Отказ Годунова-Чердынцева от посещения открытой для него Лхассы инвертирует ситуацию, возникшую во время третьего путешествия Пржевальского, когда его караван был остановлен на пути в Лхассу и ему пришлось «с грустным чувством» повернуть назад (см.: Дубровин 1890: 327).
2–96
… ради посещения еще одного вонючего городка… – Читинский бурят Г. Ц. Цыбиков, посетивший Лхассу на рубеже XIX—ХХ веков как буддистский паломник, свидетельствовал: «Большинство улиц кривы, узки и грязны. <… > тибетцы никогда не стесняются отправлять свои естественные потребности ни местом, ни присутствием людей другого пола. Поэтому пройти по излюбленным обывателями улицам можно, только крепко зажавши нос и пристально смотря под ноги» (Цыбиков 1919: 94, 101).
2–97
… целиком весь растительный покров горной разноцветной лужайки <… > найденный где-то на страшной высоте, среди голых скал и снегов. – Возможно, реминисценция стихотворения Мандельштама «На страшной высоте блуждающий огонь…» (1918) из сборника «Tristia». То же словосочетание встречается и у Надсона вместе с горным антуражем: «Мне снился вечный сон: как будто ночью темной / В каком-то сумрачном, неведомом краю, / На страшной высоте, над пропастью бездонной / На выступе скалы недвижно я стою…» (Надсон 1887: 325).
2–98
… он не мог мне простить лешинского воробья, зря подстреленного из «монте-кристо»… — В дореволюционной России под названием «монте-кристо» продавали мелкокалиберные ружья и пистолеты с особым патроном без пороха, изобретенным французским оружейником Луи Николя Огюстом Флобером (Louis Nicolas August Flobert, 1819–1894).
Стрельбой из них особенно увлекались мальчики-подростки. У Льва Львовича Толстого (1869–1945), сына Льва Николаевича, есть назидательный рассказ для детей «Монте-кристо» (1891) – о том, как он мальчиком копил деньги на такое ружье, чтобы стрелять птиц, но потом пожалел нищенку и отдал ей все свои сбережения.
2–99
… дожидаться лета… — В «Современных записках» (1937. Кн. LXIV. С. 142): «дождаться лета».
2–100
… мой отец знает кое-что такое, чего не знает никто… — Ср. многократно повторенное восклицание Цинцинната Ц. в «Приглашении на казнь»: «Я кое-что знаю. Я кое-что знаю» (Набоков 1999–2000: IV, 98–99, 102).
2–101
… Марко Поло покидает Венецию. – Марко Поло(1254–1324) – венецианский купец, совершивший знаменитое путешествие через всю Азию и 17 лет проживший в Китае. Книга об этом путешествии была записана с его слов тосканским писателем Рустикелла да Пиза и дошла до наших дней в нескольких версиях и под различными заглавиями («О многообразии мира», «О чудесах мира», «Миллион», «Путешествия Марко Поло» и др.). В кабинете Годунова-Чердынцева висела копия с миниатюры на фронтисписе рукописной книги его путешествий на французском языке «Li livres du Graunt Caam» («Книга великого Хана»), датированной около 1400 года (хранится в Bodleian Library Оксфордского университета: Codex Bodley 264, fol. 218 r).
Считается, что миниатюра была создана в мастерской художника, подписавшегося на другой иллюстрации «Johannes me fecit [Иоганн меня создал (лат.)]» (см.: Yule 1903: II, 532; Madan, Craster 1922: 381; Knauer 2009: 47–48). Как предположил польский исследователь Я. Зелински, Набоков мог видеть цветную репродукцию миниатюры в четырехтомной «Краткой истории английского народа» («A Short History of the English People», 1874) видного английского историка Дж. Р. Грина (John Richard Green, 1837–1883). Первое иллюстрированное издание этого труда, подготовленное вдовой ученого, вышло в свет в 1892–1894 годах и многократно переиздавалось. Цветная репродукция миниатюры помещена на вклейке между страницами 386 и 387 первого тома (Зелински 1999–2000: 113; в заметке, однако, указаны неверные сведения об атрибуции и датировке миниатюры).
2–102
… снаряжение отцовского каравана в Пржевальске… — Годунов-Чердынцев начинает путешествие из того же пункта, откуда сам Пржевальский должен был отправиться в свое пятое путешествие и где он скоропостижно умер от брюшного тифа. Ранее город назывался Каракола и был переименован после кончины Пржевальского для увековечения его памяти. В описании подготовки к путешествию Набоков следует за отчетом известного исследователя Центральной Азии, помощника и ученика Пржевальского, Всеволода Ивановича Роборовского (1856–1910) о его экспедиции 1893–1895 годов, которая также отправлялась из Пржевальска (см.: Роборовский 1900: 6). Кроме того, ряд сведений об экипировке и движении экспедиции Набоков заимствовал из очерка «Организация каравана» ее участника Михаила Ефимовича Грум-Гржимайло (1861–1921), брата Григория Ефимовича (см.: [2–27], [2–59]). Очерк напечатан как приложение в издании: Грум 1907: 441–448.
