Почему же [Аристотель] трактует об эквивокальном прежде, чем об унивокальном? Потому что десять предикаментов, хотя и различаются определениями, называются одним именем сказуемого (praedicatio). В самом деле, мы всех их называем предикаментами; сами же предикаменты есть роды вещей, поэтому сказываются о подлежащих [им] вещах унивокально. Ибо всякий род сказывается о своих собственных видах унивокально, а потому [Аристотель] более правильно трактует прежде об общем имени всех предикаментов, как если бы далее описывал, каким образом каждый из них сказывается о собственных видах. Если же (как было сказано) намерение его книги - [толковать] не о вещах, но об именах, то почему он говорит об эквивокальном, а не об эквивокации? Ведь эквивокальными являются вещи, эквивокация же - слово. Это так потому, что само имя не содержит в себе ничего от эквивокации, если не различаются вещи, о которых сказывается это слово. А потому отсюда следует: сама эквивокация выводит к субстанции, [так что] с самих [эквивокальных вещей] более достойно начинать.
Представляется, что существует и другой модус эквивокации, который Аристотель совершенно не принимал. Ибо, как говорят "нога (pes) человека", так же говорят и "шкот (pes) корабля", и "подножье (pes) горы", и прочее в том же роде, получающее имена посредством иносказания (translatio). Конечно, у иносказания нет ничего собственного. Поэтому не может быть эквивокального согласно иносказанию, если подлежащие вещи не называются собственными и неизменными именами. Таков их общий обзор. Но не всякое иносказание отделяется от эквивокации, а лишь такое, когда на вещи, имеющие установленное имя, для красоты переносится имя другой, уже названной вещи. Например, поскольку кого-то уже называют возницей, так же называют и кормчего; если кто-нибудь для красоты назовет того, кто является кормчим, возницей, то "возница" не будет являться эквивокальным именем, хотя бы оно и обозначало разное, то есть управляющего колесницей и кораблем. Но иногда вещь, не имеющая имени, берет имя от другой вещи. Тогда это иносказание удерживает свойство эквивокации, как, например, соответственно живому человеку имя человека сказывается о нарисованном. И достаточно об эквивокальном, далее речь пойдет об унивокальном.
Об унивокальном
"Унивокальным называется то, у чего общее имя и соответствующий имени смысл (ratio) субстанции один и тот же, как, [например], "животное" - [это] и человек и бык. Ведь оба они называются общим именем "живое существо" и [их] смысл (ratio) субстанции один и тот же. Ибо если кто-нибудь укажет смысл (ratio) того и другого, что есть то и другое, посредством чего они суть живые существа, он укажет один и тот же смысл (ratio)" [27].
Определив эквивокальное, [Аристотель] переходит к определению унивокального и не находит между ними никакого другого различия, кроме того, что эквивокальное определением (diffinitio) разделено, а унивокальное определением (terminus) связывается; но все прочее, что было сказано при определении эквивокального, подойдет также и при этом определении унивокального. Ведь как для эквивокального определение происходило сообразно имени эквивокальных вещей, так же и для унивокальных: смысл (ratio) субстанции указывается сообразно имени. Унивокальными являются роды видам или виды видам. Роды видам, как, например, животное и человек. Ибо, поскольку род человека - животное, человек называется животным, следовательно, и животное, и человек называются живыми существами. Итак, если ты определишь то и другое сообразно общему имени, то скажешь, что животное есть субстанция одушевленная, чувствующая, и человека, согласно тому, что есть животное, также назовешь субстанцией одушевленной, чувствующей, то не обнаружишь в этом ничего ложного. Так же и виды унивокальны видам [в том случае, если] объемлются одним и тем же родом, например, человек, лошадь и бык: их общий род есть животное и они называются общим именем животного. Итак, сообразно одному имени животного, которое является для них общим, приложен единый смысл (ratio) этого определения, ведь все они суть субстанции одушевленные и чувствующие. Следовательно, Аристотель приводит пример согласно второму значению унивокации (виды унивокальны видам, с которыми находятся под одним родом, как, например, человек и бык).
Об отыменных
"Отыменными называется все то, что имеет наименование, [полученное] от чего-то, в соответствии с [его] именем, отличаясь лишь флексией (casus), как, например, от "грамматики" - "грамотный", от "мужества" - "мужественный"" [28].
