<… > мышьяк <… > попавший в муку, так что отравилось более ста человек; и конечно, конечно, столоверчение… — Иван Иванович Излер(1811–1877) – содержатель петербургского «Заведения искусственных минеральных вод», или, в просторечии, «минерашек», в которых посетителям предлагались всевозможные развлечения. О «вечерах Излера», где «беспрестанно <… > летали воздухоплаватели <… > даже <… > и дамы», Чернышевский писал родителям 23 августа 1849 года (ЛН: II, 135). Прочие петербургские новости см. в его письмах к отцу за 1853–1854 годы (Там же: 195, 202, 225).
4–62
Как в сумрачные сибирские годы одна из главных его эпистолярных струн – это обращенное к жене и сыновьям заверение <… > что денег вдосталь, денег не посылайте… – Просьба не присылать денег и вещей повторяется во множестве писем Н. Г. к жене из Сибири. Приведем лишь один пример: «… живу превосходно; денег у меня много, и все, нужное для комфорта, я имею в изобилии. Прошу Тебя, мой милый друг, не присылай мне ни денег, ни вещей; я не нуждаюсь ни в чем» (ЧвС: II, 35; письмо от 8 июня 1876 года).
4–63
… в юности он просит родителей не заботиться о нем и умудряется жить на двадцать рублей в месяц; из них около двух с половиной уходит на булки, на печения <… > а свечи да перья, вакса да мыло обходились в месяц в целковый… — В письме к родителям от 12 декабря 1849 года Н. Г. писал: «Только позвольте просить вас, милые мои папенька и маменька, не присылать мне столько денег: они для меня почти лишние или, лучше сказать, вовсе лишние, и я даже трачу их на пустяки иногда; позвольте же просить вас не присылать их так много». В примечании к этому месту редакторы тома замечают: «Как свидетельствуют записи в „Дневнике“, Ч. в это время очень нуждался, много помогая своему другу В. П. Лободовскому» (ЛН: II, 149).
Отчет о расходах в 20 рублей серебром за месяц относится к 1846 году. Н. Г. среди прочего сообщает родителям, что на «булки и сухари к чаю» тратит 2 р. 10 к.» и что «на свечи, перья, ваксу, баню, мыло» уходит еще около рубля (Там же: 57–58). Заметим, что непреднамеренный пятистопный хорей дневникового перечня Набоков заменяет на редкий двустопный дактиль: «свечи да перья / вакса да мыло».
4–64
… с пряниками читал «Записки Пиквикского Клуба», с сухарями «Журналь де деба»… – Как явствует из дневника Чернышевского, в студенческие годы он регулярно посещал кондитерскую «С. Волф и Т. Беранже» (в обиходе: Вольф, у Вольфа) на углу Невского проспекта и набережной Мойки, где можно было читать свежие журналы и иностранные газеты. Согласно записи от 6 ноября 1849 года, по дороге к Вольфу он обыкновенно покупал 10 сухарей, которые съедал с чаем или кофе, пока просматривал газеты. Когда в тот день ему после газет принесли свежий, ноябрьский номер журнала «Отечественные записки», в котором начали печатать новый перевод «Записок Пиквикского клуба» Диккенса, сухари уже кончились, и, как он пишет, «нечего было с ними (то есть с «Записками». – А. Д.) есть»: «… пошел к Иванову купить сухарей – не было. Поэтому должен был что-нибудь другое взять, и я взял два пряника <… > и воротился читать „Отеч. Записки“ и читал Записки Пикквикского клуба и ел пряники. Весьма был рад, что взял их, потому что весьма удобны для медленной еды, так что я читал с ними все Записки Пикквикского клуба более часа» (ЛН: I, 478). Интерес Чернышевского к роману Диккенса мог отчасти объясняться тем, что его перевел И. И. Введенский, его старший товарищ и покровитель (см.: [4–66]).
Парижскую ежедневную либеральную газету «Журналь де деба»(Journal des débats) Н. Г. читал почти каждый день, как в кондитерской Вольфа, так и дома.
4–65
… неравная борьба с плотью, кончавшаяся тайным компромиссом… – Перед сватовством к Ольге Сократовне Н. Г. заметил в себе важные перемены: «Я бросил свои гнусности, я перестал рукоблудничать, я потерял всякие грязные мысли, теперь в моем воображении нет ни одной грязной картины» (ЛН: I, 636).
4–66
… «он был ласков ко мне, юноше робкому, безответному», – писал он потом об Иринархе Введенском, с трогательной латинской интонацией: анимула, вагула, бландула… — Цитируется письмо Чернышевского к сыну Михаилу от 25 апреля 1877 года (ЧвС: II, 156). Иринарх Иванович Введенский (1813–1855), известный переводчик английской прозы, в годы студенчества Чернышевского оказывал ему покровительство и привлек его в свой либеральный литературный кружок, где часто обсуждались вопросы современной политики и философии.