2–103
… готовились вьючные ящики и сумы (чего только не было в этих веками испытанных сартских ягтанах и кожаных мешках, от коньяка до дробленого гороха, от серебра в слитках до гвоздей для подков)… – Ср. в очерке М. Е. Грум-Гржимайло: «Наилучшими ящиками по конструкции надо считать сартовские < sic!> ягтаны или ящики, сработанные по той же системе <… > Такие предметы, как патроны, дробь, серебро в слитках, подковы, гвозди и т. под. мы укладывали в специальные кожаные мешки…» Для переходов через пустыню и в некоторых горных местностях отряд брал с собой зерновой фураж – чаще всего «дробленый горох, который очень питателен и важен…» (Грум 1907: 443, 445; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 42–43). Коньяк входил в запасы экспедиций Пржевальского (Пржевальский 1875: 66; Пржевальский 1883: 4; Дубровин 1890: 113, 121, 245, 278, 314; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).
Сартами в Российской империи называли оседлых жителей-тюрков Сыр-Дарьинской и Ферганской областей; изготовляемые ими ягтаны – кожаные вьючные сундуки небольшого размера – славились по всей Средней Азии.
2–104
… после панихиды на берегу озера у могильной скалы Пржевальского, увенчанной бронзовым орлом… — У могилы Пржевальского, похороненного на берегу озера Иссык-Куль, был поставлен памятник по проекту А. А. Бильдерлинга, изображающий скалу, на вершине которой сидит большой бронзовый орел (см. иллюстрацию). Как сообщает Роборовский, перед выходом в путь его экспедиции все ее участники посетили могилу «незабвенного учителя», где была отслужена панихида о покойном (Роборовский 1900: 14).
2–105
… между холмами райски-зеленой окраски, столько же зависящей от их травяного покрова, кипца, сколько от яблочно-яркой породы, эпидотового сланца, слагающей их. – Эти холмы Грум-Гржимайло наблюдал не в начале, а в самом конце своего путешествия, спустившись в предгорья Тянь-Шаня. В его описании Набоков изменил всего несколько слов, введя важный мотив входа в рай. Ср.: «Уже подымаясь на плоскогорие, я встретил холмы зеленого цвета, столько же зависевшего от одевавшего их кипца (Festuca ovina, L.?), сколько и от слагающей их породы – яблочно-зеленого эпидотового сланца» (Грум 1907: 239).
2–106
Идут гуськом, эшелонами, плотные, сбитые калмыцкие лошади: парные, ровного веса вьюки охвачены арканом дважды так, чтобы не ерзало ничто, и каждый эшелон ведет за повод казак. – Монтаж подробностей из очерка «Организация каравана» М. Е. Грум-Гржимайло. Ср.: «… калмыцкая лошадь представляет хорошо сбитое и плотное <… > животное. <… > Вьюки мы употребляли всегда парные <… > наблюдалась равновесность обеих половин вьюка <… > мы употребляли арканы местного производства, которые охватывали вьюк и лошадь два раза. <… > приучали лошадей гуськом одна за другой <… > такой эшелон в 10–12 лошадей вел казак, взяв повод первой лошади» (Грум 1907: 441, 443, 444; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 43).
2–107
… впереди каравана <… > верхом на белом своем тропотуне едет отец в сопровождении джигита. Позади же отряда – геодезист Куницын <… > и когда он останавливается, чтобы делать засечки да записывать азимуты в журнал, его лошадь держит препаратор, маленький, анемичный немец, Иван Иванович Вискотт, бывший гатчинский аптекарь… – Ср. описание каравана у М. Е. Грум-Гржимайло: «… впереди всего отряда обыкновенно ехал брат с джигитом, сзади же я с препаратором, который держал мою лошадь, пока я делал засечки и заносил отсчитанные азимуты в путевой журнал» (Грум 1907: 444). Тропотун – согласно словарю Даля, «лошадь со сбивчивою побежкою», ни рысь, ни иноходь.
Фамилии сотрудников Годунова-Чердынцева выбраны не без умысла. Первая из них уже раньше привлекала внимание Набокова. Он дал ее эпизодическому персонажу «Машеньки», гостю старого поэта Подтягина (Набоков 1999–2000: II, 73–74), и упомянул в «Подвиге», говоря о девичьей фамилии бабушки героя – Индрикова, которая, «волшебным происхождением разнясь от Волковых, Куницыных, Белкиных, относилась к русской сказочной фауне» (Там же: III, 99). В последнем случае, как и в контексте «Дара», фамилия Куницын имеет пушкинские коннотации, поскольку отсылает к любимому лицейскому учителю Пушкина А. П. Куницыну (1873–1841). Пушкин вспоминал о нем в рукописном тексте «19 октября» (1825) («Куницыну дань сердца и вина! / Он создал нас, он воспитал наш пламень») и в незаконченном стихотворении на лицейскую годовщину «Была пора: наш праздник молодой…» (1836; «И мы пришли. И встретил нас Куницын / Приветствием меж царственных гостей…»