áž – это сброд, шушера, нечто жалкое и непрезентабельное. В ПГБ 1929 – шобла.
В этой же главе – сволочи. См. ч. 1, гл. 13, с. 186.
Храм Св. Игнатия – Св. Игнатия Лойолы на Карловой площади, один из двух храмов, в котором мальчиком прислуживал сам Ярослав Гашек (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 44). Именно здесь, в этом храме при монастыре с его обязательным домом приезжих, будущий автор «Швейка» мог видеть католических пастырей всевозможных званий и рангов со всех концов дунайской империи и, соответственно, запомнить их манеры, привычки и разговоры на всю оставшуюся жизнь. Настоятель храма Алойс Емелька также упоминается в романе, см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 477.
Извините, mesdames, меня ждет капитан на партию в «железку».
В оригинале: mé dámy (Odpusťte, mé dámy, na mne čeká pan hejtman). Совершенно очевидно, что здесь чешская калька с немецкого, церемонного – Meine Damen; и французский, язык потенциального противника совершенно неуместен в контексте австро-венгерского, насквозь пронемеченного государства и особенно в устах одного из его платных защитников – военного священника. В общем: Извините, сударыни, меня ждет капитан.
«Железка» – ferbl, то есть игра «краски». См. комм., ч. 1, гл. 9, с. 111.
Однажды в Жижкове фарар избил слепого
Žižkov – район Праги. До 1877-го был частью (северовосточной) Краловских Виноград, с 1881-го – самостоятельный населенный пункт. В 1922 году вошел в состав Большой Праги. Здесь с декабря 1920 года после возвращения из Советской России с гражданской женой Александрой «Шурой» Львовой Ярослав Гашек жил в гостиницах и у друзей. В Жижкове в феврале 1921-го в квартире на Риегровой (Riegrova ulice, č. 33, ныне Боржиевова – Bořivojova) Гашек начал, и продолжил писать уже у Франты Сауэра на Иеронимовой улице (Jeronýmova ulice č. 324) первые главы Швейка. Отсюда он навсегда уехал в Липници на Сазавой 21 августа 1921 года.
Это все полагается соблюдать, как и в праздник тела господня.
В оригинале: народное название То je jako о Božím těle. Официальное церковное название – Slavnost Těla а Krve Páně или Праздник Тела Господня. Он не связан, в отличие от всех прочих, с каким-то событием священной истории, и по сути является днем самой церкви, в данном случае католической, в мессах которой претворился Господь, его тело и кровь. Отмечается между Пасхой и летним праздниками, а сам ритуал обязательно включает праздничное шествие с цветами и хоругвями по улицам города. Эту торжественную и всеми почитаемую процессию, по всей видимости, и имеет в виду Швейк.
Получив разрешение, Швейк уже через полчаса принес колокольчик.
— Это от ворот постоялого двора «У Кржижков», — сообщил он. — Обошелся в пять минут страху, но долго пришлось ждать, — все время народ мимо ходил.
В оригинале: zájezdní hospody U Křížků. Изучая довоенные и послевоенные газетные объявления. Ярда Шерак (JŠ, 2010) обнаружил не менее пяти пивных с таким названием – «У Кршижков» на всех концах Праги от Смихова до Старе Места, но ни одно из них не проходит по условию Гашека – туда и обратно за полчаса с долгим ожиданием. Таким образом, вслед за Радко Пытликом нужно признать наиболее вероятной довольно обычную для Гашека описку. Речь, скорее всего, о постоялом дворе «У Кружков» (U Kroužků) в Жижкове. Два шага от предполагаемого места жительства фельдкурата в романе и столько же от того места, где Гашек начинал писать саму книгу.
С. 176
А еще священник! Тьфу!
В оригинале: Kněz, fujtajxl! Последнее слово – великолепный пример ославянивания немецкого ругательства: «вот черт!» – «pfui Teufel». Таким образом, рассерженный господин сказал: «А еще священник! Черт с рогами!».
вы, штатский оболтус
В оригинале: vy jeden pitoměj civilisto! Йозеф Лада, будущий иллюстратор Швейка, не без усмешки вспоминал, как сам Гашек, явившись зимой 1914-го с медкомиссии, признавшей его годным в пушечное мясо, долго молча ходил по квартире Лады, в которой в то время вечно бездомный жил и столовался. На все расспросы художника мрачный Гашек не отвечал, а когда веселый друг начал уж слишком приставать, совершенно серьезно объявил ему, что не собирается ничего обсуждать с каким-то занюханным штатским (že s každým umazaným civilistou nemluví) (RP 1998).
— Нужник! Вот кто вы
В оригинале: «Hajzlik jste», odpověděl Švejk. Hajzlík – дериват грубого немецкого Scheisshäusel, то есть совершенно буквально – сортир, очко, верзальня. Однако в приложении к человеку, а не будочке за домом, это уже «говнюк». Здесь, по всей видимости, вмешательство цензуры. См. также комм., ч. 1, гл. 15, с. 245.
В ПГБ 1929 – говняк.
«Оба вы негодяи, каков поп, таков и приход».
В оригинале пословица такая: jaký pán, taký krám. Буквально: «какой хозяин, такова и лавка». Вариант ПГБ формально верный, но из-за того, что хозяин Швейка и в самом деле поп, возникает отсутствующий в оригинальном тексте двойной смысл. Может быть, вернее было бы: «какой хозяин, такова и собака».
