— Медведь?
— Да… Это тот, кто работает на понижение цены товара. Те, кто работает на повышение, называются быками. Или буйволами. В итоге их конкуренции цена, как правило, нормализуется… Так вот, мой кореш решил открыть свое дело. Его вначале предупредили, потом подожгли.
— Хорошо предупредили, — усмехнулся Феликс. — Зачем тебе партнеры? Начинай сам.
— Самому сложно. Нужны деньги. И немалые. Те, что у меня есть, — только принесут вред.
— Не понял.
— Небольшие деньги всегда приносят вред. Думаешь отделаться мелочевкой, а в итоге проигрываешь. Поднимется шорох. Кто-то даст больше, и тебя опередят. Останешься с носом — и без идеи, и без денег.
— Это ты прав. Займись куплей-продажей. На это-то хватит денег?
— Смотря что покупать-продавать. В спекуляции можно увязнуть, фарцовка затягивает. Один раз я вырвался, сумею ли вырваться еще раз, не знаю. И время упущу.
— Брокерство — та же фарцовка.
— Та же, но другая. Многое, что приносит деньги чистая спекуляция: покупаешь по одной цене, продаешь по другой. А я хочу открыть именно брокерскую контору. И как можно быстрей, пока не спохватились в Ленинграде паханы, с весом и деньгами. Если и вправду развалятся партийные структуры — куда денутся эти паханы и паханчики со своими блатами, деньгами, да и опытом? Перебегут нам дорогу.
— Как сказать, — произнес Феликс. — Они, в большинстве, люди косные, привыкли жить на халяву. Если и начнут свое дело, то в рамках своего образа мыслей. Я уже сталкивался с этим, — Феликс налил в бокал вино и понюхал. — «Изабелла», обожаю этот запах… Понимаешь, самое легкое — это быть занятым каким-нибудь делом, а самое трудное — получить из этого результат.
— Согласен. Но результат не появится, если не заняться делом.
— А почему тебе не заключить союз с твоим боссом? Как-никак уже есть основа. Счет в банке, печати, помещение.
— Дядя Петя мне не нужен. Правда, он чувствует деловые идеи. Но человек прожил жизнь в определенной системе. Да и комплекс «аксакала» тоже будет вредить делу… Кстати, он вообще хочет бросить кооператив. Его обложили данью, он перепуган…
— Так перекупи у него кооператив. Вместе с рэкетирами.
— Нет, — серьезно ответил Чингиз. — Хочу начать свое дело с нуля. А что касается этих ребят — я. еще посмотрю, кто кого обложит данью.
— Мой Центр они тоже пока не тревожили.
— Так у тебя другое положение. Ты при государственном институте, — Чингиз хотел еще что-то добавить, но умолк. Он вскинул взгляд поверх головы Феликса. И со значением поджал губы.
Феликс обернулся. По узкому коридорчику между столиками, сутулясь, шествовал Рафинад. Светлая прядь падала на глаза. Рафинад откидывал ее и улыбался своей нагловато-виноватой улыбкой, которая так нравилась женщинам. Следом за ним шла какая-то незнакомка. Золотистые волосы мягко округляли маленькую голову. Выпуклый, красивый лоб подчеркивали темные удивленные брови. Глаза были опущены, словно она боялась оступиться.
— А вот и мы, — бодро проговорил Рафинад, точно появление его с дамой было заранее оговорено. — Знакомьтесь. Это Инга.
Феликс приподнялся, пожал мягкую широкую ладонь Инги и, наклонившись, поцеловал. Его склоненная голова показала старательно зачесанную раннюю проплешь. Чингиз, не поднимаясь, назвал свое имя и поднял над головой сжатый кулак в знак приветствия.
Официант услужливо торопился с дополнительным прибором.
— Что будем заказывать? — вкрадчиво проговорил он.
— Погоди, приятель, — вальяжно осадил Рафинад. — Дай отдышаться. Возникни минут через пять.
Официант исчез, точно испарился.
Инга положила сумочку на край стола. Лакированная, с бронзовыми застежками, сумочка гармонировала со строгим, темным костюмом с блестками. Инга достала из сумочки зеркальце и, нисколько не смущаясь, оглядела лицо, поправила мизинцем что-то в уголках век. Ресницы ее если и были подкрашены, то только чуть-чуть.
Рафинад подобрал карту-меню и терпеливо ждал, когда Инга справится, отведет от лица свое зеркальце.
— Непривычное имя — Инга, — проговорил Феликс. — А как полное? Ингрид?
— Нормальное русское имя, — Инга спрятала косметичку в сумку и щелкнула застежками.
— В святцах, думаю, такого имени нет.
— В святцах, вероятно, и Феликса нет, — сухо ответила Инга и натянуто улыбнулась.
— Почему тебя назвали Феликс? — вставил Чингиз. — В честь Дзержинского?
— А тебя? В честь хана? — произнес Феликс.
— В честь маминого брата. Он погиб на войне.
— Его назвали в честь князя Юсупова. Феликса Юсупова! — воскликнул Рафинад. — Кстати, Инга, вы не знаете, что находитесь в обществе наследника камергера его императорского высочества князя Шаховского. Со стороны мамы. А со стороны папы он — потомок профессора математики Чернова. То ли графа, то ли графина. Ученика Лобачевского. У него есть даже письма Лобачевского к дедушке…
— Интересно, в честь кого это тебя назвали? — Феликсу нравилось поминание Рафинадом его именитых предков. И еще он отметил, что Рафинад обращается к своей знакомой на «вы».
