Наконец Мари вернулась на кухню, и они, устроившись за длинным обеденным столом, выпили чаю со свежими лепешками.
– Какая вкуснятина, Поузи, и вид у них очень заманчивый. Жаль, я не умею печь таких лепешек.
– Ах, милочка, годы практики, только и всего.
– Хотя они, безусловно, менее заманчивы, чем ваш особняк, ну а сад у вас совершенно… великолепен! Даже не верится, что вы создали его своими руками.
– Это же мое любимое дело, Мари, и я получала от него удовольствие.
– Видимо, это и придает поместью особую привлекательность. Ладно, пожалуй, пора переходить к делу. – Мари взглянула на нее. – Поузи, сам особняк тоже производит волнующее впечатление. Его старинные конструкции просто потрясают. Камины, карнизы, ставни на окнах… список бесконечен. Впечатляют и размеры комнат, да и общая площадь им под стать.
– Однако… – предвосхитила Поузи переход к недостаткам.
– Ну, – Мари потерла переносицу, – само собой разумеется, что купившему этот дом человеку придется затратить на его реставрацию много времени и огромные деньги. Не сомневаюсь, вы понимаете, как много трудов потребует его восстановление. Вот в этом и заключается проблема.
– Понимаю, – согласилась Поузи.
– Честно говоря, я думаю, что вам очень повезет, если найдется покупатель. Спрос на рынке загородных особняков последнее время пошел на спад, к тому же, хотя Саутволд – весьма популярное место для летних коттеджей, ваш особняк слишком велик, чтобы войти в их число. Вряд ли кому-то захочется жить здесь постоянно и кататься по делам в Лондон, учитывая дальность расстояния, к тому же я не представляю, что им заинтересуется много пенсионеров из-за его грандиозных размеров и объема восстановительных работ.
– Мари, милочка, довольно ходить вокруг да около. Что вы хотите сказать?
– Наверное, я пытаюсь сказать, что если мы не найдем поп-певца или кинозвезду с кучей денег для покупки загородного поместья и желанием потратить время и деньги на его модернизацию, то контингент покупателей окажется крайне узок.
– Конечно, я понимаю.
– Поузи, я уверена, что вам не понравится эта идея, но, на мой взгляд, лучше вам продать его застройщикам, которые все здесь переделают, превратив особняк в пансион с современными стильными апартаментами. Мало кому в наши дни захочется хозяйничать в таком огромном доме, однако наверняка найдутся желающие приобщиться в отпуске к такой великолепной старине.
– Да, я думала, что именно такое предложение вы можете сделать. Конечно, это разобьет мое сердце и мои предки перевернутся в гробах, но… – Поузи пожала плечами, – приходится быть реалистом.
– Увы. Сложность в том, что любой застройщик, несомненно, будет стремиться купить ваше имение как можно дешевле. Здесь будет над чем поработать, и, естественно, надо учитывать конечную выгоду. Единственным преимуществом такого варианта можно назвать то, что нам не придется проходить через унизительную процедуру выставления вашей усадьбы на открытый рынок. Нашему агентству известно несколько строительных агентств, которые вполне могут заинтересоваться таким предложением. Мы готовы связать их с вами, и после осмотра объекта сделку можно будет оформить быстро и без лишнего шума.
– И сколько же, на ваш взгляд, будет готов заплатить застройщик?
– Наверняка сказать очень трудно, – ответила Мари, пожав плечами. – Однако я назвала бы цену около миллиона.
– Ну и дела. – Поузи невольно усмехнулась. – Ведь всего за половину этой суммы на Хай-стрит продается трехспальный коттедж бедной покойной миссис Уинстон.
– Я знаю, в таком сравнении цена кажется смехотворной, – согласилась Мари. – Но ее коттедж находится в центре Саутволда, и он идеален для летнего дома. Поузи, поверьте, я совершенно не обижусь, если вы захотите пригласить для оценки агента из другой конторы. На самом деле я даже думаю, что именно так вам и следует поступить.
– Нет-нет, милочка, я уверена в правильности вашей оценки. И, честно говоря, миллион фунтов – это огромные деньги. Такой суммы я не потратила за всю свою жизнь, однако будет приятно оставить ее в наследство сыновьям.
– Да, верно. Ладно, к сожалению, мне пора спешить за детьми. Большое вам спасибо за чай и лепешки. – Мари встала. – Все свои выводы я пришлю вам в письме. Когда вы все обдумаете и обсудите с сыновьями, можете позвонить мне.
– Хорошо. – Поузи проводила Мари к выходу и пожала ей руку. – Спасибо, что помогли мне достаточно безболезненно пережить эту оценку. Я свяжусь с вами, когда приму окончательное решение. До свидания, милочка.
Посмотрев вслед уезжавшей в машине Мари, Поузи вернулась на кухню и предалась размышлениям за второй чашкой чая.
Вскоре к дому подъехал Себастиан Жиро.
– Рад с вами познакомиться, миссис Монтегю, – сказал он, крепко пожимая ее руку.
– Зовите меня Поузи. – Заглянув в его проницательные зеленые глаза, она вдруг подумала, что ей хотелось бы стать лет на тридцать моложе. – Прошу, заходите. – Она закрыла дверь и провела его на кухню, где опять поставила чайник на плиту. – Присаживайтесь, мистер Жиро.
