Изобилующую ключами «болотистую котловину» Одон-тала, что в переводе с монгольского означает «звездная равнина» или «звездная степь», упоминает Пржевальский в книге «Монголия и страна тангутов» (Пржевальский 1875: 252). Впоследствии он уточнил, что это название было дано ей «по случаю многочисленных родников, бьющих из-под земли и похожих, для смотрящего с высоты, на звезды, рассеянные по небосклону» (Пржевальский 1888: 81–82).
2–155
Тарым <… >образует обширное тростниковое болото, нынешний Кара-Кошук-Куль, Лоб-Нор Пржевальского, – и Лоб-Нор ханских времен, – что бы ни говорил Ритгофен. – Речь идет о заболоченном озере в пустыне, образованном рекой Тарим, которое открыл Пржевальский во время своего второго центральноазиатского путешествия (см.: Пржевальский 1878: 292–294). Он отождествил его с озером Лоб-нор, известным по древним китайским источникам, что вызвало длительную и оживленную полемику в научной литературе. Пржевальскому возражал немецкий географ и геолог, барон Фердинанд Пауль Вильгельм фон Рихтгофен (Ferdinand von Richthofen, 1833–1905), указавший, что, согласно данным истории и китайской географии, исторический Лоб-нор должен находиться не там, где его нашел Пржевальский. Кроме того, он отметил, что истинный Лоб-нор, упомянутый в древних источниках, имеет соленую воду, тогда как Лоб-нор Пржевальского – пресную. Во время четвертого путешествия Пржевальский снова посетил Лоб-нор (Пржевальский 1888: 285–319), а в дальнейшем его изучали Певцов, Козлов, Гедин и другие путешественники, так и не пришедшие к единому мнению по поводу местонахождения исторического озера. Наиболее последовательно в защиту гипотезы Пржевальского выступил Козлов, посвятивший этому вопросу специальную статью (Козлов 1898) и значительную часть своего «Отчета помощника начальника экспедиции <… > совершенной в 1893–1895 годах под начальством В. И. Роборовского» (Козлов 1899: 85–98). По его заключению, озеро, известное под современным местным наименованием Кара-кошун-куль, «есть не только Лоб-нор незабвенного моего учителя Н. М. Пржевальского, но и древний, исторический, настоящий Лоб-нор китайских географов» (Козлов 1899: 98).
2–156
Как-то весной я в пять дней объехал его. <… > Кочковатый солончак был усеян раковинами моллюсков. – Здесь Набоков опирается на сведения о Кара-кошун-куле (Лоб-норе), приведенные в книге Певцова «Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь». «Кунчикан-бек, – сообщает Певцов, – объехавший все озеро вокруг, передавал мне, что он пробыл в пути ровно пять дней <… > По удостоверению этого бека, оно окружено необозримым кочковатым солончаком, совершенно бесплодным и покрытым местами раковинами» (Певцов 1895: 304). Чуть ниже уточняется, что это «раковины пресноводных моллюсков» (Там же: 306).
2–157
Вечерами, при полном безмолвии, доносились стройные мелодичные звуки лебяжьего полета; желтизна камыша особенно отчетливо выделяла матовую белизну птиц. – Слегка измененная цитата из рассказа Козлова о следовании южным берегом Лоб-нора. Ср.: «Вечером, при полном безмолвии вокруг, слышались стройные, мелодичные звуки лебяжьего полета. Фон желтого камыша резко выделял матовую белизну птиц» (Козлов 1899: 99).
2–158
В сих местах в 1862 году полгода прожило человек шестьдесят староверов с женами и детьми, после чего ушли в Турфан, а куда девались затем – неизвестно. – Из телеграммы, отправленной Пржевальским в Генеральный штаб во время второго путешествия, 11 марта 1877 года: «В 1862 году, на Лоб-Норе жили полгода русские староверы до 60 человек с женами, детьми, ушли отсюда в Турфан; куда далее неизвестно» (Известия Императорского русского географического общества. Т. XIII. СПб., 1877. С. 51; уточненные сведения: Пржевальский 1878: 77–79).
2–159
Далее – пустыня Лоб: каменистая равнина, ярусы глинистых обрывов, стеклянисто-соленые лужи… — Годунов-Чердынцев возвращается той же древней (и давно не существующей) дорогой через пустыню Лоб, по которой некогда – в обратном направлении, из города Лоб в оазис Са-чжоу, – прошел караван Марко Поло. Одним из немногих европейцев, проделавшим часть этого пути в конце XIX века, был Козлов, описавший в своем «Отчете» маршрут по «каменистой равнине» к солончаку с «песчано-глинистыми обрывами» и кое-где разбросанными «лужами горько-соленой воды» (Козлов 1899: 101).
2–160
… пьерида Роборовского – бабочка Pieris deota de Nicéville, одно время называвшаяся Pieris roborowskii, в честь В. И. Роборовского (см.: [2–102]). Упоминание о ней служит сигналом, указывающим на имя начальника той экспедиции, чьим материалом Набоков пользуется в данном абзаце.
