Много писем прислала она после отбытия: и про то, как на новом месте обживались, и про то, как море огромно и прекрасно, и про то, что Витенька совсем ни в чём её не разочаровывает.
А незадолго до Больших Перемен уведомила сестрицу, что та скоро наконец-то станет тётушкой.
Глава 42О том, как младенцы в лес убежали
Близнецы Бубликовы могли часами глазеть из люльки в заоконный сад, вовсе не капризничая, но и не засыпая, словно видели там что-то особое, матери незримое и чарующее. Как установила Аннушка эту особенность доподлинно, так и стало её материнство подлинной сказкой.
Вскорости знала уж, что даже и свекровь не надо просить за внуками приглядывать, потому как, оставленные у открытого окна, дети не закапризничают. И можно не только на кухню к плите отлучиться, но и в магазин даже сбегать со спокойной душой.
К удобному окну Аннушка привыкла быстро и однажды через то едва не вышло беды.
А дело было так.
Молодая мать накормила детей, прибралась в комнате, заправила постель и, оставив близнецов в люльке, ушла на кухню — варить манную кашу, потому как нужно было потихоньку вводить в рацион малышей прикорм. По такому случаю Аннушка тревожилась: ну как не захотят, или животы им вспучит, или ещё что не так пойдёт?
Из-за своих волнений зацепилась Аннушка языками с Инной Михайловной, которая, по случаю выходного дня, была дома и кипятила белые простыни в огромной зелёной выварке, наполнив кухню густым паром.
Заговорились гражданки о том, как Настёну в своё время от груди отлучали, а потом про соседку с третьего этажа и её новое пальто, а дальше уж как-то случайно — про последнюю серию «Рабыни Изауры», весьма обеих впечатлившую. В общем, протрещали часа три кряду.
А тем временем порхающей в саду Жожо стало вдруг казаться, что жаркое лесное солнце слепит близнецам глазки, и что вовсе это вредно — на таком солнцепёке детей оставлять.
И потому Жожо взяла в клюв ветку раскидистого ползучего плюща с широкими листьями и принялась на оконную раму мостить, чтобы создать, соответственно, тень.
Из благих единственно побуждений!
Плющ как-то обрадовался, идею поддержал и побежал не только по резной раме, которую после прорубки Семён для сына со снохой и внуков сколотил да выкрасил, но и дальше — внутрь комнаты.
А чтобы порадовать детей, распустил плющ цветы, да так быстро, что они скоро и отцветать начали, уронив по всему полу семена. И несколько штук угодили в люльку.
Близнецам шёл четвёртый месяц, они уже вовсю хватали то, до чего могли дотянуться. И, конечно же, отправляли то тут же в рот — как водится.
А плющ Жожо от бедовой своей натуры, хотя и без злого умысла, выбрала непростой, а тот самый, с которого собирал князь когда-то для Прокопа семена, чтобы тот с комфортом мог водемьяница.
В общем, получилось, что отросли у близнецов ноги. Натурально, словно было им уже лет по семь, не иначе.
Ноги получились здоровые и вполне способные всё остальное на себе и удержать, и унести.
Вот это была для младенцев потеха! Сколько всего давно мечтали они проделать, а тут разом можно ходить и не падать, до чего хочешь дотянуться!
И, разумеется, первым же делом захотелось брату с сестрой в сад, который их так завораживал.
Ноги, оказалось, вполне сноровисто умеют детей через подоконник переносить.
А в саду столько всего интересного!
И пошли младенцы на разведку своими колдовскими ногами, мир диковинный исследовать!
Глава 43Рабыня Изаура и переполох на кухне
— Какой же Леонсио всё-таки подлец! — качала головой Инна Михайловна, помешивая поварёшкой простыни. — Жуть что придумал! Не дай бог согласиться Изауре!
— Ну что вы! Она ни за что за нелюбимого не пойдёт! — охала Аннушка с волнением.
— Но отца-то спасти нужно! Тут очень сложный нравственный выбор.
— Может, побег ему устроят? Должно как-то сладиться…
На этой волнительной ноте в кухню ни с того ни с сего влетела пёстрая маленькая птичка, издающая поистине душераздирающие звуки.
— Это ещё что⁈ — поразилась Инна Михайловна и с недоумением глянула за окно на сугробы и снежную бабу, которую как раз лепила с соседскими детьми во дворе Настёна: девочка в тот момент пристраивала той на место носа чуть сморщенную (хорошую Инна Михайловна пожалела) морковь. — Откуда взялась-то среди зимы⁈
— Au secours! Sauvez-moi! Vite! Vite[1]! — щебетала Жожо, взмахивая крылышками так панически и неловко, что шлёпнулась на стол прямо в гречку, которую перебирала Аннушка, чтобы не бездельничать за приятной беседой.
— Оголодала, кажется, — почесала затылок гражданка Бубликова. — Может, с лета где-то тут свила гнездо и в спячку впала? Птицы впадают в спячку?
Инна Михайловна нахмурилась, вслушиваясь в надрывный щебет.
— Странно. Вроде как слова…
Аннушка тоже прислушалась.
— Les enfants! Les enfants se sont enfuis! Dans la forêt[2]!
