— А кто вчера без шапки ходил? — Астра нахмурилась, пытаясь выглядеть серьезно и строго, но подозревала, что вышло не слишком хорошо, потому что маг усмехнулся.
— Я больше не буду, — сказал он.
— Не будешь. Ангина. И вообще… всего понемногу, но пройдет.
— Хорошо, — он закрыл глаза. — Я… посплю, наверное?
— Спи.
Она погладила его по щеке и не удивилась, когда Святослав перехватил ее руку, прижал к губам. Сухие и царапаются. И дышит жарко. Температура опять вверх пошла.
— Посидишь? — попросил он, не открывая глаз.
— Посижу. Только… не уходи, ладно? Я не люблю, когда люди умирают. Это… грустно.
— А у тебя…
— Случалось. Я ведь просто дива и… не всегда выходит помочь. Кто-то слишком тяжелый, а кто-то просто не желает возвращаться. Есть такие, уставшие.
…как маг.
— Такие сначала не кажутся тяжелыми. Наоборот, попадают со всякой ерундой, с той же ангиной…
— Я не устал.
Устал. Просто упрямый и не признается. Но усталость в нем накопилась, и Астра понятия не имеет, что с ней делать. Она может подправить сердце. И легкие вновь укрепить, запирая в них очнувшуюся было заразу. Она заставит почки выводить отраву, а печень работать.
Она сделает кровь легче.
И вообще наполнит мага той звенящей силой, которую теперь ощущает в себе постоянно. Но вот с чужой усталостью ей не справиться.
— Спи, — сказала Астра. — Когда проснешься, станет легче. Хочешь, я еще что-нибудь расскажу?
И не дожидаясь ответа, — как его дождешься, если маг опять уснул — она заговорила:
— Давным-давно, когда мир только-только появился, магии в нем было много. Она наполняла и травы, и деревья, и птиц, и животных, и не было создания, чья природа не несла бы в себе этого следа силы.
Дыхание было ровным.
И сердце работало. И все-таки… она не знала, что и маги способны уставать. И, наверное, здесь она бессильна, но впервые собственное бессилие воспринималось не чем-то вполне обыденным, но злило несказанно.
— Магия проникала в мир через пуповину, что связывала его с Великим Древом…
…вспомнилось вдруг, как матушка садилась на край кровати. И та прогибалась под матушкиной тяжестью. Тогда Астра приоткрывала глаз, а матушка притворно хмурилась и говорила:
— Спи.
И начинала рассказывать.
Про мир.
И про созданий, что существовали не только в нем, но свободно перемещались среди иных миров, которых на великом древе было множество.
— Но мир взрослел и, взрослея, отделялся от Древа и прочих миров. Он возводил стены, и силы становилось меньше…
Астра пощупала лоб.
Жар вернулся, а с ним и лихорадка. Сбивать? Надо будет воды принести теплой. Напоить. А потом и бульоном куриным. Правда, курицы нет. Если она позвонит по тому телефону, который ей оставили, и попросит принести курицы или бульона, это будет совершенной наглостью или еще не совсем?
Она ведь не для себя…
— …драконы оказались заперты в этом мире, как в ловушке. Драконам нужно много силы, куда больше, чем прочим, поэтому со временем они становились слабее и слабее, пока вовсе не перестали быть драконами…
Глава 17
Глава 17
Святослав брел по болоту.
Вязкое.
Зеленое.
Куда ни глянь, эта зелень яркая расстилается от края до края. И края не видно. Небо плоское, вдавленное, и солнце на нем повисло желтою лампой.
Жарко.
И парит нещадно. Но надо идти. Он и идет. Ноги проваливаются в болотную мякоть, и высвобождать их приходится силой. Мышцы ноют, особенно спина. В груди и вовсе будто штырь раскаленный. Надо… идти надо. Там, за краем, лес.
В лесу база.
И Святослав должен добраться во что бы то ни стало, должен донести…
…что?
За плечами мешок, обыкновенный, солдатский, трофейный, с которыми многие ходят. Этот грязный, пару раз Святослав проваливался по пояс. Болота коварны.
Люди тоже.
…надо предупредить.
И идти.
Остановиться. Это сон. Морок. Бред. И стало быть с ним, Святославом, неладно. Что случилось? Сложно. Мысли от жары путаются, а штырь в груди ощущается острее. Он, этот штырь, предупреждает, что Святослав на грани.
Может, сорвался?
Случается со всеми. Мишка вон, балагур и весельчак, до последнего нормальным казался. Их ведь и прятаться учили. Он и прятался, пока совсем с катушек не слетел.
Пятеро погибли.
Задержанный и конвойные тоже. Мишке вдруг показалось, что и они к тому делу причастны.
Святослав потряс головой и заставил себя прекратить движение. Болото тотчас отозвалось протяжным всхлипом. Засасывает. И если не двигаться, точно сожрет.
Нет.
Его не существует, этого болота. Оно рождено его, Святослава, воображением на основании собственных страхов и памяти. Память дерьмо, но с разумом он справится.
Или все-таки…
…Мишка молчал. Сидел, уставившись в одну точку, и молчал. Улыбался. На него нацепили браслеты и все, кажется, надеялись, что рано или поздно, но Мишка очнется, придет в себя. Святослав знал правду — не придет. Где бы он ни был, там Мишке было хорошо.