Аnimula vagula blandula(лат.; букв. пер.: «Душа моя милая, трепетная, нежная») – начало стихотворения, сочиненного, по преданию, умирающим римским императором Адрианом (76–138 годы н. э.). В переводе Г. Дашевского: «Душа моя шаткая, ласковая, / тела и гостья и спутница, / в какие места отправляешься, / застылая, бледная, голая, / и не пошутишь, как любишь?» (Дашевский 2015: 93).
4–67
… собираясь в гости, особливо к своим лучшим друзьям Лободовским <… > мрачно всматривался в свое отражение, видел рыжеватый пух, точно прилипший к щекам, считал наливные прыщи – и тут же начинал их давить, да так жестоко, что потом не смел показываться. – «Рыжеватый оттенок» бородки и усов Н. Г. отметил в своих воспоминаниях политкаторжанин С. Г. Стахевич (Стахевич 1928: 62). Пассаж о прыщах основан на двух записях в дневнике Чернышевского: 19 августа 1848 года он решает не ходить в гости к Лободовским (см.: [4–26]), «потому что лицо было покрыто красными царапинами от угрей»; на следующий день снова стесняется идти, так как «еще угри не сошли» (ЛН: I, 347, 348).
4–67а
Лободовские! Свадьба друга произвела на нашего двадцатилетнего героя одно из тех чрезвычайных впечатлений, которые среди ночи сажают юношу в одном белье за дневник. – Дневник Чернышевского, который он вел с 1848 по 1853 год, начинается с пространной записи о женитьбе В. П. Лободовского. Самое сильное впечатление на него произвела молодая жена друга Надежда Егоровна, которая на долгое время стала предметом не только его «чистой привязанности» (ЛН: I, 195), но и тайных воздыханий.
4–68
Эта чужая свадьба, столь взволновавшая его, была сыграна 19 мая 1848 года; в тот же день шестнадцать лет спустя состоялась гражданская казнь Чернышевского. – Ради того, что можно назвать календарной рифмой, Набоков сдвинул на три дня дату свадьбы Лободовского. Как явствует из дневника Чернышевского, свадьба состоялась в воскресенье 16 (28) мая (ЛН: I, 191, 193, 195). О гражданской казни Чернышевского см.: [4–438] и след.
4–69
… «свои чувства гнал через алембики логики». – Алембик(фр. alambic, англ. alembic) – перегонный аппарат, куб. До «Дара» Набоков использовал это слово в стихотворении «Формула» («Сутулится на стуле…», 1931): «Сквозь отсветы пропущен / сосудов цифровых, / раздут или расплющен / в алембиках кривых, // мой дух преображался…» (Набоков 2002: 224).
4–70
… в своих кучерявых «Бытовых Очерках» <… > Василий Лободовский небрежно ошибся, говоря, что тогдашний его шафер, студент «Крушедолин», так был серьезен, что «наверное, подвергал про себя всестороннему анализу только что прочитанные им сочинения, вышедшие в Англии». – В 1904–1905 годах в журнале «Русская старина» печаталась беллетризованная автобиография В. П. Лободовского «Бытовые очерки», где он вывел себя под именем Перепелкина. Чернышевский, которому дана фамилия Крушедолин, упоминается в ней только как шафер героя на свадьбе: он «так был серьезно и безучастно ко всему, происходившему тут, сосредоточен в самом себе, что, наверное, подвергал строгому и всестороннему анализу только что прочитанные им последние сочинения, вышедшие в Англии, и о которых он уже успел перекинуться несколькими фразами с Перепелкиным» (Русская старина. 1905. № 2. С. 379).
4–71
«Выкатилось три слезы», – с характерной точностью заносит он в дневник… – На самом деле Чернышевский был не столь точен. Узнав о смерти женщины, которую не видел с раннего детства, он неожиданно расстроился: «… выкатились 3–4 слезы: дай тебе Бог царство небесное!» (ЛН: I, 213; запись от 24 июля 1848 года).
4–72
«Не помяни мне глупых слез, какими плакал я не раз, своим покоем тяготясь», – обращается Николай Гаврилович к своей убогой юности и под звук некрасовской разночинной рифмочки действительно роняет слезу: «на этом месте в оригинале след от капнувшей слезы», – поясняет подстрочное замечание его сына Михаила. – В первоначальной редакции автобиографических заметок Чернышевский писал, что по отношению к собственной юности он испытывает те же чувства, что и Некрасов, и цитировал (с пропуском двух строк) фрагмент стихотворения последнего «На Волге (Детство Валежникова)» (1860):
Стучусь я робко у дверей
Убогой юности моей;
Не помяни мне дерзких грез
С какими, бросив край родной,
Я издевался над тобой;
Не помяни мне глупых слез,
Какими плакал я не раз,
Твоим покоем тяготясь.
«Своим» вместо «Твоим» у Набокова – ошибка, опечатка или сознательное искажение. Примечание младшего сына Чернышевского Михаила (1858–1924) к словам «Не помяни» приведено без изменений.
Разночинной рифмочкой