Например, все мы знаем, что каждому из нас предстоит умереть. И это факт, это истина. Если вы спросите об этом Сиддхартху или Махавиру, то они подтвердят, что это так, что всех нас ждет смерть, поэтому лучше, если мы сразу признаем этот факт. В действительности принятие такого положения вещей и есть счастье, поскольку, глядя в лицо смерти, вы не обманываете себя, не строите иллюзий, не надеетесь и не боитесь. В этом заключается подход, которому учат эти мастера. Конечно, легко сказать, но выполнить это на деле оказывается труднее. Ум омрачен разнообразными эмоциями. Мы хотим жить дольше, мы постоянно боремся с привычкой все отрицать. Мы думаем, что сегодня не умрем, что завтра примем обет Бодхисаттвы, послезавтра отправимся в Патанкот, потом еще куда-нибудь и так далее, и так далее. Зачастую нам сложно принять истину такой, какая она есть. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, на мой взгляд, это очень свойственно индийской культуре - полагать, что счастье заключается в окончательной актуализации истины. С другой стороны, индийские философы так боятся впасть в крайности. Быть нигилистом или этерналистом у них не на хорошем счету. Поэтому срединный путь, как мне кажется, это очень по-индийски. По сути вся девятая глава Бодхичарья-аватара является комментарием к срединному пути. В индийской философии всегда было важно не впадать в крайние воззрения. Все это можно еще обсуждать. В конце концов это всего лишь мои утренние сомнения. Какую же технику нам применить, чтобы обнаружить эту истину? Я не знаю, как в других традициях, но в буддизме, например, чтобы описать истину, мы говорим о двух ее видах: истине относительной и абсолютной. Это одна из наиболее сложных тем. Вся сложность заключается не столько в интеллектуальном описании, сколько в сложности, вызванной эмоциями. Возможно, современные индийцы не согласятся со многими высказываниями Шантидэвы. С давних пор по сей день индийцы не имеют привычки аккуратно фиксировать на бумаге свои философские идеи. Это можно назвать как проклятьем, так и благословением индийцев. Зачем записывать что-то, когда ты должен выучить это наизусть? Другими словами, в Индии всегда существовала устная традиция передачи знания. Эта уважаемая традиция до сих пор сохранилась в тибетских монастырях, в которых вы можете встретить молодых послушников, распевающих тексты и таким образом заучивающих шлоки наизусть. Если вы спросите меня, что я буду делать сегодня днем, я даже не знаю, что вам ответить. С тех пор, как в мою жизнь вошел ноутбук, я ничего не запоминаю, я полностью завишу от своего компьютера. По этой же причине, когда вы что-то записываете, вы культивируете некоторую лень, на мой взгляд: а, прочитаю где-нибудь, не сегодня, так завтра. В девятой части коренного текста вы увидите, как Шантидэве оппонируют в основном представители индуистской философии. Здесь я вовсе не стремлюсь быть дипломатичным. Наоборот, мне кажется, буддисты обожают спорить с индуистами. Как сказал Сакья Пандита: я боюсь одного идиота, а не тысячи ученых. Я не боюсь доводов и логики, а боюсь камней и палок. Споры буддистов с представителями других, более молодых религий, рискуют стать чересчур эмоциональными и закончиться рукоприкладством. Поэтому буддисты любят диспуты с индуистами и джайнистами. Оппоненты Шантидэвы в девятой главе о мудрости являются не столько представителями других философских идей, сколько представляют собой различные эмоции. Наиболее тонкие и наиболее сложные эмоции, которые мы можем испытывать. Для представителей школы Мадхьямаки самыми заядлыми оппонентами являются не индуисты, а буддисты школы читтаматра, поскольку их воззрения очень близки. Обычно относительным мы считаем что-то не очень реальное, в то время как абсолютным мы называем нечто истинное. Здесь как раз и начинаются разногласия между представителями двух школ. Если я не ошибаюсь, некоторые христиане полагают, что, возможно, эта жизнь нереальна, зато существует реальный Бог-творец и рай. Что буддист, а в особенности такой, как Шантидэва, может на это ответить? Предположим, вы решили навести порядок у себя дома. Во время уборки вы выбрасываете много ненужных вещей, но все равно что-нибудь оставляете, так и не решившись выбросить, и обычно это что-то совсем нелепое, вроде детского стульчика, на котором вы сидели, когда вам было восемь лет или старой зубной щетки, которая принадлежала вашей бабушке. Для Шантидэвы слова о том, что эта жизнь - иллюзия, что в ней нет ничего важного, звучат как истина, но продолжать утверждать при этом, что где-то там существует бог и рай, это уже что-то вроде детского стульчика и бабушкиной щетки. Почему бы не выбросить и их тоже?
