При этом советские «здания для мытья» были рассчитаны не на комфорт, а на максимально высокую пропускную способность. Поэтому отдельные номера сменились казенными залами с постоянной нехваткой банных шаек[317]. Новую символику очищающего значения банной процедуры в сознании советских людей закрепила пьеса Владимира Маяковского «Баня» (1930), высмеивавшая общественные пороки тех лет, и прежде всего бюрократизм и комчванство.
В начале первой пятилетки состояние банного хозяйства также характеризовалось специалистами как крайне неудовлетворительное. Во-первых, многие бани дореволюционной постройки не удовлетворяли элементарным санитарно-техническим нормам: большинство зданий были ветхими, система трубопроводов горячей и холодной воды – изношенной, оборудование – несовершенным. В силу этого, из-за утечки воды и нерационального расхода топлива, существенно подорожала эксплуатация бань. Во-вторых, из-за малой емкости бань пользоваться ими могла незначительная часть населения: в среднем на одного жителя приходилось 9—10 помывок в год вместо положенных 52, т. е. потребность в банях удовлетворялась максимум на 20 %[318]. В 1931 г. в РСФСР имелось 518 бань, а в УССР – 15; таким образом, по сравнению с довоенным временем число бань даже сократилось. В частности, в Москве в 1931 г. функционировала всего 51 баня[319].
Поэтому решениями июньского (1931 г.) Пленума ЦК ВКП(б) был намечен целый ряд мероприятий по эксплуатации и строительству банных объектов: создание строительно-проектировочных норм, которых ранее не знала Россия; ограничение радиуса обслуживания населения банями в пределах 1–1,5 км (для чего планировалось создание небольших районных и городских бань); постепенное внедрение передовых «гигиенических» способов мытья в размере не менее 25 % от общей пропускной способности бань[320]. С образованием в 1931 г. вместо Главного управления коммунального хозяйства при НКВД СССР наркоматов коммунального хозяйства союзных республик развитие банно-прачечного хозяйства получило дополнительный толчок. Так, согласно Положению о государственных промышленных трестах от 29 июня 1927 г., в январе 1932 г. была создана Республиканская контора по проектированию и монтажу банно-прачечных предприятий Наркомата коммунального хозяйства РСФСР, в феврале 1936 г. преобразованная в Государственный трест «Банпрачмонтаж», просуществовавший до апреля 1938 г. И наконец, с мая 1938 г. по февраль 1941 г. в составе наркомата функционировала Государственная контора по проектированию бань и прачечных «Банпрачпроект» Главного управления бань и прачечных. В функции «Банпрачпроекта» входило проектирование не только бань, прачечных и банно-прачечных комбинатов, но и бассейнов для плавания, ванно-душевых устройств, санпропускников, котельных к баням и прачечным и проч.[321]
Заместитель наркома коммунального хозяйства РСФСР В. Владимиров в докладной записке «О состоянии банно-прачечного дела в РСФСР» от 29 августа 1935 г. отмечал, что за последние годы баннопрачечное хозяйство, находившееся в ведении местных советов, «значительно выросло». Только за 1933–1934 гг. были введены в эксплуатацию 134 бани. С 1931 г. пропускная способность бань выросла более чем на 10 тыс. мест, а количество помывок в среднем на одного жителя в год – до 12,4. Но банно-прачечное хозяйство, по мнению автора записки, недостаточно удовлетворяло потребности населения. Имелись «серьезные недочеты» в эксплуатации, и прежде всего «неравномерное использование мощности бань и прачечных в различных городах». По плану бани должны были работать 300 дней при 12 ч в сутки и при коэффициенте 0,7 среднего заполнения бань, чтобы пропустить 2,5 тыс. человек на каждое банное место в год. Фактически по РСФСР использование мощности бань от заложенной в задании наркомата в 1931 г. составляло 60,3 %, а в 1934 г. – 73,9 %.
