– Ладно, Поузи, пойду, поделюсь хересом с остальными, но просто берегись жаб в своем столе и подушек-пердушек на стуле. Кстати, чуть не забыла, тебе следует знать, что, по мнению парней, все мы здесь лесбиянки, – бросила Андреа перед уходом.
– Честно говоря, – покачав головой, заметила Селия, – нам положено помогать новичкам почувствовать себя здесь комфортно, а не запугивать до безумия. Не обращай внимания, Андреа – славный человек, просто слегка сдвинулась на правах женщин. Ты обнаружишь, что таких довольно много среди нашего женского контингента. Я полностью согласна, разумеется, но предпочитаю сосредоточить свои силы на учебе и просто получать удовольствие от здешней жизни.
– И я намереваюсь жить так же. Так ты уже на втором курсе?
– Да, и всеми шуточками парней над нами, о которых говорила Андреа, я вполне насладилась за первый год. Понимаешь, мне, вероятно, помогло то, что я росла в семье с тремя братьями.
– Должна признаться, я мало думала о парнях, хватало забот с экзаменами и поступлением в Кембридж. – Я окинула взглядом заполненную столовую. – Мне все еще не верится, что я здесь.
– Что ж, тут у нас, безусловно, сюрреалистическое местечко, этакая своеобразная малая вселенная, но я уверена, что ты быстро освоишься. А теперь, почему бы нам не прогуляться, посмотрим, с кем еще из новичков сможем познакомиться.
Так мы и сделали и, обменявшись рукопожатиями с первогодками, я осознала, что в большинстве своем они волнуются не меньше меня. В целом здесь собралась, на мой взгляд, славная компания, а после второй рюмки хереса по моему телу вообще растеклось успокаивающее тепло.
– Девушки! Могу я попросить вас подойти ко мне?
Я увидела, что в столовую вошла мисс Мюррей, и направилась к ней вместе с остальными студентками.
– Во-первых, я хотела бы приветствовать всех новых девушек, поступивших в Нью-Холл. И я уверена, что прошлогодние новички согласятся, что всем вам очень повезло поступить сюда всего через год после открытия нашего колледжа.
– Имеется в виду, что мы наконец-то избавились от клопов в матрасах, – съязвила Андреа, и ее подружки тихо посмеялись.
– Действительно, – согласилась мисс Мюррей. – От них и от многих мелких неприятностей, которые нам пришлось устранять после переезда в наш новый дом. Однако мы справились с ними, и я действительно чувствую, что после года первоначальных трудностей мы как колледж можем начать утверждаться как сила, с каковой надо считаться в академическом плане, но также и в плане того, каких успехов вы, девушки, достигаете и кем намерены стать в будущем. Как я объясняла каждой из вас на личных собеседованиях, жизнь студентки в Кембридже, где на одну девушку приходится как минимум десять юношей, может устрашить даже самых уверенных в себе особ. От постоянных подтруниваний над вами, так забавляющих ваших соучеников мужского пола, легко можно ожесточиться. Однако позвольте заметить: у нас, как у женщин, есть свои уникальные сильные стороны. И как преподаватель, последние двадцать лет проработавший в этом мужском мире, я частенько поддавалась искушению отплатить им той же монетой, однако прошу вас, придерживайтесь лучше вашей естественной женственности и пользуйтесь собственными уникальными преимуществами. Запомните: единственная причина такой реакции у большинства из них – это просто их страх. Ведь их мужские бастионы постепенно начинают сдавать позиции, и, уверяю вас, это только начало нашего с вами движения к равенству.
– Боже, неужели эти парни такие вредные? – робко пробурчала одна из новых студенток.
– Нет, но, как говорится, предупрежден – значит, вооружен, – провозгласила мисс Мюррей. – И мне не хочется услышать, что кто-то из наших девочек участвовал в драке, как это случилось с девочками из Гертон-колледжа в прошлом семестре. Итак, заканчивая на более радостной ноте, хочу сообщить вам, что, пока погода еще достаточно теплая для встреч в саду, я решила устроить день открытых дверей для знакомства с первокурсниками из колледжа Святого Иоанна… здание принадлежит им, и они любезно предоставили его нам на следующую пятницу для веселой коктейльной вечеринки. Что даст вам, девушки, возможность в спокойной обстановке пообщаться с определенным кругом представителей нашего студенчества.
– В смысле, спокойно пленить врага на его собственной территории? – рассмеявшись, уточнила Андреа.
Мисс Мюррей оставила без внимания ее вопрос, и я вдруг осознала, что если кто-то и мог затеять драку с парнями, то именно Андреа.
– А сейчас я предоставлю слово другой вашей постоянной наставнице, доктору Хэммонд, она вкратце объяснит вам тонкости академической стороны здешней жизни, но прежде я хотела бы предложить тост за наш Нью-Холл и его новых обитателей.
– За Нью-Холл! – хором откликнулись мы, и вновь на душе у меня потеплело оттого, что я приобщилась к совершенно замечательному миру.