2–161
В этой пустыне сохранились следы древней дороги, по которой за шесть веков до меня проходил Марко Поло: указатели ее, сложенные из камней. – Слегка измененная фраза из отчета Козлова: «Местами, на каменистой равнине, прекрасно сохранились следы древней дороги, по которой некогда проходил Марко Поло; остались также и ее указатели, сложенные из камней» (Козлов 1899: 101).
2–162
… я слышал интересный гул вроде барабанного боя, пугавший наших первых пилигримов… – Отсылка к книге францисканского монаха Одорико Порденоне (ок. 1286–1331) «О чудесах света» («De mirabilibus mundi», 1330), в которой он описал свое путешествие в Индию, Китай и Тибет. XXXVII глава книги посвящена некоей «страшной долине», усеянной мертвыми телами, в которой Одорико слышал громкие звуки разных музыкальных инструментов среди песчаных дюн. Набоков, по всей вероятности, читал «De mirabilibus mundi» в английском переводе сэра Генри Юля, поскольку именно Юль передает название одного из музыкальных инструментов (nakkaras) как барабаны (nakers, drums), в отличие от других переводов, где использовано слово «литавры» (kettledrums) – см.: Yule 1913: II, 262. Рассказ Одорико положен в основу соответствующей главы полуфантастической компиляции, известной под названием «Путешествие сэра Джона Мандевиля» (не ранее 1357, не позднее 1371): Mandeville 1905: 185–187.
2–163
… я видел и слышал то же, что Марко Поло… – В «Путешествиях Марко Поло» (см.: [2–159]) рассказывается о том, что во время перехода через пустыню Лоб (часть Гоби) путешественники слышат голоса духов, увлекающие их в сторону от дороги, и, как Порденоне, звуки музыкальных инструментов и барабанов (см.: Поло 1902: 73). Подобные же рассказы местных жителей о таинственных голосах и звуках в пустыне, отманивающих путешественников от дороги и от воды, см.: Роборовский 1900: 131–132. Потанин свидетельствовал: «Китайские путешественники, пересекавшие пустыню, иногда рассказывают басню о разговоре духов, который они слышали при этом случае. Эти рассказы, кажется, небезосновательны. Когда мы в полдень, во время сильной жары, проходили пространство между холмами Шюбугур и урочищем Кобден-оботу, я и жена моя испытывали ощущение, как будто до нас доносился откуда-то разговор людей в виде неясной речи» (Потанин 1893: I, 473). Гедин передавал свидетельства местных жителей о том, что «путники время от времени слышат в пустыне голоса, зовущие их по имени, но стоит пойти на такой голос, чтобы заблудиться и погибнуть от жажды», и сравнивает их с рассказом Марко Поло (Гедин 1899: I, 351).
2–164
… среди странного мерцания воздуха без конца проходящие навстречу вихри, караваны и войска призраков… — Описывая свой путь через пустыню по дороге Марко Поло, Козлов отмечал: «Там и сям проносятся вихри <… > Вихри сменяются миражами, „злыми духами“, строящими фантастические здания <… > В воздухе стояла пыльная мгла…» (Козлов 1899: 101). Г. Юль в примечании к соответствующему месту у Марко Поло писал, что в одном китайском источнике упомянуты не слуховые, а зрительные галлюцинации, например «марширующие и останавливающиеся войска, которые постоянно изменяются, исчезают и появляются снова» (Yule 1903: I, 196–197; Zimmer, Hartmann 2002–2003: 67).
2–165
… когда великий землепроходец умирал, его друзья, собравшись у его ложа, умоляли его отказаться от того, что казалось им невероятным в его книге <… > он же ответствовал, что не поведал и половины виденного на самом деле. – Этот анекдот о предсмертных словах Марко Поло, восходящий к хронике его современника Джакопо д’Акуи, приводится едва ли не во всех биографиях «великого землепроходца» (см., например: Yule 1903: I, 54).
2–166
… он сразу попал опять в тот мир, который был так же ему свойственен, как <… > вода – Офелии. – Аллюзия на рассказ королевы Гертруды в «Гамлете» Шекспира о гибели Офелии, утонувшей в ручье (акт 4, сцена 7). Гертруду особенно поразило, что, упав в воду, Офелия нисколько не испугалась, словно «существо, которому эта стихия родима и свойственна» («like a creature native and endued / Unto that element»). Ср. соответствующее место в переводе Набокова: «Она обрывки песен пела, / как бы не чуя гибели – в привычной, / родной среде…» (Набоков 1999–2000: III, 673).
2–167
Елизавета Павловна уже давно поехала встречать мужа за десять верст на станцию: она всегда встречала его одна, и всегда случалось так, что никто толком не знал, с какой стороны они вернутся, справа ли или слева от дома, так как дорог было две, одна – подлиннее и поглаже – по шоссе и через село, другая – покороче и поухабистей – через Песчанку. – Подразумевается путь от железнодорожной станции Сиверская до имения Набоковых Выра. Одна из дорог проходила через мызу Песчанка на живописном берегу реки Оредеж. Как говорилось о ней в путеводителе 1910 года, «местность эта сделалась излюбленным пребыванием многих артистов: Варламов