Правда, ради справедливости стоит заметить, что в ряде городов, областей и территорий (Москве, Кировском крае, Свердловской и Ивановской промышленной области, Западной Сибири и др.) использовалось больше бань, чем планировал наркомат. В то же время в городах Московской области коэффициент использования бань не превышал 47,3 %, в Калининской – 54 % и т. д. Основной причиной неудовлетворительной эксплуатации бань был высокий процент изношенности зданий, котельных и оборудования (примерно 200 баням было 35 лет). В частности, отмечалась полная негодность котлов в Уфе, Ростове-на-Дону, Орджоникидзе, Воронеже, Иркутске и проч., а также плохое обеспечение бань топливом. По директиве наркомата каждая баня должна была иметь не менее двухмесячного запаса топлива, а на практике его хватало на 10–45 дней, а во многих местах запаса не было вообще. Особенно тяжелое положение с топливом сложилось в Восточно-Сибирском крае, на Северном Кавказе, в Красноярске и др. Хотя в 1935 г. положение с топливом несколько улучшилось, в Иркутске, Чите, Астрахани и других населенных пунктах «перебои со снабжением бань топливом» не были ликвидированы. Также отмечалось неудовлетворительное санитарное состояние бань во многих городах: в помещениях было грязно и холодно, в мыльных и раздевальнях выбиты стекла, наблюдались перебои с горячей водой, не организована продажа мыла, мочалок, не было простынь и полотенец, не хватало шаек и проч. Только в 1934 г. по требованию санитарного надзора было закрыто 35 бань в Москве, Казани, Ростове-на-Дону, Смоленске и др. За первую половину 1930-х годов значительно повысилась себестоимость эксплуатации бань: в 1931 г. в среднем по РСФСР она составляла 22,3 коп. (при тарифе 29 коп.), а в 1934 г. выросла до 39–40,2 коп. при тарифе 47,13 коп. В отдельных городах себестоимость колебалась от 21,9 коп. (в Иванове) до 97,9 (в Кировске). На существенное увеличение себестоимости повлияли не только удорожание топлива, низкое использование мощности и простои, но и недостаточно квалифицированные кадры[322].
На практике к концу первой пятилетки каждый житель Москвы и Ленинграда имел возможность посещать баню 11–14 раз в год, а в среднем по СССР этот показатель составлял не более шести годовых посещений. Несмотря на столь скромные результаты развития отрасли, на вторую пятилетку формулировались новые принципы организации банно-прачечного хозяйства, и прежде всего гарантирование каждому из живущих в доме возможности «посещения банно-душевого устройства 2–3 раза в месяц и каждому представителю семьи или одиночке пользование прачечной 2 раза в месяц». Возможность обеспечить эти нормы виделась в создании коллективных «домовых банно-прачечных устройств». Это казалось оптимальным решением при практической трудности снабжения каждой квартиры ванной или душем. Более того, при упрощенном строительстве (щитовом, фибролитовом и проч.) невозможно было установить квартирные устройства. При проживании в одной квартире нескольких семей ванна теряла ценность и в гигиеническом смысле.
Следующей ступенью в сети коммунальных банных предприятий должны были стать квартальные бани укрупненных размеров с радиусом действия 1–1,5 км и пропускной способностью 150–350 человек в час. Что касается собственно бань, то планировалось развивать больше душевых отделений с небольшим числом ванн. Но на практике принятое обязательное соотношение (25 % ванно-душевых отделений на 75 % отделений русской бани) изменилось: наметилась тенденция к более частому внедрению душевых отделений – до 50 % и даже до 100 %. На смену русской бане шли помывочные отделения, которые в случае необходимости должны были использоваться как санитарные пропускники. Декларировалось, что новый тип бань должен был удовлетворять «разносторонние повышенные потребности населения не только в очищении тела, но и в отдыхе и оздоровлении его при помощи купальных бассейнов, массажа и пр.», а также путем устройства гардеробов, парикмахерских, ожидален и т. п.[323]
Но даже в середине 1930-х годов крайне слабо использовались мощности как большинства старых, так и вновь построенных коммунальных банно-прачечных предприятий. Так, за 1934 г. пропускная способность бань и прачечных составила по Татарской АССР 52 %, а по Воронежской области – 49 % от возможной[324]. Предполагалось, что в годы второй пятилетки развитие душевых устройств на промышленных предприятиях, увеличение количества ванн и душевых устройств в жилых помещениях в значительной степени снизят в крупных промышленных центрах роль и значение бань. Впрочем, вопрос о свертывании банного строительства не ставился в силу того, что баня по своим специфическим свойствам не могла быть полностью заменена душевыми и ванными устройствами. Выход виделся в изменении существовавших типов бань путем развития в них душевых устройств и ванн, позволявших увеличить пропускную способность. Кроме того, ставилась задача разукрупнения бань и приближения их к рабочему потребителю. Это предусматривало, в свою очередь, решительную борьбу со стремлением строить «бани-дворцы»[325].
Действительно, со второй половины 1930-х годов внутренней отделке бань (за редким исключением) не стремились придать комфортный вид. Ведь в предвоенных условиях типовая баня была предназначена прежде всего для оборонных целей, т. е. при необходимости превращалась в «обмывочный и дегазационный пункт». Новое назначение бань современник определил следующими словами: «Этот участок коммунального хозяйства преследует не только гигиенические, но и оборонные задачи»[326].
Из отчета «О состоянии банно-прачечного хозяйства в городах РСФСР», подписанного наркомом К.Д. Памфиловым