Когда я, Иисус, переживаю такой опыт, я свободен либо переживать его, либо нет.
Нет, не свободен.
Иисус не свободен? Абсолют не свободен?
Нет, Абсолют — это свобода, но Абсолют ни от чего не свободен. Второго нет, следовательно, Абсолют не может быть свободным ни от чего. Только в мире идей может быть кто-то свободный от чего-то ещё, так что То никогда не бывает свободным. Ты не можешь себя освободить от чего-то, ты есть То! Ты — свобода, которая есть Жизнь. Второго варианта Жизни просто нет, поэтому ты не можешь быть свободным от того, чем ты являешься. Ты есть То, выхода нет!
Свобода не знает свободы, и Свобода не нуждается в свободе, поскольку Свобода есть То, что она есть. Это красота Абсолюта, который не может «не быть» Тем, что он есть, и поэтому свободы нет. Ты должен себя реализовать в каждом приходящем переживании, которое неизбежно, потому что оно уже здесь. Каждый следующий вдох, каждый следующий выдох, следующий глоток кофе — неизбежны. Ты не можешь уйти от себя, и ты всегда будешь реализовывать себя в неведении.
Карл обращается к маленькому «я» или к Абсолюту?
Я всегда обращаюсь к Абсолюту. Я не обращаюсь к фантому, который может себя знать лишь в боли отделённости. Переживание всегда будет переживаться переживающим, отличным от переживаемого; выхода нет. Реализация всегда будет переживанием отделённости, а то, чем ты являешься, никогда не будет пережито. Именно так ты себя реализовываешь: иногда в единстве, а иногда в двойственности, но и это и другое — отделённость, и этот процесс бесконечен, без начала и конца.
Мы должны избавиться от слова «Бог», иначе это чей-то Бог.
Богу не нужно избавляться ни от какого Бога. Тот факт, что ни от чего не нужно избавляться, является полным устранением идеи, что нечто должно быть устранено. Это полный отказ от отказывающегося. Никого не волнует, есть ли некто, кто отказывается или не отказывается. Существование не волнует, обеспокоен кто-то или нет. Никого не волнует, от чего можно отказаться. А если никого не волнует, отбрасывает дьявол идею о боге или нет, то от чего тогда избавляться?
От личности.
Кому? Зачем?
Потому что она всегда поддерживает двойственность. Она сохраняет фантома.
Ну и что? Это развлечение! Что бы это было за относительное существование, если бы нужно было ради Существования от чего-то избавляться?
Но я не существую.
Кто говорит, что ты не существуешь? Я, я, я! «Я» говорит: «я не существую».
В основном, «я» говорит: «я не хочу страдать».
Конечно, в природе «я» — не хотеть страдать, и когда оно не хочет страдать, оно страдает. Ну и что? Пускай оно играет в эту игру, Существование это не волнует. Только «я» заинтересовано в прекращении страданий, и из-за этой надежды оно страдает, но это никого не волнует. Таков механизм его выживания: «я» выживает благодаря своей надежде на прекращение страданий, что тут сделаешь?
Они приходят, когда они приходят, и уйдут они тогда, когда уйдут. Но То, лежащее в основе Реальности, никогда не беспокоится по поводу их наличия или отсутствия. Об этом беспокоятся лишь разные «я», сообщество этих «я»! Я, я, я!.. «Я» всегда озабочено собой.
Значит, все те, кто говорит об «отпускании», лишь зря тратят время?
Да, как и все люди вообще, я трачу время, которого у меня нет. Что же ещё мы можем тратить? Время тратится в любом случае, проблемы нет, но если мы верим, что нам, вне всякого сомнения, нужна помощь в облегчении страданий, то мы можем обратиться и к врачу.
Существование не может тебе помочь и не испытывает к этому ни малейшего интереса. Идея помощи имеет смысл только для личности, вовлечённой в эту трагикомедию, но не для Того, которое есть трагикомедия. Для божественного это всего лишь комедия, а «я» — её часть, однако моста нет: «я» всегда будет трагедией, а божественное всегда будет комедией.
Ты — безграничное чудо
Иисус сказал: Придите ко мне, ибо иго моё легко и власть моя кротка, и вы найдёте себе покой.
Мне кажется, что просветление — это плод некой работы, долгих испытаний, что это медленная смерть. Как говорят тибетцы, мы должны износить подмётки эго.
Бог пробуждается от самогипноза. Это долгая история: сначала он загипнотизирован, затем он пробуждается от собственного гипноза, затем снова загипнотизирован, и так бесконечно. Рамана использовал аналогию паука, плетущего сеть и пытающегося самого себя поймать, но затем пробуждающегося от идеи, что он может в этом преуспеть, и уничтожающего всю свою паутину. Но едва паутина убирается, он снова пробуждается как паук, снова начинает плести сеть и пытается себя ловить, и этому нет конца.
Какой же тогда смысл в желании пробудиться, если сразу после пробуждения мы снова должны быть загипнотизированы?
