XLII, 7–8 – Мальчишек радостный народ / Коньками звучно режет лед… – В издании 1833 г. П поместил к этим стихам и стиху 12 строфы XLI два полемических примечания. Одно из них было посвящено употреблению слов «дева» и «девчонки» (см. с. 463), в другом П писал: «„Это значит, – замечает один из наших критиков, – что мальчишки катаются на коньках”. Справедливо» (VI, 193). Критик – М. А. Дмитриев, который в «Атенее» (1828. Ч. I. № 4) писал:
«В избушке распевая, дева
Прядет.
Как кому угодно, а дева в избушке то же, что и дева на скале.
…зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней.
Лучинка, друг ночей зимних, трещит перед девою, прядущею в избушке!.. Скажи это кто-нибудь другой, а не Пушкин, досталось бы ему от наших должностных Аристархов.
Мальчишек радостный народ
Коньками звучно режет лед.
В извлечении для смысла: ребятишки катаются по льду».
Протест Дмитриева был направлен против употребления поэтизмов при описании «непоэтической» реальности. Для П это, однако, было принципиально важно. В следующей, XLIII строфе он дал стилистически и эмоционально контрастный образ деревни. Показательно, что именно помещичий быт, как и в строфе XXXV (см. с. 463–465), дан подчеркнуто сниженно в контрасте с поэтическим изображением деревни.
XLIII, 10 – Читай: вот Прадт, вот W. Scott. – Прадт Доминик (1759–1837) – французский публицист, придворный священник Наполеона. В период Реставрации склонялся к либерализму. О Прадте упоминал Вяземский в письме П и А. И. Тургеневу от 20 февраля 1820 г. (XIII, 13), а П – в письмах П. А. Вяземскому (XIII, 44) и брату (XIII, 143). «Парижский памфлетер» Прадт воспринимался как имя, обозначающее предельно злободневное чтение (ср.: «ежемесячная слава Прадтов» в письме П Вяземскому).
Предложение заниматься в зимние вечера в псковской деревенской глуши чтением Прадта или вином и проверкой доходов подчеркивало разницу между Онегиным и его соседями.
W. Scott – инициал «W» следует читать как «Вальтер», хотя в других случаях у П подразумевается произнесение названия буквы. См. «русский наш» – с. 421–422 или в альбоме Онегина, где «Сказала нам вечор В. К.» (VI, 432) рифмуется с «паука», то есть должно произноситься по названиям букв в латинском алфавите: «бэ ка» (если воспринимать эти буквы как принадлежащие к русскому алфавиту, то П произносил бы их «веди како» и рифма с «паука» была бы невозможна). Скотт Вальтер (1771–1832) – английский писатель-романист и поэт. П читал его романы во французских переводах, которые имелись в библиотеке Тригорского. П из Михайловского неоднократно просил брата присылать ему В. Скотта, называя его «пищей души» (XIII, 121).
XLIV, 3–7 – Со сна садится в ванну со льдом… – Стихи автобиографичны. В воспоминаниях П. Парфенова: «Он и зимою тоже купался в бане: завсегда ему была вода в ванне приготовлена. Утром встанет, пойдет в баню, прошибет кулаком лед в ванне, сядет, окатится, да и назад». По свидетельству И. И. Пущина, в зале Михайловского дома «был бильярд» (Пушкин в воспоминаниях современников. Т. 1. С. 110, 432).
XLV, 1 – Вдовы Клико или Моэта… – марки шампанских вин. См. с. 472.
5—8 – Оно сверкает Ипокреной. – Ипокрена (др. – греч., миф.) – источник поэтического вдохновения. П снабдил эти стихи поясняющим отрывком из послания к брату Льву. Несколько иной вариант см.: II, 361. Образ этот встречался и у других поэтов:
Дар благодатный, дар волшебный
Благословенного Аи
Кипит, бьет искрами и пеной! —
Так жизнь кипит в младые дни!
(Вяземский-1. С. 65)
Как пылкий ум, не терпит плена,
Рвет пробку резвою волной,
И брызжет радостная пена,
Подобье жизни молодой.