Я забыл упомянуть вот о чем. Большинство оппонентов-индуистов полагают, что жизнь - это майя, иллюзия, что все в ней совершенно бесполезно, поэтому следует от всего отречься. Тем не менее, они не спешат отказываться от концепции атмана. И снова мы вынуждены прибегнуть к аналогии с детским стульчиком. Для Шантидэвы наличие подобных концепций означает, что сторонники индуизма все еще хранят старые бесполезные вещи. Я попробую выразиться еще точнее. Помните, мы говорили о том, что самое главное для каждого из нас - это счастье? В этом уголке мира, где мы сейчас находимся, под счастьем понимают познание истины. В свою очередь, чтобы понять эту истину, мы делим ее на относительную и абсолютную. Таким образом, мы имеем нечто вроде ориентира относительно того, что является правдой, а что нет. Затем на основе этого возникают религиозные системы и школы, которые начинают вести дискуссии между собой. К примеру, одна из школ утверждает, что вот, мол, относительная истина, а вот абсолютная. Представители другой школы тут же вмешиваются и поправляют: нет, нет, это тоже является относительной истиной, а не абсолютной. Представители вайбхашики, наиболее научной, если можно так выразиться, школы буддизма, опровергают тех, кто, веря в существование бога-творца, называют все остальное иллюзией или относительной реальностью. Они утверждают, что концепция атмана является вмененной идеей. По их представлению, сам по себе атман не существует. Вместо этого по-настоящему существуют лишь мельчайшие частицы, атомы, а также неделимый ум, представляющий собой чистую познавательную способность. Таким образом, на их основе и возникает разделение на относительную и абсолютную истины. В свою очередь, представители школы читтаматра, или Йогачара, возражают своим оппонентам из школы вайбхашика, полагая, что представление о мельчайших частицах является всего лишь вмененной концепцией ума, а поскольку представление о малом искусственно создано умом, то в истинном смысле не существует ни малого, ни большого, ни уж, тем более, мельчайшего. Все явления возникают взаимозависимо. В таком случае, что же тогда существует? Только ум. Большинство из нас, тех, кто работает в этом институте и носит вот эти робы (смеется), а также некоторые из вас, пребывают, так сказать, под влиянием тибетской культуры. А тибетцы традиционно отдавали предпочтение Мадхьямаке, а к читтаматре относились в каком-то смысле прохладнее. Сейчас я вижу в зале монахиню из Китая. Вы знаете, что вы сейчас сидите в окружении своих врагов? (смеется) В Китае, наоборот, философские идеи школы Йогачара широко распространились. Йогачара, безусловно, является очень важной философской школой буддизма. Многие полагали, кстати, что Шантидэва принадлежит именно к йогачаре. Шантидэва довольно ясно утверждал, что все видения адов, раскаленного железа, ракшасов, якшей и прочее происходят исключительно из нашей собственной агрессии, представляя собой отражения нашего недобродетельного ума. Подобное утверждение можно отнести к школе Йогачара. Если вы спросите меня о моих личных предпочтениях, то мне будет очень сложно сделать выбор. И Мадхьямака, и читтаматра, или Йогачара, имеют своих выдающихся последователей. Мадьярка может ссылаться на Манджушри, читтаматра - на Майтрейю. Как здесь можно выбрать? К Мадхьямаке мы можем отнести Нагарджуну, а к читтаматре - Асангу. К слову будет сказано, по числу приверженцев читтаматра будет более многочисленной, чем Мадхьямака. Я полагаю, что последователи Мадхьямаки, а в особенности Мадхьямаки-прасангики создали репутацию тех, с кем безнадежно разговаривать. По сути, это так и есть.
Таким образом, приверженцы Читтаматры полагают, что неделимый ум является самосущей осознанностью, которая и является абсолютной истиной, в то время как все остальное представляет собой относительную истину. Приверженцы Мадхьямаки, в свою очередь, довольно интересно определяют относительную и абсолютную истины. Согласно Шантидэве, все, что может воспринять ум, все, что может быть спроецировано в нем, все, что может быть понято умом, является относительной истиной. Абсолютная же истина не может быть воспринята, поскольку не является объектом ума. Кто-то из вас может задать вопрос: а как нам вообще обнаружить абсолютную истину, если мы не можем ее воспринять? Например, даже если в разговоре для удобства коммуникации мы используем такие понятия как истина и ложь, тем не менее, на практике, их невозможно разделить и рассматривать по отдельности. Предположим, во всем мире исчезли пиратские диски. Как по-вашему, существовали бы тогда так называемые непиратские оригинальные DVD? Нет, конечно. Эти явления возникают взаимозависимо. Только существование подделки предполагает наличие чего-то настоящего, или истинного. Тогда каким же образом мы можем понять эту истину, которую невозможно понять? Как сказал Шантидэва, абсолютная истина не может стать объектом ума. Но познать абсолютную истину мы можем при помощи относительной. В каком-то роде, полное понимание относительной истины представляет собой постижение абсолютной истины. Так мы можем понять, что обе истины невозможно рассматривать раздельно. И снова мы возвращаемся к нашему вчерашнему разговору о методе и мудрости, отделить которые друг от друга не представляется возможным.
Я прошу прощения у тех, кто только начал изучать шастры Махаяны. Возможно, для вас наша сегодняшняя утренняя лекция была довольно сложной и трудно усваиваемой. Тем не менее, если в