Время прошло, все забылось, Ира подросла, дядя Паша уже, наверное, и не жалел ни о чем или просто подчинился энергичному и волевому характеру Надежды. Укрепив свою ячейку общества, тетя Надя взялась за создание новой семьи. Тут ошибиться было нельзя. На кону стояла судьба ее единственной дочери. Как и любой матери, ей хотелось видеть ее обеспеченной и счастливой, причем по важности – именно в таком порядке. Прожив всю жизнь в коммуналке и с трудом сводя концы с концами, она желала вывести дочь на другой социальный уровень. Трезво оценив возможности и родословную, тетя Надя пришла к выводу, что лучше, чем замуж за военного, партии не найти.
Тут подготовка требовалась не менее серьезная. Если с поступлением в институт Ира кое-как справилась сама, походив на подготовительные курсы, то вторую часть плана, не менее значимую, Надежда на самотек не пустила. Миссия репетитора была доверена многоопытной Диане, которая когда-то жила в квартире выше этажом, а сейчас бывала там только наездами, чтобы навестить маму, а точнее, оставить ей на попечение внука, пока она сама отрывалась по полной, приезжая с Дальнего Востока, где ее муж проходил службу и довольно быстро рос в чине. О Диане и ее судьбе стоит рассказать отдельно…
Еще с детсадовского возраста Диана решила для себя, что выйдет замуж за военного.
Жила она с матерью-одиночкой и бабушкой. Денег хватало еле-еле, одевались во что попало. В ту же группу детского садика ходили вместе с Дианой дочки майора инженерных войск и летчика. Папы в форме робко переминались с ноги на ногу среди детских шкафчиков и вежливо снимали фуражку, разговаривая с воспитательницей. Подружки гордо держали пап за руки и свысока смотрели на столпившихся в раздевалке детей. Остальные мужчины выглядели не так солидно и терялись на фоне пап в формах. Диана завороженно смотрела на военных, пока взмыленная от беготни после работы по магазинам мама пыталась натянуть на нее ватные рейтузы.
В школе Диана укрепилась в своем решении. Одноклассники, мечтавшие о карьере инженеров, архитекторов, врачей и спортсменов, ее не интересовали. Будучи девочкой весьма привлекательной, она имела возможность выбирать. В восьмом классе портфель Диане носил Костя Корякин, который хотел поступать в Военно-медицинскую академию, в девятом его сменил Игорь Рожкин, готовившийся в училище имени Фрунзе, а в десятом ее встречал курсант училища имени Дзержинского.
Кульминацией был приезд в школу делегации португальских моряков. Диана скромно стояла в первом ряду вместе с подружками, поглядывая из-под длинных ресниц на заморских красавцев. По сценарию девочки должны были на прощанье вручить морякам памятные подарки от имени школы. Млели все дамы, включая завуча и директрису. Учительницы младших классов щебетали и откровенно кокетничали. Преподавательница английского, которая должна была переводить высоким гостям, отводила взгляд и путалась в элементарных речевых оборотах. Всеми забытый физрук обиженно хрустел пальцами в углу и жаловался на женскую непостоянность пожилому физику, которому дамские пассы были давно до лампочки.
Делегация, выслушав невнятный доклад, осложненный путаным переводом, ничего не поняла и вежливо направилась к выходу. И тут один из моряков, поравнявшись с Дианой, взял подарок и, вместо того чтобы пожать ей руку, наклонился и поцеловал ее в щеку. Актовый зал охнул. Поцелуй для моряка не значил ничего, это был просто акт вежливости и внимания к симпатичной девочке. Для Дианы же этот поцелуй стал судьбоносным.
На следующий день она проснулась самой популярной девочкой школы. За право нести ее портфель или уступить очередь в столовой боролись первые красавцы школы. Подруги завидовали до обмороков. Но для Дианы этот поцелуй окончательно все расставил на свои места, и если когда-то в ее душу и закрадывалась шальная мысль попробовать сменить гнев на милость и позволить штатскому проводить ее домой, то сейчас, когда она ощутила на своей щеке обветренные губы морского офицера, шансы гражданских ухажеров упали до ничтожно малых величин.
Получив аттестат зрелости и даже поступив в институт имени Крупской на языковой факультет, Диана стала, как по расписанию, ходить на танцы в военные училища.
Через некоторое время она из любительницы превратилась в настоящую профессионалку. Она научилась различать «зеленых» – малооплачиваемых сухопутных от «черных» – морских курсантов с большим будущим и чеками для отоваривания в «Березке». Заманчиво было также то, что подводники уходили в море на полгода, и это вовсе не означало, что их избранницы обязаны безутешно вглядываться в штормовые просторы Тихого океана на Камчатке или в холодные воды Балтийского моря в Кронштадте или Мурманске. Можно спокойно вернуться в Ленинград и продолжать вести светскую жизнь, не боясь, что нагрянет ревнивый супруг, над головой которого аж до четырехсот метров соленой воды. К моменту прибытия можно прикинуться верной Пенелопой и ждать на берегу с цветами и борщами. Потом, погуляв несколько дней и отоварившись в военторге, отправиться в ведомственный дом отдыха в Крым или на Кавказ, чтобы демонстрировать наряды и печально закатывать глаза, сетуя на тяготы военной службы. Конечно, потом придется снова вернуться на базу, но ненадолго, потому что муж, получив очередное звание, опять отправится в автономку. Через несколько лет можно дослужиться до капитанши второго, а то и первого ранга. Ну, а при идеальном раскладе – стать контр-адмиральшей.