(Баратынский. Т. 2. С. 27)
Таким образом, пушкинское «подобие того-сего» могло восприниматься как ироническая отсылка к литературному штампу «шампанское – молодость». Однако намек имел и другой, более скрытый смысл: в начале 1826 г. уже прошедшая цензуру книга Баратынского «Эда и Пиры» была подвергнута повторному рассмотрению, и напуганный последекабрьской атмосферой цензор запретил сравнение Аи и «гордого ума». Цензурный вердикт с горячностью обсуждался в кругу Баратынского – Дельвига – Вяземского – Пушкина. Вяземский с горечью писал Жуковскому: «Что говорить мне о новых надеждах, когда цензура глупее старого, когда Баратынскому не разрешают сравнивать шампанского с пылким умом, не терпящим плена» (Остафьевский архив. СПб., 1913. Т. 2. Вып. 2. С. 160). В этих условиях пушкинское «подобие того-сего» делалось для посвященных дерзкой заменой запрещенного цензурой сравнения. Ср. ироническое недоумение в «Отрывках из путешествия Онегина», не запретят ли сравнивать шампанское с музыкой:
Как зашипевшего Аи
Струя и брызги золотые…
Но, господа, позволено ль
С вином равнять do-re-mi-sol? (VI, 204)
Берем на себя смелость процитировать превосходный этюд М. А. Цявловского: «В произведениях Пушкина упоминаются обычные в быту 20-х – 30-х годов вина. Бордо – легкое красное французское вино. Вина типа бордо – красное бургонское, кло д’вужо и лафит. В 1820 г. особенно славилось вино кло д’вужо, названное по местности в Бургони, составленное из смеси темного и зеленого винограда; существовало также белое вино этой марки. Лафит – красное вино – мягче и слаще бургонского. К бордоским винам относится также белое вино – сотерн. “Горское” вино – кавказское. Мадера (по имени острова, где произрастает виноград, из которого это вино выделывается) – сладкое вино. Мозель – немецкое белое вино, бледно-зеленого цвета, вырабатываемое в бассейне реки Мозель. Молдавское вино – местное бессарабское вино плохого качества. Цимлянское вино – ароматное, густое красное вино, выделываемое в станице того же названия в Области войска Донского. Донское игристое – выделываемое там же. Шабли – лучшее французское белое вино, называемое по городу, где оно вырабатывается. Вино это отличается прозрачностью, крепостью и свойством быстрого и легкого опьянения. Шампанское – французское игристое вино, выделываемое в Шампани. Четыре наиболее славящихся марки шампанского воспеты Пушкиным: Аи – названное по городу в Шампани, Клико, Моэт и St-Péré, Сен-Пере» (Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т. М.; Л., 1931. Т. 6. С. 79).
9 – Последний бедный лепт, бывало… – Лепт – грош. Иронический намек на стих из послания Жуковского «Императору Александру»:
Когда и Нищета под кровлею забвенья
Последний бедный лепт за лик твой отдает.
(Жуковский. Т. 1. С. 210)
Реминисценция имела не только иронический, но и дерзкий характер: «последний лепт» отдается у Жуковского за царский портрет, а у П – за шампанское.
Выражение «бедный лепт» восходит к евангельской притче (Марк, 12: 41; Лука, 21:2).
11 – Его волшебная струя… – В альбоме П. Л. Яковлева сохранилась в записях Баратынского словесная игра в салоне С. Д. Пономаревой – шутливые уподобления шампанского. Например: «Пена шампанского напоминает иллюзию <…> шампанское похоже на хвастуна, в нем часто более пены, чем вина» (Медведева И. Павел Лукьянович Яковлев и его альбом. С. 121).
XLVII, 5–6 – Дым из трубок / В трубу уходит. – Трубка была предметом угощения. Ее в раскуренном виде (на длинном чубуке) слуга, который ее предварительно раскуривал, подавал после обеда гостям. Ср.: «Мы провели очень веселый вечер, я угощал этих господ пуншем и табаком…» (Миркович. С. 80).
12 – Пора меж волка и собаки… – Галлицизм (entre chien et loup) – сумерки.
XLIX, 12 – …соседке приношенье… – За здоровье соседки.
L, 6 – Гимена хлопоты, печали… – Гимен (Гименей) (др.-греч.) – бог брака.
12 – Роман во вкусе Лафонтена… – Примечание П: «Август Лафонтен, автор множества семейственных романов» (VI, 193). Лафонтен Август (1759–1831) – немецкий романист, пользовавшийся в конце XVIII в. успехом; пропагандировался карамзинистами.
LI, 7–8 – Или, нежней, как мотылек… – Образ, связанный с любовью Ленского к Ольге, возвращает нас к строфе XXI (1114) второй главы:
В глазах родителей, она
Цвела как ландыш потаенный,
Незнаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
Одновременно в этой же финальной строфе четвертой главы звучит противопоставление скептика (того, «кто все предвидит, / Чья не кружится голова» – 9—10) и энтузиаста, который «покоится в сердечной неге» (5), что, конечно, ассоциируется с антитезой Онегин – Ленский. Наконец, эта же финальная строфа содержит основное для всей главы стилистическое противопоставление условной литературности («как мотылек») и грубой реальности, подчеркиваемое стилистическим диссонансом: «покоится в сердечной неге» (демонстративный поэтизм) и «как пьяный путник на ночлеге» (прозаизм). Сводя эти лейтмотивы воедино, П всем ходом повествования подготовил конечное торжество скепсиса над иллюзией и прозы над поэзией. Тем более резко неожиданными являются заключительные (9—14) стихи строфы, сменяющие подготовленные оценки диаметрально противоположными: авторская точка зрения неожиданно сдвигается в сторону поэтических иллюзий и «сердца», а холодный «опыт» объявляется «жалким». Неожиданная концовка демонстрирует многоплановый характер пушкинского повествования в