Бодрствовать — значит всё ещё находиться под гипнозом. Это целиком вопрос отождествлённого и неотождествлённого Сознания: даже неотождествлённое Сознание является частью сна. Пробуждение случается только во сне, а всё происходящее во сне — тот же сон. Давай назовём это пробуждением от идеи пробуждения: пробуждения не случится. Пробуждение скорее значит, что ты — То, что ты есть: ни пробуждённый, ни непробуждённый и всегда вопреки всему. Оно не нечто новое, То непрерывно. Это не так, что нечто исчезает и затем ты становишься Тем, что ты есть, нет! Пробуждение не старо и не ново.
Это — подлинная радость, если можно так сказать, поскольку мы поняли, что мы всегда есть То, что мы есть, независимо от происходящего. Это радость, и мы больше не ищем.
Нет, Ты есть, независимо от того, ищешь ты или нет. Есть радость отсутствия необходимости быть радостным, радость незнания радости. Но как только ты познаёшь радость, ты создаёшь страдание, они идут вместе. Счастье и несчастье неразделимы. Тому, что ты есть, нет нужды быть счастливым. Один из главных тезисов таков: то, что нуждается в счастье, всегда будет несчастно. То, чем ты являешься, никогда ни в чём не нуждается. У того, чем ты являешься, нет нужды в пробуждении.
Радость возникает, когда мы это понимаем, когда мы это осознаём…
Нет-нет-нет, не тогда, когда ты это понимаешь, радость была всегда. Она не зависит от понимания, она есть вопреки всякому пониманию, никогда благодаря… Ты не можешь сделать это личностным: «Можно мне немного побыть личностью? Могу ли я немного побыть пробуждённым?» Нет!
Когда двое всю оставшуюся жизнь ненавидят друг друга, разве это радость?
Да! Ненависть и любовь идут вместе, обе они — любовь. Ты ненавидишь только тогда, когда ты любишь.
Как святой Павел, который так сильно ненавидел Иисуса, что затем его полюбил.
Да, ненавидеть ты можешь только то, что любишь. Ты ненавидишь свою любовь к себе и любишь свою ненависть к себе. Такова житейская проза: ты ненавидишь вставать с постели и любишь ложиться спать, но чтобы любить отход ко сну, ты должен ненавидеть подъём.
Когда ум останавливается, возникает что-то вроде покоя.
Это переживание покоя. Есть либо переживание личности, переживающей опыт, либо переживание отсутствия личности. В первом случае присутствует то, что называется умом, переживающий отделён от того, что он переживает, и это — двойственность. Затем наступает отсутствие переживающего и переживания, и это — единство. Таким образом, не-ум — это единство, ум — двойственность, а Существование переживает себя обоими этими способами.
Если на долю секунды ум останавливается, я от него свободен?
Да, ты свободен от разделения между переживающим и переживанием. Тогда присутствует только переживание, ты — Одно. Когда присутствует единство, ты переживаешь океан без волн, это — Дух, не-ум, безличностное переживание вертикали, которое ты называешь «сейчас», нет ни «до» ни «после». Это выгодное положение, поскольку сейчас кажется свободным от страдания. В горизонтали присутствует история «до» и «после», ум сравнивает и проявляет себя в парах противоположностей: любви и ненависти. Это называется страданием, страстью. В вертикали страдания нет. Таким образом, есть некто, фантом, в не-уме чувствующий себя лучше, чем в уме, в котором он чувствует себя нечистым. Поэтому есть чистый Дух и нечистый ум.
Когда нет ни «до», ни «после», тогда есть только «Я», то есть нет ни истории, ни времени. Это ощущается как Рай: отсутствие страдающего и страдания, отсутствие психологического террора. Это не так уж плохо, но, как ты сказал, ты всегда будешь падать обратно в историю. Каждый день ты постоянно переходишь от «истории» к «не-истории»: иногда ты личностен, затем восприятие переходит к безличностному, а иногда даже к осознаванию. Затем всё исчезает. Есть либо время, либо безвременье. Эти перемены непрерывны, и ты можешь оставаться здесь или там только потому, что тебе так хочется.
В миг, когда ты хочешь оставаться в вертикали Сейчас, ты снаружи, — это закон. Нет никого, но едва появляется кто-то, он оказывается снаружи, и начинается история. Иногда это случается во время медитации, возможно, ты сидишь в дзадзэн, глядя в стену, и происходит сдвиг: ты пробуждаешься и переходишь от личностного к безличностному. А может, тебе действительно везёт и ты переходишь к тому, которое есть экран, где формы и не-формы пусты, что значит, что ни единство, ни двойственность не являются Тем. И тогда ты уже джняни, который видит, что пусты и форма и не-форма.
Однако ни горизонталь, ни вертикаль не могут дать тебе покоя, которого ты настойчиво ищешь. Покоя нет — ни во времени, ни в безвременье. Ты уже — осознавание, и всё же даже его ты можешь покинуть снова: остановиться негде. Если бы осознавание было пристанищем, то всё ещё присутствовало бы «я», нуждающееся в месте для остановки. Однако где бы ты ни оказался, ты должен будешь снова покинуть это место, это неизбежно.