(1903; Блок 1960–1963: I, 300). Это же стихотворение Набоков упомянул в своем докладе «О Блоке», прочитанном в Берлине 11 сентября 1931 года на вечере памяти Блока и Гумилева: «Муза Блока живет на сквозняке, хлопают стеклянные двери, – неуютно бывает читателю в этих шатких и зыбких, не лишенных кой-когда некой легкой безвкусицы стихах. Но когда находит на него блаженная блоковская дремота, тогда льются и бормочут без конца восхитительно сонные стихи об облаках небывалой услады, о нежных снегах, о шепоте трав и роскошной воле, о лилиях, о болотных цветах. Музыкальность блоковского стиха легендарна, несравненна» (Набоков-Сирин 2014: 212; об эволюции отношения Набокова к Блоку см.: Долинин 2004: 331–337; Bethea 1995).
1–186
… всех пятерых, начинающихся на «Б» … — то есть пяти крупнейших поэтов Серебряного века: Бальмонта, Андрея Белого, Блока, Брюсова и Бунина. Об «упорном главенстве буквы Б в поколении так называемых символистов» писала Цветаева в эссе «Герой труда. Записи о В. Я. Брюсове», имея в виду те же имена за исключением враждебного символизму Бунина, место которого у нее занимает Ю. К. Балтрушайтис (Цветаева 1994: 51). Один из персонажей романа Набокова «Подвиг», писатель Бубнов, с удовольствием отмечает, «сколь много выдающихся литературных имен двадцатого века начинаются на букву „б“» (Набоков 1999–2000: III, 200).
1–187
… у меня с детства в сильнейшей и подробнейшей степени audition colorée. – Набоков передает герою свой собственный «цветной слух», или, на современном научном языке, графемно-цветовую синестезию, то есть развившуюся у него в детстве способность воспринимать буквы окрашенными в определенные цвета. Еще в крымской записной тетради 1918 года он составил следующий перечень, озаглавленный «Как я себе представляю звуки алфавита» (см. ниже фотографию первой страницы):
а – чернобурая (а франц. просто черная)
б, b – кирпично-красная (русское «б» темнее)
в, v – желтовато-розовая (<русское> «в» <темнее>)
г, g(u) – серо-бурая garçon напр.
д, d – бледно-охряно-желтая
е – ярко-охряно-желтая (é франц. более матово)
ж, g, j – бурая jouer, George
з, z – темно-сине-стального цвета
и, i – светло-желтая (англ. i – in, will – светло-желтая с прим<есью> белил)
к, k, q, c – черно-синяя copie, англ. quite и т. д.
л, l – грязно белая (русское л бледнее)
м, m – мутно-розовая
н, n – светло-желтая с примесью белил
о – белая
п, p – яблочно-зеленая
р, r – черная
с, s, ç – голуб<ова>то-стального цвета
т, t – бледно-зеленая
у, ou – охра с примесью белил
ф, f – темно-зеленая
х, h – серая
ц – стального цвета
ш, sh – розовато-серая
ю – золотисто-желтая (u франц. золотисто-зеленая)
э – серовато-желтая
ы – мшисто-серая
я – рыже-бурая
<… >
o русское – самый бледный звук алфавита
ы – самый тусклый
iu – самый яркий звук всего алфавита
р, r – самый темный
Впоследствии Набоков более детально описал цвета русских букв во второй главе «Других берегов» (Набоков 1999–2000: V, 157–158).
1–188
… с оттенками, которые ему не снились, – и не сонет, а толстый том. – Речь идет о французском поэте А. Рембо (1854–1891) и его знаменитом синестетическом сонете «Гласные» (1883), в котором буквы соотнесены с различными цветами. См. в переводе Гумилева:
А – черно, бело – Е, У – зелено, О – сине,
И – красно … Я хочу открыть рождение гласных.
А – траурный корсет под стаей мух ужасных,
Роящихся вокруг как в падали иль в тине,
Мир мрака; Е – покой тумана над пустыней,
Дрожание цветов, взлет ледников опасных.
И – пурпур, сгустком кровь, улыбка губ прекрасных
В их ярости иль в их безумье пред святыней.
У – дивные круги морей зеленоватых,
Луг, пестрый от зверья, покой морщин, измятых
Алхимией на лбах задумчивых людей.
О – звона медного глухое окончанье,
Кометой, ангелом пронзенное молчанье,
Омега, луч Ее сиреневых очей.
Любопытно, что у Рембо и Набокова совпадет цвет лишь одной буквы «А».
1–189
… вату, которую изымали из майковских рам? – В эпоху печного отопления на зиму в окна вставляли вторую раму, а между стеклами укладывали вату для теплоизоляции. Весной вторую раму вынимали, а потемневшую, грязную вату выбрасывали, что воспринималось как праздничное ритуальное действо по случаю конца зимы. Набоков называет выставленные рамы майковскими, потому что Аполлон Майков хрестоматийным стихотворением 1854 года ввел этот образ в русскую весеннюю поэзию:
Весна! Выставляется первая рама —
И в комнату шум ворвался
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.
