к шкура молодого оленя, а лицо с высокими скулами казалось высеченным резцом скульптора. «Такому красивому лицу позавидовала бы любая женщина», – подумала я, когда Андреа втянула меня в его компанию, выводя из задумчивости.
– Фредди, дорогой, позволь представить тебе Поузи Андерсон, мою замечательную подругу.
Когда он взял и поцеловал мою руку, меня пробрала такая дрожь, словно тело пронзило множество молний, а его глаза взирали на меня так, словно я была единственным человеком в этом зале.
– Счастлив познакомиться, – произнес он мелодичным, бархатным голосом. – И чем же ты занимаешься здесь, в Кембридже?
– Ботаникой, – умудрилась вымолвить я, чувствуя, как предательский румянец заливает мне шею.
Я мгновенно с ужасом представила, что в своем красном платье сейчас стану похожа на перезрелый помидор.
– Как интересно, наши эстетические ряды пополнились серьезным ученым! – объявил он толпе, и я невольно почувствовала, что он высмеивает меня, несмотря на доброжелательный взгляд его устремленных на меня глаз.
– И откуда же ты, Поузи, родом?
– Родилась в Саффолке, но росла в Корнуолле.
– В Саффолке? – Фредди улыбнулся. – Значит, у нас есть нечто общее. Я тоже там родился. Поузи, давай поболтаем позже. Мне страшно интересно, почему такая красивая девушка, как ты, – я почувствовала, как его взгляд скользнул по моей фигуре, – предпочитает скрывать свои прелести под белым халатом, неужели тебе так нравится таращиться в микроскоп?
Я кивнула и ухмыльнулась, как идиотка… буквально потеряв дар речи, и даже обрадовалась, когда кто-то отвлек внимание Фредди и он наконец перестал разглядывать меня.
Разумеется, «позже» мы так и не поболтали; весь вечер Фредди окружали утонченные барышни, с коими я с моими буйными кудрями и в простецком красном платье не могла даже начать соперничать. Андреа вскоре затерялась в толпе, забыв обо мне, поэтому через часок я ушла оттуда и отправилась домой, мечтая о Фредди и раздумывая о том, почему он назвал меня «красивой».
Зима в Кембридже принесла нежданные радости. Древние каменные здания опушились искристым белым инеем и, занимаясь чем-то в теплицах Ботанического сада, я ощущала себя, как в гигантском иглу. Подходил к концу осенний триместр, и застольные разговоры в Нью-Холле крутились вокруг единственной темы – рождественского бала в колледже Святого Иоанна.
– Я лично пойду в брюках, – заявила Андреа. – Буду как Марлен Дитрих, и любой парень, осмелившийся подойти ко мне, докажет свою храбрость.
Утро субботы мы с Селией провели в магазинах, выбирая идеальные праздничные наряды, и я рассталась с частью карманных денег, купив голубое бархатное платье, затянутое в талии и украшенное бантиком на лифе. С горечью вспомнив все изысканные вечерние платья, в которых маман красовалась на приемах в Адмирал-хаусе, я подумала, что теперь они, наверное, обрели новый дом в ее итальянском палаццо.
Селия убедила меня купить к платью пару туфель на таких высоких каблуках, каких я еще никогда не носила.
– Только не вздумай копаться в них в земле, собирая образцы своих растений, – усмехнувшись, предупредила она меня.
– Меня гораздо больше волнует, что я могу упасть в них, выставив себя неуклюжей дурочкой, – посетовала я, пробуя ходить на высоченных каблуках по своей крошечной спальне.
В последний день триместра я выбежала из Ботанической школы и, соскользнув с обледеневших ступеней, принялась неловко возиться, отпирая замок своего велосипеда. Я опаздывала на встречу с Селией, к сегодняшнему балу она обещала помочь уложить мою буйную шевелюру в приличную модную прическу. Шесть часов уже пробило, и я, запрыгнув на свой велик, принялась быстро накручивать педали, двигаясь в сторону Сильвер-стрит и не обращая внимания на гудки раздраженных водителей, недовольных тем, что я виляла перед ними, объезжая выбоины.
Внезапно мир перевернулся, и я столкнулась лицом к лицу с серой снежной жижей на мощеной улице, а мой велосипед еще крутил колесами, лежа рядом со мной.
– Эй, с тобой все в порядке? – донесся до меня сверху чей-то голос.
Растерянная, я с трудом поднялась с земли.
– Со мной… да, наверное, в порядке.
– Давай-ка, тебе надо присесть и прийти в себя. Здорово ты сверзилась, да еще на полной скорости, – оценил молодой человек.
Он, надежно поддерживая, увел меня с дороги и усадил на скамейку около автобусной остановки. Потом вернулся за моим велосипедом и, ловко выбив подножку, поставил его рядом со мной. Он смотрел на меня добрыми голубыми глазами, с доброй улыбкой под аккуратными усиками, и я разглядела, что из-под его шапки выглядывали легкие завитки светлых волос.
– Спасибо, – сказала я, поправив юбку и убедившись, что она цела. – Мне еще не приходилось так падать, обычно я езжу осторожно…
– На обледеневшей дороге трудно избежать падений, – заметил он. – Дорожные службы не успели вовремя посыпать улицы песком. Обычная накладка. Кстати, меня зовут Джонни Монтегю.