— Меня назвали в честь меня, — отозвался Рафинад. — И давайте закончим исследование топонимики. Дама киснет.
— Топонимика, сэр, наука о названиях географических, — вставил Феликс. — Наука о происхождении имен называется ономастика.
— Благодарю вас, сэр, — поклонился Рафинад. — Слабый пол выбирает «осетрину в ломтиках»? — Он вскинул глаза на Ингу и… покраснел.
«С ума сойти, — подумал Феликс. — Чтобы он смутился?» И тоже посмотрел на Ингу.
Инга сидела, подперев кулачком подбородок, и переводила взгляд с одного приятеля на другого. В ее голубых глазах стыли темно-синие льдинки зрачков.
— Я хочу гречневую кашу, — проговорила она. — С молоком и сахаром.
— Гречневую кашу? — воскликнул Чингиз. — Здесь такая кухня, лучшая в Ленинграде.
— Хочу гречневую кашу, если нет, то просто стакан кефира.
— А коньяк? Или «Саперави»? — настаивал Чингиз.
Феликс усмехнулся, покачал головой и ткнул вилкой в тарелку.
Рафинад подозвал официанта и попросил принести гречневую кашу. С молоком и сахаром. Официант остановился на ходу и обескураженно поднял плечи.
— Или просто стакан кефира, — добавил Феликс. — Кстати, два стакана. Мне тоже захотелось кефира.
— Три стакана, — дополнил Рафинад.
— Четыре, — подхватил Чингиз. — Что-то давно я не пробовал кефир.
— Хорошо, — послушно ответил официант. — Я закажу пять стаканов. Тоже попробую. А то все коньяк пью, аж воротит, — и добавил через плечо: — Если из кухни услышите крики… Наш повар — мастер спорта по тэквандо. — И он исчез за портьерой.
— Что такое тэквандо? — спросила Инга.
— Когда головой ломают десять кирпичей сразу, — пояснил Рафинад. — Только не путайте с ономастикой. Это наука об именах.
— Или с топонимикой, — подхватил Феликс. — Это наука о географических названиях.
— Ох, мальчики, — Инга откинулась на спинку стула и захохотала. — Как вы любите друг друга…
— Да?! — перебил Феликс. — А некоторые думают — наоборот.
— Кто так думает?! — встрепенулся Чингиз. — Заколю! — Он подбросил вилку и поймал на лету.
— Так думает его жена, — обронил Рафинад.
— Вот еще, — пожал плечами Феликс. — С чего ты взял?
— Я же умный, — усмехнулся Рафинад.
— Да, — и Феликс резко переменил разговор. — Знаете, Инга, он и вправду умный. И хитрый. Я расскажу вам историю. Сегодня он спас меня от больших неприятностей. Мы и собрались здесь отметить то, как я увильнул от кутузки…
— На сей раз, — дополнил Рафинад и отмахнулся, — к чему вспоминать пустяки.
А Феликс принялся рассказывать, как после ревизии обнаружилась пропажа документов, которые подтверждали полный расчет за выполнение крупного заказа. И несколько важных договоров, по которым получена значительная сумма денег. Рафинад Наумович предложил авантюрный план. Рассчитанный на всеобщее разгильдяйство. Операцию назначили на пятницу, когда сотрудники контрольно-ревизионного управления линяют со службы задолго до конца рабочего дня. А если кто из ревизоров и задержится, то риска особого не было, — Рафаила Наумовича знать не знали ни в лицо, ни по фамилии. Облачившись в рабочую куртку, с сумкой через плечо, Рафаил Наумович представился как телефонный мастер. Проверка линии, к которой подключен аппарат инспектора, что ревизовал Центр, благо, номер его телефона был известен. Что делает мастер телефонного узла? Занимает стол инспектора и отсылает секретаря-машинистку в соседнее помещение набирать номер злосчастного телефона, для проверки. Та уходит. Трудно поверить, но папка, подаренная инспектору, лежала рядом со столом, на подоконнике. Серая, с тиснением, ее не узнать было нельзя — Центр специально заказывал комплект папок для представительства, одну из которых и подарили инспектору. Рафаил Наумович покинул отдел, а секретарь еще сидела в соседней комнате, послушно накручивая диск телефона…
Феликс умолк. Он видел, что взгляд Инги не выражает никакого интереса.
— Вам скучно? — спросил он.
— Да, — ответила Инга. — Вы все тут жулики? Или только Рафаил?
— Все, — мрачно ответил Феликс. — Слушай, где ты познакомился с такой серьезной особой? Дай адрес, — Феликс посмотрел на Рафинада.
— В троллейбусе, — проговорила Инга. — Я читала книгу, а ваш друг мне мешал. Потом я позвонила ему. И мы встретились.
— А мне в троллейбусе только контролеры попадаются, — пошутил Чингиз.
Рафинад сидел насупившись. Рафинад, который с иронией относился ко всем своим увлечениям, сейчас сидел словно немой.
Появление официанта прервало неловкое молчание. Тарелка с гречневой кашей, чашка молока и блюдечко с сахаром переместились на стол вместе с четырьмя фужерами с кефиром.
— Как там повар? — спросил Феликс. — Не побил?
— Нет, — официант принялся собирать использованную посуду. — Обещал выйти с кухни, посмотреть на вас.
Никто не улыбнулся. Официант потоптался у стола и ушел.
Инга придвинула тарелку с кашей, плеснула в нее молоко, подсластила, размешала и принялась есть. Ее припухлые губы чуть касались собранной на ложечку каши, точно целуя. Удивительной белизны зубы на мгновение показывали себя, принимая ложку, и прятались за сомкнутыми губами.