Мне в душу повеяло жизнью и волей:
Вон – даль голубая видна …
И хочется в поле, в широкое поле,
Где, шествуя, сыплет цветами весна!
1–190
Такова буква «ы», столь грязная, что словам стыдно начинаться с нее. – В приведенном выше перечне буква «ы» – «серо-мшистая», «самая тусклая буква алфавита». В «Других берегах» она не упоминается. Ср. рассуждение о букве «ы» в «Петербурге» Андрея Белого: «В звуке „ы“ слышится что-то тупое и склизкое … <… > Все слова на еры тривиальны до безобразия: не то „и“; „и-и-и“ – голубой небосвод, мысль, кристалл; звук и-и-и вызывает во мне представление о загнутом клюве орлином; а слова на „еры“ тривиальны; например: слово рыба; послушайте: р-ы-ы-ы-ба, то есть нечто с холодною кровью … И опять-таки м-ы-ы-ло: нечто склизкое; глыбы – бесформенное: тыл – место дебошей …» (Белый 1981: 42).
1–191
Если бы у меня были под рукой краски, я бы вам так смешал sienne brûlée и сепию, что получился бы цвет гуттаперчевого «ч» … – В списке 1918 года буква «ч» пропущена, в «Других берегах» отнесена к группе «мутных промежуточных оттенков» и названа «клистирной» (Набоков 1999–2000: V, 158). Смешение светло-коричневой сепии с темно-желтой «сиеной жженой» должно дать желто-коричневый цвет.
1–192
… если я мог бы вам насыпать в горсть тех светлых сапфиров, которые я ребенком трогал <… > когда моя мать <… > переливала свои совершенно небесные драгоценности из бездны в ладонь <… > и если отодвинуть в боковом окне фонаря штору, можно было видеть вдоль набережных фасадов в синей черноте ночи изумительно неподвижные, грозно-алмазные вензеля, цветные венцы … — Речь идет о праздничной иллюминации на Английской набережной (см.: [1–16] ), которую устраивали на Рождество, Пасху и в «царские дни» (тезоименитства и дни рождения императора, императрицы и наследника). «На богатых домах и правительственных зданиях горели газовые вензеля из букв членов царствующей фамилии с коронами. (Со временем эти газовые горелки на вензелях были тоже заменены электрическими лампочками.) На столбах газовых фонарей устанавливались звезды из трубок, которые тоже светились» (Засосов, Пызин 1999: 30). В «Других берегах» Набоков вспоминает, как в детстве он любовался драгоценными камнями матери и праздничными иллюминациями, «когда в ватной тишине зимней ночи гигантские монограммы и венцы, составленные из цветных электрических лампочек – сапфировых, изумрудных, рубиновых, – глухо горели над отороченными снегом карнизами домов» (Набоков 1999–2000: V, 159).
1–193
Buchstaben von Feuer – огненные буквы (нем.). Цитата из баллады Г. Гейне «Валтасар» (сборник «Книга песен», 1827) на ветхозаветный сюжет о пире вавилонского царя Валтасара, во время которого таинственная рука начертала на стене пророчество о гибели его царства (Дан. 5: 5–28).
1–194
Как в десять лет писали драмы, а в пятнадцать элегии, – и все о закатах, закатах … — В юношеской книге Набокова «Стихи» (1916) встречается целый ряд банальных романсовых формул с мотивом заката: «закат умирает в мерцании», «сжигал себя закат безумием цветным», «заката бледный паж», «страстно догорало / Заката торжество» и т. п.
1–195
«И медленно, пройдя меж пьяными …» – цитата из стихотворения Блока «Незнакомка» ( «По вечерам над ресторанами …», 1906).
1–196
От стихов она требовала только ямщикнегонилошадейности … — то есть ценила в поэзии лишь душещипательные романсы типа «Ямщик, не гони лошадей!» Н. А. фон Риттера (1846–1919) на музыку Я. Л. Фельдмана.
1–197
… погибла от сыпного тифа – Бог знает где, Бог знает как … — Ямбическое вкрапление. Похожие конструкции встречаются в черновом варианте строфы XXXV шестой главы «Евгения Онегина»: «Не помню где, не помню как» (Пушкин 1937–1959: VI, 411): и в поэме А. К. Толстого «Алхимик» (1867): «Не знаю где, не знаю как» (Толстой 1963–1964: I, 539).
1–198
… вот этим с черного парома сквозь (вечно?) тихо падающий снег (во тьме в незамерзающую воду отвесно падающий снег) (в обычную?) летейскую погоду вот этим я ступлю на брег. <… > И к пристающему парому сук тянется, и медленным багром (Харон) паромщик тянется к суку сырому (кривому) …» «… и медленно вращается паром …» – В «Современных записках» (Кн. LXIII. С. 84) «вот этим» выделено разрядкой. Окончательный вариант сочиняемого Федором стихотворения