с ответом.
— На следующей неделе я отправлюсь в Выборг, — проговорил Феликс и встал. — Пока все! Прошу Джасоева и Дормана задержаться.
— У меня важная встреча в Гостином дворе, — встрепенулся Рафинад.
— Успеешь! — властно отрезал Феликс.
Рафинад удивленно вскинул брови, уязвленный тоном генерального директора. Но сдержался.
Феликс не терзался виной перед Рафинадом за то, что случилось в злополучный воскресный вечер. Ночной разговор по телефону с Ингой словно отсек угрызения совести. О чем говорила Инга? Ничего нового она не сказала, лишь сожалела о происшедшем и, кстати, без малейшего намека на извинение за свой порыв — да и в чем ей извиняться? Виниться должен был Феликс. Своим телефонным звонком Инга как бы сняла с Феликса томящее чувство проступка. Он даже забыл, что предал Рафинада в тот вечер. И вспомнил об этом лишь сейчас, в кабинете, мимолетно, с раздражением. А ведь в другой жизни, в той, что закончилась с рождением фирмы, он наверняка бы изнурял свою душу чувством вины. Но та жизнь ушла безвозвратно, ушла, оставив лишь фотографии: от благодушного карапуза в бархатных штанишках до начинающего полнеть застенчивого молодого человека, который сидел в чахлом скверике перед входом в институт, с дипломом в руках…
Феликс ждал, когда секретарша соберет на поднос порожние кофейные чашки, вытряхнет пепел.
— Нельзя ли это сделать позже? — не удержался он.
Зинаида юркнула в приемную и захлопнула дверь.
Феликс вышел из-за стола и, подтягивая ногу тяжелее обычного, пересел на диван — известная его привычка, предваряющая значительность разговора.
— Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — хмуро проговорил Феликс.
— К нам едет ревизор, — в тон произнес Рафинад.
— Я получил служебную записку из отдела безопасности, — продолжал Феликс.
— Что еще там разнюхал наш Гордый? — буркнул Рафинад.
Феликс потянулся к бутылке с минеральной водой и придвинул массивный стакан.
— Отдел безопасности известил, что фирма «Градус» — подставная организация. Официально — торгово-закупочный кооператив, на деле — контора по отмыву криминальных денег или что-то в этом роде. — Феликс налил полстакана воды. Пузырьки газа стремительно выносили себя на поверхность и лопались, оставляя влажную пыльцу в хрустальной глубине стакана.
— Не понял, — проговорил Рафинад. — Что за фирма «Градус»?
Феликс посмотрел на Чингиза — может быть, тот введет Дормана в суть разговора? Чингиз продолжал хранить молчание, лицо его напряженно заострилось.
— Знаю лишь то, что нам пришлось прекратить финансирование строительства лесозавода, — Рафинад прервал тягостную паузу. — Ну а дальше что?
— А дальше я предложил Джасоеву найти крепкую фирму на корпоративных началах. С тем, чтобы за нами сохранялся контрольный пакет акций…
— И он нашел кооператив «Градус»? — подталкивал Рафинад.
— И он нашел кооператив «Градус», — Феликс исподлобья смотрел на Чингиза.
Тот продолжал сидеть истуканом, поигрывая желваками.
Сквозь стены донесся приглушенный телефонный звонок, и вскоре в селекторе раздался голос Зинаиды, оповещающий, что на проводе управляющий Выборгским банком Негляда. Феликс разговаривать не стал, попросив передать, что сам позвонит в Выборг минут через пятнадцать.
Чингиз закинул руки на затылок и расправил плечи.
— Выходит, на фирме уже ни шагу не ступить без стукачей, — проговорил он в пространство. — Выходит, Мы в своей фирме все под колпаком. Дожили. ГБ на дому.
— Перестань, — поморщился Феликс. — При чем тут Гордый?! Наоборот, благодаря этому ГБ мы… Ты ведь не знал, что «Градус» теневая контора.
— Знал.
— Вот как? — помолчав, хмыкнул Феликс. — И неужели ты думаешь, что я буду вступать в союз с бандитами? Чтобы завтра они… Мне это не нравится.
— А мне не нравится твое недоверие, — жестко проговорил Чингиз.
— Слишком многое ставится на карту, Чингиз Григорьевич, — сухо продолжал Феликс. — Поэтому я и обратился к Гордому. Мне надо было точно представлять, с кем будем иметь дело.
— Мне тоже дороги интересы «Кроны», Феликс Евгеньевич, — прервал Чингиз. — И у меня есть основания доверять «Градусу». — Не обо всем я могу сейчас говорить. Но поверь мне, что есть.
— Извини меня, Чингиз… я не могу себе этого позволить.
— Обладая контрольным пакетом акций «Кроны», — ехидно подхватил Чингиз.
— Хотя бы! — в сердцах ответил Феликс. — Но не в этом дело. Я не хочу пачкаться в дерьме, Чингиз Григорьевич.
— Интересно, а как ты полагал взять реванш у «Катрана»? — вздрагивающим голосом произнес Чингиз.
— Не знаю, я пока не думал. Пока я только экспонировал проблему, обозначал в общих чертах, — Феликс рассердился на себя, он слышал в своем тоне растерянность.
— Как бы не так! — взвился Чингиз. — Ты надеялся, что кто-нибудь из нас вступит в это дерьмо. А потом его, перепачканного и меченого, можно будет согнуть в бараний рог. Убить сразу двух зайцев — и деньги получить от «Катрана», и, шантажируя, усмирить претензии, скажем, той же «Кроны-Куртаж», чтобы покорно пахала на фирму и не требовала большего, чем ей выделят.