– Поузи Андерсон, – ответила я, пожимая его протянутую руку. – К сожалению, мне нужно ехать, меня ждет подруга…
– Ну, после такого падения я не могу позволить тебе сразу оседлать этот велосипед, – решительно заявил он. – В какую сторону ты так спешила? Я провожу тебя.
– Но у меня все нормально, правда.
– Вынужден настаивать, – сказал он, взявшись за руль моего велосипеда, который, надо признать, выглядел несколько окривевшим. – Показывайте дорогу, барышня.
Пока мы шли вместе к Нью-Холлу, я узнала, что Джонни изучал географию в Сент-Джонс-колледже.
– …но после университета я пойду в армию, по стопам моего почтенного отца, – добавил Джонни. – А ты чем занимаешься?
– Ботаникой… наукой о растениях, – ответила я.
Слово «наука» произвело на него ожидаемое впечатление.
– Так ты будешь ученой дамой? – спросил он, удивленно глянув на меня. – Надо же, что же вы там изучаете в растениях?
Мы уже подошли к нашему колледжу, поэтому я не успела объяснить ему важность занятий прививками, систематикой и биогеоценозом.
– Прежде чем вновь садиться на этого коня, тебе нужно сдать его в починку. Но, несмотря на драматические обстоятельства, я очень рад, что познакомился с вами, мисс Андерсон.
– Да уж, – сказала я. – И позволь еще раз поблагодарить тебя. Очень любезно, что ты задержался и помог мне.
Немного ошеломленная, я поднялась в свою комнату, где меня ждала Селия, она нетерпеливо постукивала ногой, держа в руках щипцы для завивки весьма устрашающего вида.
– Но у меня же волосы сами вьются, – запротестовала я.
– В том-то и дело, что они у тебя вьются неправильно, – парировала она. – Быстро садись. Ох, Поузи, где тебе удалось так растрепаться? С такой шевелюрой только людей пугать!
Спустя часа полтора, стараясь не слишком качаться на высоких каблуках, я с группой наших девушек из Нью-Холла направилась к Сент-Джонс-колледжу. Темноту рассеивали установленные на подмороженных газонах ряды пиротехнических и восковых свечей, и в их свете удавалось разглядеть старинные каменные башенки и неоготический фасад здания, а из Большого зала уже доносились музыка, исполняемая танцевальным оркестром, и шум голосов, уже явно разгоряченных спиртными напитками. Одним плавным движением кто-то снял с меня куртку и вручил мне бокал шампанского.
– Пойдем скорее, Поузи. – Селия подхватила меня под руку и увлекла в сторону Большого зала.
Ей удалось пригладить мои волосы до мягких волн и, зачесав их назад, закрепить поблескивающими стразами заколками. Она также подкрасила мне лицо, и я боялась касаться губ, чтобы не смазать яркую красную помаду.
Зал переполняли мужчины в строгих вечерних костюмах, их голоса эхом разносились над нами под высоким потолком.
– Ваше здоровье, девочки! – провозгласила Андреа. – Счастливого Рождества!
– Добрый вечер, дорогая. Рад, что нашел тебя в этой сутолоке! Не хочешь потанцевать?
Рядом с нами появился Мэтью, кавалер Селии. Они начали встречаться еще в октябре.
– С удовольствием.
Парочка уплыла, а я осталась с Андреа.
– Скорее всего, через пару лет она выскочит замуж и родит ребенка. – Андреа пренебрежительно фыркнула. – А ее диплом ляжет на дно кованого сундука. Нет, черт, такая участь меня не устраивает. Пошли поищем жратву. Я подыхаю с голодухи.
Мы вдвоем протолкались через толпу к длинным столам, ломящимся от закусок. Я слишком нервничала, и есть мне вовсе не хотелось, но Андреа наполнила тарелку разнообразной снедью.
– Только ради этого я и пришла сюда. – Она улыбнулась, начав заправляться.
– Добрый вечер, давно не виделись, – произнес кто-то за моей спиной.
Оглянувшись, я увидела, что рядом стоит Джонни, мой недавний рыцарь в сияющих доспехах.
– Добрый…
– Боже, как ты преобразилась, – восхищенно произнес он.
– Благодарю.
– Уже пришла в себя после падения?
– Да, вполне.
– Достаточно, чтобы потанцевать со мной?
– Да… наверное, – ответила я, как обычно смущаясь и краснея.
Я робко взяла предложенную мне руку.
– Ну вот, еще одна попалась в силки, – услышала я за спиной шепот Андреа, когда мы с Джонни направились к танцполу.
Позднее мы вышли на улицу подышать воздухом и покурить. (Я пристрастилась к сигаретам, поскольку все постоянно курили, и мне не хотелось выглядеть консервативной.) Устроившись на скамейке во дворе, мы продолжили дружеское общение.
– Далеко ли ты собираешься на рождественские каникулы? – спросил он.
– В Корнуолл. Я живу там с бабушкой.
– Правда? А где же твои родители?
– Мой отец погиб на войне. Он был пилотом, а моя мать живет в Италии, – сообщила я, удивившись собственной откровенности.
Я редко рассказывала в Кембридже о своей домашней жизни, но Джонни, видимо, располагал к откровенности.
– Сожалею о твоем отце, – мягко сказал он. – Я понимаю, как мне повезло, что мой старик вернулся целым с той проклятой войны. Должно быть, твой отец был героем.