Он отворил дверь, поставил строгого господина в дверях лицом к лестнице и… такого удара не постыдился бы наилучший игрок международной футбольной команды мастеров спорта.
В оригинале еще один очень редкий в чешском, но подобный уже встречавшемуся однажды у Гашека (см. комм., ч. 1, гл. 10, с. 127) англицизм без транскрипции – shoot (а za takový shoot by se nestyděl ani nejlepší hráč nejlepšího mezinárodního mistrovského footballového mužstva). Понятно, что грамматически правильным в этой позиции был бы не глагол, а существительное shot, однако Гашек пишет именно так. И не в первый раз.
Сравни с его ранним рассказом «Офсайд» («Ofsajd» – «Humoristické listy», 1907):
Ne, Xaver, ten velký, šlechetný hoch, který tak hezky zná míč stopit a který tolikrát brilantně vrazil míč hlavou do branky, ten není takový podlec, aby shootoval na gól, když by stál ofsajd.
Нет, Ксавер, этот великий, благородный юноша, что так прекрасно умеет останавливать (stopit) мяч и столько раз великолепно всаживал мяч головой в ворота, он не такой подлец, чтобы ударить (shootoval) в сторону ворот (na gól), находясь в офсайде
Ну а футбол вообще, и в частности международный, и после войны продолжал все так же интересовать Гашека, по крайней мере как сюжетообразующий элемент. См., например, его рассказ «Товарищеский матч между “Тиллингеном” и “Хохштадтом”» («Přátelský zápas mezi “TILLINGEN” а “HÖCHSTÄDT”» – Dělnická besídka Rudého práva», 1921).
Любопытно, что встречаются посмертные редакции романа, в которых shoot транскрибирован в совершено уже бессмысленный šut. Между тем, именно так было и в ПГБ 1929:…и за такой «шют» не постыдился бы.
С. 178
В Малешицах жил один шинкарь, большой начетчик.
Малешицы (Malešice) – во времена Швейка небольшая деревенька на юго-восточной оконечности Жижкова. Ныне район Праги. Точно на восток от Виноград, правда, в отличие от Жижкова, между Виноградами и Малешици лежит еще один пражский район Страшнице (Strašnice).
Когда ему приходилось драть кого-нибудь плетью
В оригинале: když někoho pral bejkovcem. Býkovec, он же karabáč – плеть из бычьих жил, однако, по ходячему поверью, не из просто из жил, а непосредственно из бычьего детородного органа. Что зафиксировано, например, в одной из карточек Kartotéka lexikálního archivu (1911–1991) в Příruční slovník jazyka českého (1935–1957) (http://psjc.ujc.cas.cz/search.php). Býkovec – usušená býčí topořivá tělesa к bití (высушенная пещеристая плоть быка для битья). См. также (JŠ 2010).
— Вот видите, Швейк, что постигает тех, кто не чтит священника, — улыбнулся фельдкурат. — Святой Иоанн Златоуст сказал: «Кто чтит пастыря своего, тот чтит Христа во пастыре своем. Кто обижает пастыря, тот обижает господа, его же представителем пастырь есть…».
Положение из Златоуста, на которое обратил внимание и Николай Васильевич Гоголь. См. примечания к «Выбранным местам из переписки с друзьями» («VIII. Несколько слов о нашей церкви и духовенстве»):
«В сборнике выписок Гоголя из творений святых отцов и учителей Православной Церкви помещена выдержка из Св. Иоанна Златоуста – “О почитании священника, хотя бы и погрешающего”: “Кто чтит священника, тот будет чтить и Бога. Но кто научился презирать священника, тот будет хулить и Самого Бога” (ОР ЦНБ АН Украины. Ф. Дис. 2165. Прил., С. 14)».
сварите пунш-бордо
Пунш-бордо (bordeaux-punč), вообще говоря, судя по кулинарным книгам тех давних лет, еще один прохладительный напиток с пузырьками (см. комм., ч. 1, гл. 12, с. 164). По сути дела это подвид сангрии (смеси с вина с коньяком и минералкой). Вот какой рецепт дается в «The Home Cook Book», 1877:
Claret Cup Recipe – Bordeaux Red Wine Punch.
Ingredients (Компоненты):
1 bottle Bordeaux – 1 бутылка Бордо;
1 lemon cut very thin – 1 мелко крошеный лимон;
4 Tbsp powered sugar – 4 столовых ложки сахара;
1/4 tsp grated nutmeg – четверть чайной ложки молотого мускатного ореха;
2 oz brandy – 2 унции бренди;
3 oz sherry wine – 4 унции хереса;
1-liter bottle of soda water – литровая бутылка минеральной воды.
Prepare а large bowl or pitcher. Add in the Bordeaux, lemon, sugar, nutmeg, brandy, and sherry. Right before serving add in soda water and ice.
Приготовьте большую чашу или кувшин. Налейте бордо, добавьте лимон, сахар, мускат, коньяк и херес. Перед подачей на стол влейте минеральную воду и всыпьте лед.
Так что uvařte bordeaux-punč – в тексте оригинала: сварганьте бордо-пунш. Похоже, спиртное с газом – слабость фельдкурата (см. комм., ч. 1, гл. 12, с. 164), как и девичьи народные песни (см. комм., ч. 1, гл. 10, с. 138 и 142).
С. 179