– Спасибо. И пожалуйста, зовите меня Себастианом. Какой изумительный у вас дом!
– Помнится, Эми говорила, что вам нужно тихое пристанище для написания романа?
– Да, тихое и просторное. Это крайне важно.
– Что же, у меня нет нормальной системы отопления, как и множества современных удобств, однако с пространством все в порядке, – усмехнулась Поузи. – Я покажу вам имеющиеся спальни, а потом вы скажете мне, что они слишком холодные и пыльные, и тогда мы просто забудем об этом и мило выпьем чаю.
В конце коридора второго этажа находилась одна из любимых угловых спален Поузи. Выходящие на две стороны окна тянулись здесь от пола до потолка, открывая прекрасный вид на сад.
– Потрясающе, – ахнув, вымолвил Себастиан, когда Поузи завела его в смежную ванную комнату, реликвию тридцатых годов девятнадцатого века.
Посреди комнаты стояла огромная чугунная ванна, а пол покрывал изначально черный, но сильно истертый линолеум.
– Ну вот. Что вы думаете? Я ничуть не обижусь, если вы откажетесь от своей идеи.
Себастиан вернулся в спальню.
– А этим камином можно пользоваться?
– Наверное. Дымоход, правда, нужно прочистить.
– Я оплачу чистку, разумеется, и… – Себастиан подошел к окну, – вот здесь я поставлю письменный стол, чтобы наслаждаться видом в творческой прострации… – Он повернулся к Поузи. – Знаете, это идеально. Если вас устраивает мое соседство, то я с радостью приехал бы пожить у вас. Разумеется, я хорошо оплачу проживание. Что вы скажете насчет двух сотен в неделю?
– Две сотни фунтов? Не многовато ли? – За неделю работы в галерее Поузи зарабатывала гораздо меньше.
– И все-таки это меньше, чем мне пришлось бы заплатить, если бы я снял коттедж в городе. Кстати, как вы смотрите на то, чтобы иногда подкармливать меня? – поинтересовался Себастиан. – Я слышал, что вы замечательная повариха.
– Не замечательная, а умелая, – поправила его Поузи. – Конечно, я буду кормить вас. Все равно мне приходится готовить для себя. Но вы уверены, что вам здесь будет удобно? Я могу снабдить вас парой обогревателей, хотя пользование ими обходится, как правило, чертовски дорого.
– Обещаю, что покрою все расходы на мое содержание. А учитывая род моей деятельности, я сомневаюсь, что буду доставлять вам много хлопот, хотя, признаться, в процессе сочинительства бывают свои сложности, и трудно сказать, в какое время суток мне взбредет в голову новая идея.
– Это пустяки, поскольку я сплю в другом конце дома. Если не возражаете, я упомяну только об одном обстоятельстве. Сегодня днем ко мне приходили из агентства недвижимости, я подумываю продать это поместье. Уверена, что до Рождества ничего не случится, но я не знаю, как долго вы сможете прожить здесь.
– Я должен сдать книгу в феврале, но, как я уже говорил, надеюсь закончить черновой набросок к середине декабря. А редактурой вполне смогу заняться в своей лондонской квартире, так что к Рождеству я уже не буду досаждать вам своим присутствием. Так как, мы договорились?
– Да, мистер Жиро, очевидно, договорились, – сказала Поузи, коснувшись его руки.
Опять спустившись на первый этаж, Себастиан и Поузи, забыв о чае, выпили по бокалу вина, отметив сделку. В малой столовой он заметил на журнальном столике вставленную в рамку военную фотографию отца Поузи в летной форме.
– В моей новой книге я возвращаюсь во времена Второй мировой войны. Вы случайно не знаете, летал ли ваш отец на «Спитфайрах»?
– Да-да, летал. Он участвовала в некоторых крупнейших боях, начиная с «Битвы за Англию»[30]. Как ни печально, но он погиб незадолго до конца войны, во время одного из последних вылетов.
– Искренне сочувствую вам, Поузи.
– Благодарю. Я обожала его, как только дочь может обожать отца.
– Естественно. Не расстрою ли я вас, если со временем поспрашиваю о том, как вам запомнилась война здесь, в Саутволде?
– Ничуть, хотя я тогда была еще ребенком.
– Тем более чудесно. А теперь, просто чтобы убедить вас в серьезности моих намерений, я хочу заплатить вам вперед за первую неделю. – Себастиан открыл бумажник и достал несколько купюр. – Когда я могу перебраться сюда?
– Да когда вам угодно, хотя должна предупредить, что в воскресенье все семейство соберется на обед, и в доме будет не так тихо, как обычно.
– Все в порядке. Обещаю, что не буду попадаться на глаза.
– Вздор. Мы будем очень рады, если вы присоединитесь к нам, – сказала она и, подойдя к входной двери, открыла ее. – О боже, чуть не забыла, – усмехнувшись, добавила Поузи. – Я же должна выдать вам ключ.
– Да, он может мне пригодиться. Итак, до свидания и спасибо за все. – Себастиан сердечно поцеловал ее в обе щеки.
– Не стоит благодарности. Ваше соседство будет мне только приятно. Всего доброго, Себастиан. Дайте мне знать, когда соберетесь переехать.