Расчет был точный и почти беспроигрышный. Конечно, нынешний лейтенант, будущий контр-адмирал, мог и не согласиться, что жена при первом удобном случае сваливает в культурную столицу и неизвестно чем там занимается, но всегда можно родить ребенка и под этим предлогом уезжать в Ленинград, где счастливая бабушка, радуясь внуку, будет закрывать глаза на вечные отлучки и «ночевки» у подруг.
Диана была девушка напористая и таки выходила себе очень перспективного мужа.
Из характеристики члена КПСС Александра Полякова: «Истинный партиец, характер нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает безукоризненные отношения, беспощаден к врагам СССР, отличный спортсмен, чемпион Ленинграда по теннису, холост, в связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами и благодарностями училища имени Фрунзе».
Видимо, парторг вышеупомянутого училища был большим поклонником сериала «Семнадцать мгновений весны», который как раз вышел на экраны в год, когда Александр Поляков с товарищами по старой традиции обрядили в тельняшку ни в чем не повинного бронзового Крузенштерна, поставив тем самым большую жирную точку на своем казарменном прошлом и отметив наступление настоящей жизни морских офицеров.
Характеристика советского Штирлица не слишком помогла. Ни в Кронштадте, ни в Таллине Сашу с молодой женой не оставили, а отправили в воинскую часть аж под Владивосток. Квартиру им предоставили соответственно лейтенантскому чину: облезлую однушку с видом на голые сопки и океан, в котором, как клецки в бульоне, плавали подводные лодки.
Начали обживаться, обрастать хозяйством. Диана, проводив мужа на службу, утром бежала по магазинам, в надежде разжиться чем-нибудь съестным, потом занималась домом. Устроиться на работу для женщин в маленькой военной части было практически невозможно, но она познакомилась с парой ленинградских жен, у них образовалась компания, в которую они с достаточной долей великодержавного шовинизма не допускали иногородних, в частности заносчивых москвичек.
На втором месяце службы объявили трехдневные учения. Это было первое расставание, и не очень знающая, как правильно себя вести, молодая супруга даже попыталась всплакнуть на колючей мужниной зимней шинели. Муж умилился, поцеловал жену в пробор и удалился в компании двух матросов. Диана, потынявшись по квартире пару часов, решила заняться генеральной уборкой. По большому счету квартире нужен был бы ремонт, но, во-первых, зимой его не делают, а во-вторых, в планы честолюбивой четы не входило задерживаться надолго во Владивостоке – они надеялись вскоре перебраться на Камчатку, ближе к Японскому морю и двойному окладу.
Пока же хозяйственная молодая решила постирать занавески, пропитанные вековой пылью и запахом «беломора». Чихая и отплевываясь, Диана выварила хлопчатобумажные шторы в цинковом тазу, выполоскала в ванной и решила просушить на балконе.
Одеваться было лень, и она выскочила в одном халатике, наброшенном на практически голое тело. Развесив белье и стуча зубами, она дернула балконную дверь. Дверь не поддалась: то ли случайно защелкнулась задвижка, то ли заело, но Диана оказалась запертой на балконе, на двадцатиградусном морозе с китайским пустым тазиком и мокрыми простынями, пока муж ушел на три дня в учебное плавание. Сначала она даже не поняла масштабов трагедии и почему-то подумала о том, как в Ленинграде вывешивали за окна замороженные спинки минтая, на которые зарились обнаглевшие дворовые коты. Через пару минут Диана уже мечтала о котах, а еще лучше – больших теплых уссурийских тиграх. Мысль о том, что тигр не может забраться на третий этаж по карнизу и вообще скорее попытается ее не согреть, а съесть, в отмороженный Дианин мозг не приходила. В панике она настолько перестала соображать, что даже не пыталась позвать на помощь, только дергала и дергала без толку дверь. Наконец, собрав остатки разума, Диана решила разбить балконное стекло тазиком. Она уже замахнулась, когда, на ее счастье, на соседний балкон вышел покурить сосед, находящийся после автономки в заслуженном увольнении. Его жена, заведующая продуктовым магазином, удалилась на полчасика на работу, чтобы пополнить запас выпитого за пару дней спиртного и съеденных дефицитных продовольственных товаров.
Сосед, увидев окоченевшую Диану и выслушав ее сбивчивый рассказ, предложил единственный верный вариант – перелезть через балкон к соседям и вызвать слесаря, чтобы тот открыл входную дверь. Можно было бы самому перелезть к соседке, но это бы ничего не решило – дверь снаружи открыть было невозможно. Единственное, что он немедленно сделал – это перебросил соседке шубу жены, ее сапоги на меху и шапку. Хотел предложить финские шерстяные рейтузы, но постеснялся. Да и размер, мягко говоря, был не тот: женины рейтузы пятьдесят четвертого размера хрупкая Диана могла завязать над головой.