Ни войны.
Ни, мать его, болота.
Святослав с раздражением выдернул ногу, и болото всхлипнуло, жалобно так.
Нет, болото — это, если подумать, даже хорошо. Он идет, а следовательно, не утратил желания выбраться. Было бы куда хуже, окажись Святослав в месте, покидать которое не хотелось бы. Так, что он помнит?
Диву.
И свое возвращение под утро.
Разговор…
Казимир Витольдович тоже устал. Он давно без сна, и резкий запах бодрящего зелья, которое он держит в столе, пропитал комнату. Плохо. Надо отдыхать. Особенно тем, чья сила завязана на разуме. Разум коварен. Как болото.
Может?
Нет, чересчур уж прямая ассоциация.
— Первоочередная задача — присмотреть за дивой, — Казимир Витольдович прячет пальцы, скрывая мелкую дрожь их. А Святослав ощущает его неспокойствие, и само это заставляет нервничать. — Боюсь, если с ней что-то произойдет, даже случайно, мы упустим последний шанс помириться с ними…
Он все-таки встает.
И садится.
Снова встает, чтобы повернуться к окну.
— Восставший, ведьмы… с этим разберемся. А вот дива… она тебе доверяет. Это хорошо. Очень хорошо. Бывшего ее ищут, но хитрый, засранец. Дома не объявлялся, стало быть, предупредить успели. А значит, что?
Казимир Витольдович замолкает, вперившись взглядом в сизое стекло. То кажется чересчур темным, будто грязью затянутым.
— Будь осторожен, — начальник поднял руку и поднес к самым глазам. — Дерьмо… если бы ты знал, что за… людей не хватает… думаешь, этот вот город чем-то отличается от прочих? Под Тверью дивы хотя бы вместе живут. Поселение у них. И там особый режим. Они не против, тоже не слишком рады-то, да… под Новогрудком опять же… слышал про Новогрудок когда-нибудь?
— Нет.
— И я. А там дивы всегда селились. Леса у них там. И жизнь своя… вот… одиночки по городам, и за ними присматривают. Только, чувствую, ничуть не лучше, чем здесь. Люди… самая большая проблема, Свят, это не деньги, не амулеты, не магия, мать ее, а обыкновенные здравомыслящие люди, которые понимают, что от них нужно.
Он вздохнул.
И потер подбородок.
— Ведьму жаль. Надо будет усилить работу с ковеном, чтобы не только учили силой пользоваться, но и вообще… приглядывали.
— А с… остальным как?
— Остальным… остальными, — Казимир Витольдович потер ладонь о стекло, оставляя на запотевшем влажный длинный след. — Сложно, Святушка… если бы ты знал…
Святослав посмотрел под ноги и не удивился, что в сапогах. Он их даже узнал. Да и как не узнать, когда эти сапоги с ним, почитай, половину Союза прошли. Или точнее он в них прошел. И повидали они не меньше Святослава.
Крепкие.
Зачарованные. Сшитые по индивидуальному заказу, пусть и кажутся обыкновенными.
Откуда сапоги? Опять соскальзывает. Нет, надо удержаться. Что-то там сказано было, что-то донельзя важное, о чем Святослав позабыл и поэтому оказался в болоте.
— Есть мнение, что… объект нельзя ликвидировать.
— Что?! — Святослав позволил себе повысить голос, чего с ним никогда-то не случалось.
— Мне это тоже не нравится. Категорически. Но… там, — Казимир Витольдович указал пальцем в потолок. — Полагают, что объект может представлять научный интерес.
— Это нежить.
Такая же, какую плодили асверы, используя, как Святослав понимал, силу человеческих душ, лишая эти самые души возможности однажды вернуться в мир.
— Это очень старая опытная нежить. Разумная. А, следовательно, с ней можно договориться. Изучить. Понять суть ритуала, который позволил продлить… существование, — Казимир Витольдович поморщился. — Это не моя идея. И честно говоря, мне не нравится, что сейчас заговорили о возможности… возобновления некоторых асверских разработок. Пока на уровне идеи, но сам знаешь, порой от идеи до реализации путь короткий.
Он щелкнул пальцами, позволяя эмоциям выплеснуться, выбраться за пределы тощего этого тела. И обманчиво хрупкое, оно устояло. А вот Святослав покачнулся.
…не потому ли он заболел?
Нет.
В этом выбросе не было ничего случайного. Напротив, и сила его, и содержание контролировались так, что Святослав позавидовал. Ему до подобного уровня еще расти и расти.
А вот амулеты, если в кабинете и были, вынесло бы.
— Ты знаешь, что делать, — одними губами произнес Казимир Витольдович.
И Святослав склонил голову.
Болото вернулось.
Правда, теперь вдали показалась кромка леса. Полупрозрачный березняк манил, намекая, что вот она, граница сознания, пусть и в завуалированной форме. Надо лишь добраться.
Наступить.
Переступить.
И у него получится. Не может не получиться. Надо… идти. Шаг за шагом.
Болото.
И сзади кто-то бредет. Кто? Не понятно. За спиной туман, который, правда, ведет себя вовсе не так, как должен вести туман. Слишком упорядоченный он, слишком предсказуемый. Вбирает в себя и шаги, и болото, но не переступает невидимую границу, так и оставаясь позади Святослава.