И действительно, по мере знакомства в последующие недели со своими сокурсницами, я начала все больше осознавать, что перестала казаться себе рыбой, вытащенной из воды, и впервые в жизни почувствовала себя в своей стихии. Каждая новая знакомая девушка казалась мне пугающе умной и красивой, и – что более существенно – все они поступили сюда только потому, что явно любили избранные ими науки. По вечерам темы разговоров у камина в уютной общей комнате отдыха охватывали как тонкости математики, так и нюансы поэзии Йейтса и Брука[32]. Мы жили, мечтая о постижении избранных нами наук и, вероятно, из-за того, что все мы понимали, как нам повезло учиться здесь, почти не жаловались на большую учебную нагрузку. Я училась успешно, но все равно, всякий раз входя в здание Ботанической школы, щипала себя за руку, чтобы убедиться в реальности происходящего.
Квадратное и продуваемое всеми ветрами здание колледжа на Даунинг-стрит выглядело не слишком привлекательно, зато оно находилось сразу за речкой и до него можно было быстро доехать от Нью-Холла. Я привыкла видеть одни и те же лица во время своих утренних поездок по тряским булыжникам, где купленный мной подержанный велосипед визгливо протестовал с каждым поворотом педалей.
Ничто не могло подготовить меня к потрясению от первого посещения лаборатории: длинные скамьи, современное оборудование, к которому меня так и тянуло прикоснуться, и предоставленные в мое распоряжение (с разрешения, конечно) богатейшие коллекции семян и засушенных растений.
Как и предупреждала меня Андреа, ботаникой занимались всего три студентки. Энид и Роми – две другие девушки – упорно садились на лекциях подальше друг от друга, каждая стремилась найти себе местечко в кругу парней. Мы часто встречались во время обеда на нашей любимой скамье в Ботаническом саду, делились конспектами лекций и устало изображали удивление перед нелепыми выходками парней. Устраиваясь втроем за столиком в «Игл-пабе», мы неизменно начинали спорить о будущем ботаники. В этом пабе всегда собиралось много народа, отчасти потому, что каждый ученый и студент в университете надеялся лично увидеть Крика и Уотсона, открывших всего пару лет назад структуру ДНК[33]. В тот вечер, когда я заметила в баре затылок Фрэнсиса Крика, я буквально застыла на своем стуле, исполненная благоговения от близости к этому гению. Энид, гораздо более раскованная, чем я, стремительно подошла к нему и заговаривала ему зубы до тех пор, пока он так же стремительно не ретировался под благовидным предлогом.
– Разумеется, львиную долю работы сделала Розалинд Франклин[34], – запальчиво заявила Энид, вернувшись за наш столик. – Но ведь она женщина, и никто даже не подумает признать ее заслуги.
У меня не было ни времени, ни желания присоединяться к каким-либо студенческим обществам, поскольку хотелось полностью сосредоточиться на учебе и собственных исследованиях. Селия и Андреа, ставшие моими подругами в Нью-Холле, по выходным шастали по разным компаниям, Селия – в шахматный клуб, а Андреа – в знаменитый студенческий театр «Футлайтс». Я же все свободное время проводила в садах и теплицах, а доктор Уолтерс, один из моих профессоров, взял меня под свое крыло в Оранжерее, красивом застекленном павильоне с влажным воздухом. Бывали вечера, когда я пропадала там до самого закрытия, после чего усталая, но довольная, поднималась прямиком в свою холодную келью и забиралась в кровать.
– Господи, какая же ты зануда, – сказала мне Андреа однажды за завтраком. – Ты едва ли рискнешь пойти куда-то, если там тебе не позволят возиться в земле с твоими драгоценными семенами. В общем, так, сегодня вечером у нас в театре будет шикарная вечеринка, и ты пойдешь со мной, даже если мне придется тащить тебя туда силком.
Сознавая правоту Андреа и, кроме того, понимая, что она не примет никаких отговорок, я позволила ей оживить мое красное платье – именно в нем я отмечала восемнадцатилетие – одним из ее ярких шарфиков. Практически сразу по приходе на это сборище я поняла, что проведу ужасный вечер. Какофония громких голосов и музыки во владениях главы труппы «Футлайтс» предупредила меня, что я буду здесь чувствовать себя, как та самая вытащенная из воды рыба. Тем не менее, чтобы успокоить нервы, я взяла со столика какой-то стакан с вином и вступила в суматошную толпу. Держа меня за руку, Андреа проталкивалась в глубь зала в поисках ведущего.
– Вон он, Фредди. Разве не дивный парень? – И она расплылась в сияющей, совершенно не свойственной ей улыбке.
Ее перст указывал в сторону молодого парня, окруженного группой поклонников, все слушали его внимательно, точно короля, выступавшего перед своими верными подданными. Глядя на него, я испытала на редкость странное ощущение, словно время вдруг почему-то замедлилось и остановилось. Я видела все как в замедленной съемке, изящные жесты его рук и медленно открывавшиеся и закрывавшиеся полные губы. Темные и густые волнистые волосы ниспадали до плеч, как на знакомых мне портретах поэтов-романтиков. Большие и выразительные глаза поблескивали темным золотом, ка