В этом определении также нет ничего непонятного. В самом деле, древние называли флексиями (casus) некие изменения (transfiguratio) имен: например, от "справедливости" [образуется] "справедливый", от "мужества" - "мужественный" и т.д. Итак, это изменение имени называлось древними флексией. Также всякий раз, когда некая вещь участвует в другой [вещи], самим участием [этой вещью] обретается как вещь, так и имя. Например, некий человек, поскольку участвует в справедливости, перенимает от нее вещь и имя, ведь о нем говорят "справедливый" [29]. Итак, отыменными называется все то, что отлично от первоначального имени одной флексией, то есть одним изменением [окончания]. И если первоначальное имя - "справедливость", то от него производится измененное имя "справедливый". Следовательно, отыменными называется все то, что отличается от первоначального имени одной только флексией, то есть одним отличием [в окончании] имени, обладая наименованием сообразным первоначальному имени.
Существуют три необходимых [условия] установления отыменных имен: во-первых, реальное участие; во вторых, номинальное участие; в третьих, наличие некоего изменения [окончания]. Например, когда некто называется мужественным от мужества: есть ведь некое мужество, в котором участвует этот мужественный, а также он обладает сопричастностью имени, ведь называется мужественным. Кроме того, существует некое изменение [окончания]: ведь мужество и мужественный не оканчиваются на один и тот же слог. Если же дело обстоит так, что нет участия в веши, то не может быть и участия в имени. Поэтому все то, что не принимает участие в вещи, не может быть отыменным. В равной степени и наоборот: то, что хотя и участвует в вещи, но не в имени, отлично от природы отыменных. Например, если некто, будучи добродетельным, участвует в самой добродетели, мы называем его "мудрым", и никаким другим именем. Однако "добродетельный" и "мудрость" различны по самому имени, следовательно, хотя он здесь и участвует в вещи, но не в имени. Потому говорится, что мудрый получает имя не от добродетели, но от мудрости, в который он, конечно же, и участвует, и связан именем, и отличается изменением [окончания]. Иначе, если отсутствует изменение [окончания]: например, некая женщина - музыкантша (musica); она при этом и сама участвует в искусстве музыки (musica), и называется музыкантшей (musica). Это наименование, следовательно, не отыменное, но эквивокальное, ибо одним именем "musica" называется и сама женщина, и наука. Ведь поскольку [в обоих случаях] имеет место окончание на одинаковый слог и сходное имя (nomen), и нет никакого изменения, они не могут быть отыменными. А потому все, что называется отыменным, участвует и в вещи, и в имени, и различается неким изменением слова.
Итак, Аристотель предварительно изложил то, что считал необходимым для предикаментов; мультивокальное же и диверсивокальное отверг, поскольку решил, что от них нет пользы для настоящего трактата. Но все же и то и другое надлежит кратко определить. Мультивокальное - то, у чего много имен и одно определение, например, круглый щит (clipeus) и прямоугольный щит (scutum), или Марк Порций Катон: ведь столь многими именами обозначается одна подлежащая вещь. Диверсивокальное же - то, у чего ни имена, ни определения не суть одно и то же, например, человек, цвет, и все прочее, что полностью различается между собой и словесным наименованием, и смыслом определения.
{.}
О субстанции
"Субстанция, называемая так в собственном смысле слова, в первую очередь и в наивысшей степени, - это та, которая не сказывается о субъекте и не находится в субъекте, как, например, некий [30] человек или некая лошадь. Вторыми же субстанциями называются виды, к которым принадлежат те, которые называются субстанциями в первую очередь. И они, и роды этих видов. Например, некий человек принадлежит к виду "человек", а родом для этого вида является "животное". Итак, эти [вещи], например "человек" и "животное", называются вторыми субстанциями" [31].
Спрашивается, почему Аристотель начал трактат о предикаментах с субстанции? А потому, что любая вещь или находится в субъекте или в субъекте не находится; и что бы ни находилось в субъекте, нуждается в субъекте, так как не может существовать в собственной природе. И так как субстанция субъектна всем вещам, ничто из того, что находится в субъекте, не сможет существовать вне субстанции. Но первичной является та природа, без которой другая не может существовать, поэтому представляется, что субстанция первична по природе. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что Аристотель в [своем] исследовании прежде рассмотрел то, что первично по природе; и хотя он не смог дать определение субстанции, но после вышеприведенного примера он дает описание, посредством которого мы можем узнать, что есть собственно субстанция: это то, что не находится в субъекте, ибо субстанция не находится в субъекте.
[Аристотель] производит некое деление субстанций, когда говорит, что одни суть первые, а другие - вторые, называя первые индивидуальными, а вторые родами и видами индивидуальных. Итак, хотя для первых и вторых субстанций общим является то, что они не находятся в субъекте, в отношении первых субстанций добавлено: "не сказываться о субъекте", [и таким образом Аристотель] отличает первые субстанции от вторых. Ведь индивидуальная субстанция, поскольку она субстанция (in eo quod est substantia), не находится в субъекте, а в том, что она индивидуальна, она не сказывается о суб