— Шантажируя? — усмехнулся Феликс. — Чем шантажируя?
— Не уговорами же «Катран» вернет нам свои миллионы. Так или иначе придется мараться, и ежу понятно.
— Чингиз! — укоряюще бросил Рафинад.
— А ты молчи! — Чингиз, казалось, ждал реакции Дормана. — Бегаешь, как пес, по городу выколачивать для фирмы заказы… А тут собирают охрану, окапываются под защитой бритоголовых амбалов службы безопасности, создают свою империю. И думают, что никто этого не видит.
— Чингиз, Чингиз… тебе будет стыдно, — качнул головой Рафинад. — У тебя плохое настроение… И, кстати, служба безопасности не такой уж оказалась никчемной.
— Да, — проговорил Феликс тихим голосом, словно он сдерживал себя. — Особенно если учесть, что она выяснила, как Чингиз Джасоев ведет… двойную игру.
Рафинад и Чингиз разом повернули к Феликсу вытянутые лица.
— Не понял, — проговорил Чингиз. — Почему затея с «Градусом» двойная игра?
— Я имею в виду твою затею с покупкой лесобилетов в Тюмени!
«Целлулоидов — сука, трепанулся где-нибудь», — мелькнуло в голове Чингиза, он покраснел. Даже кончик носа, казалось, запылал жаром.
— А что? Не имею права? Может быть, я хочу выставить лес на биржу, поиграть сырым лесом, — спасительно добавил Чингиз.
— Конечно, можешь. Твое право. Но об этом надо было самому заявить, — Феликс барабанил пальцами по подлокотнику дивана. — Тем более что получил ты эти лесобилеты под залог домов, которые обязалась соорудить «Крона», а не «Крона-Куртаж».
Чингиз пытался собраться. Он понимал уязвимость и двусмысленность своего положения. Он чувствовал тяжесть, точно взоры его компаньонов каким-то образом материализуются в упругую массу…
— Когда тебе выгодно, Феликс Евгеньевич, — «Крона» единая и неделимая фирма. Когда не выгодно, «Крона-Куртаж» — дочернее предприятие, со своим балансом.
— Опять ты меня выставляешь жучком, — устало произнес Феликс.
— Не жучком, Феликс. Извини, — Чингиз встал, шагнул к Феликсу и положил ему руку на плечо. — Извини… Мы становимся собственниками, капиталистами. Может, это не совсем красиво выглядит со стороны, но ничего не поделаешь. Каждый из нас по-своему становится на ноги. Нас пока разносят центробежные силы. Это потом, с опытом, мы, наверно, придем к выводу, что центростремительные силы надежней. А пока инстинкт самосохранения ввергает нас в авантюры…
— Красиво говоришь, сукин сын, — как-то отстраненно обронил Рафинад.
— И я не удивлюсь, если завтра твой лысый стукач Гордый обнаружит и у Рафаила какой-нибудь стратегический план, — продолжал Чингиз.
— Так можно оправдать любую подлость, Чингиз Григорьевич, — усмехнулся Феликс. — И Женьку Нефедова тоже. И Генку Власова…
— Ну, с Власовым это не так… А с «Катраном» посложнее, — ответил Чингиз. — Мы ведем игру, и ставки наши крутые и рисковые. С Женькой Нефедовым, надеюсь, я разберусь. Только не надо мне мешать, не надо ко мне подсылать филеров.
Чингиз умолк. Вздохнул и направился к выходу из кабинета.
— И все же, Джасоев, — Феликс поднялся с дивана и сунул руки в карманы просторного пиджака, — я постараюсь многое забыть из нашего разговора. Но при условии, что ты найдешь более приличного компаньона для строительства лесозавода… Не знаю, как остальные отцы учредители, но я категорически против привлечения бандитов как холдинговых партнеров в наш сибирский бизнес.
Чингиз задержался в дверях, обернулся, хотел было что-то произнести, но передумал…
Феликс вернулся к столу, тяжело сел, раскинув полы пиджака, словно серые ласты, и хмуро обронил:
— Ну? Что скажешь?
— Насчет чего? — благодушно произнес Рафинад. — Так много тем для разговора.
Феликс напрягся — мелькнула мысль, что Рафинад имеет в виду ту, уже давнюю историю в Доме кино. Неужели Инга не сдержала обещание и все рассказала? К чему тогда был ее ночной телефонный звонок в тихую мамину квартиру на улице Савушкина?
— Много тем для разговора? — через силу повторил Феликс. — Тогда давай поговорим об Инге.
— Об Инге? — удивился Рафинад. — А что говорить об Инге? Работает… с нашего с тобой благословения. Дело для нее новое — магазин еще сырой, службы не отлажены. Но не жалуется, наоборот, меня загоняла: то ей надо, это ей надо. Сложности на старой работе, в больнице. Ее не хотят увольнять. Предложили взять месяца три за свой счет в надежде, что она вернется обратно, в лабораторию.
Глаза Феликса посветлели. Он улыбнулся, выпрямил спину. Он чувствовал сейчас нежность к Рафинаду, к своему старому доброму приятелю. Нежность за то, что все, видимо, сохранилось в их отношениях, что удалось провести за нос коварного змея-искусителя. Сейчас он не думал, надолго ли это. Сейчас он успокоился. Да, признаться, и само происшествие в Доме кино как-то стерлось, казалось туманным и незначительным.