— Она, наверное, через наше окно в летний сад залетела! — сообразила Аннушка. — Поймать бы, не то на улицу попадёт и замёрзнет насмерть. Далеко у вас Настёнин сачок?
— Да где-то на антресолях…
Птичка взмахнула крыльями половчее и порхнула к коридору, на лету продолжая кричать:
— Plus vite[3]!
Аннушка с Инной Михайловной побежали следом, последняя с пола наволочку нестираную прихватила, надеясь приспособить для ловли, — но птичка и сама летела в приоткрытую комнату Бубликовых, словно дорогу знала.
А там устремилась к шкафу.
И Аннушка тут же увидала опустевшую люльку без детей под раскидистым, проросшим из сада, плющом.
[1]Помогите! Спасите! Скорее! Скорее! (фрнац.).
[2]Дети! Дети убежали! В лес!
[3]Быстрее!
Глава 44Нимфа-контрабандист
Радостно агукая, близнецы удалялись всё дальше в лес на своих колдовских ногах. Вокруг всё было ну очень интересное!
На самом деле Жожо не теряла даром времени и после того, как стала птичкой. Она тесно сотрудничала с гномом Борюсиком, командируя его, порой, и очень далеко: в места, где страдала природа и нужно было спасать — то ли живность, то ли растения. Вообще-то, в августе 1978 года о наполнении её леса целую книгу написали. И назвали книгу Красной. Что было весьма приятно, хотя название Жожо сменила бы на «Зелёная». Ну или «Сиреневая» — под цвет её пёрышек.
Князю не раз приходилось расширять просторы, чтобы всё помещалось. Так что теперь близнецам было где разгуляться.
За две четверти часа брат с сестрой успели накормить сорок, завести ежа и отпустить его на волю, понять, что им ещё рано лазить по деревьям, но очень захотеть научиться, и подружиться с нимфой.
Нимфа обитала когда-то в лесной полосе в центре Мещерского края. В конце тридцатых годов там произошёл большой пожар, и нимфа согласилась переселяться во владения Жожо — подальше от вырубки лесов и природных катаклизмов.
А чтобы не скучать в одиночестве, занялась нимфа производством духов. Ариша после ей и канал связи с внешним миром наладила, через горячий кран с холодной водой в ванной. Правда, духи получались строго именные и пахли стойко только на том, кто их заказал. Но нимфе очень нравилось снабжать страну своими творениями, в особенности в эру дефицита.
Близнецам она тоже подарила по запаху, на всю оставшуюся жизнь. Леночка теперь пахла лесными цветами с примесью корицы, а Ванечка — сложным ароматом из мускатного шалфея и пряностей с геранью, ямайским перцем и жасмином. С годами это превратило его в подлинного сердцееда.
Потом Аннушка с Инной Михайловной детей отыскали и домой увели. А Гришка получил задание соорудить на окнах решётки, потому что лес — хорошо, но всё-таки с определённого возраста.
А ведь ещё предстояло как-то решить вопрос с огромными ногами…
Глава 45Полезные хороводы
— Страсти-то какие! — охала Аннушка, осматривая ногастых младенцев уже в зашкафной комнате. — Это как же теперь? Ни на прогулку, ни в ясли! Да даже и в детский сад потом — как?
— Сравняются, наверное… — неуверенно пробормотала Инна Михайловна. — Главное, чтобы не росли дальше вместе с ними.
— Да когда они сравняются⁈ Через семь лет⁈ — охнула Аннушка. — Может, участкового врача вызвать? — тоскливо добавила она.
— Это вот не стоит, — закусила губу Инна Михайловна. — Лучше для начала со всеми посоветуемся.
Пока все собирались, Леночка с Ванечкой вовсю применяли новые ноги для исследования квартиры, и сладу с ними решительно не было.
— Срочно нужно что-то предпринять, срочно! — едва ли не плакала Аннушка.
А потом решилась детей спеленать туго, всяко им привычнее. Пришлось применять две большие простыни, но на время уловка помогла, и дети уснули. Правда, через полчаса Ванечка простыню намочил, и понадобилось повторять манипуляции.
— Да что же это за напасть⁈ Не настираюсь ведь таких пелёнок огромных!
Вечерний совет выдался горячим. Горше всех убивался Гришка, глядя на ноги детей. С досады ещё и прикрикнул, мол, Аннушка недоглядела — чуть ссоры не вышло. От греха подальше, чтобы не слушали взрослые разговоры на повышенных тонах, баба Марфа детей с кухни увела за ручки.
А спустя полчаса принесла — такими, какие были поутру, до лесных приключений.
— Ох! — только и нашлась что сказать, Аннушка. — Спасибо, Марфа Петровна!
После нашептала старушка своей подруге, что водила близнецов кругом себя хороводом, покуда ноги не стоптались. И нагуляла тем проказникам такой аппетит, что с того дня взялись они спокойно есть манную кашу, так что таким нежданным образом вопрос с прикормом разрешился. А ещё малыши довольно быстро начали после своего приключения ползать, а в девять месяцев и вовсе пошли — хотя в лес больше не выбирались, мешала оконная решётка.
— Что бы мы без вас делали, Марфа Петровна! — часто приговаривала теперь Аннушка, глядя на своих деток.