Поскольку музыка за стеной продолжала играть, я подумала, что Фредди сейчас находится так близко от меня, вероятно что-то выпивая и болтая с одной из прелестных балетных подружек Эстель. Достав из ящика пакетик ваты, я оторвала два кусочка, скрутила тампоны и заткнула ими уши.
Наутро, выйдя из своей спальни, я уныло вздохнула, увидев бардак в гостиной. Кто-то спал на полу, кто-то на диване, но я, не обратив на них особого внимания, прошла на кухню, чтобы выпить чашку чая с каким-нибудь тостом. Едва намазав джем на хлеб, я услышала за спиной знакомый голос.
– Доброе утро, Поузи. И как же ты себя чувствуешь в столь чудесный денек?
Фредди стоял на пороге, глядя на меня.
– Прекрасно, спасибо, – вежливо ответила я, разрезав тост пополам.
– Выглядит соблазнительно, – заявил Фредди, показывая на тост. – Можно мне кусочек?
– Пожалуйста, угощайся, – предложила я. – К сожалению, я спешу. – Взяв чашку чая и тарелку, я направилась к выходу из кухни. Фредди посторонился и улыбнулся, пропуская меня.
– Спасибо.
– Должен сказать, – прошептал он, когда я проходила мимо него, – ты мне гораздо больше нравишься без одежды.
Мне удалось скрыть краску смущения, быстро пройдя через гостиную в свою спальню. Усевшись на кровать, я пила чай, пожевывая тост и давая себе обещание, что обязательно поговорю с Эстель о столь неловком положении нашего общежития. Не хватало еще, чтобы незнакомые мужчины приставали ко мне, пока я готовлю себе завтрак. Собрав сумочку и кожаный портфель, я подкрасила губы и вышла из комнаты.
– Далеко ли ты собралась? – спросил Фредди, когда я открыла входную дверь.
– В Кью-Гарденз.
– В тот самый… ботанический, – заметил он, последовав за мной по бесконечным лестничным пролетам. – Полюбоваться цветочками?
– Нет, я там работаю.
– Ты что, садовница?
– Нет, я ученый.
– Понятно, понятно, разумеется. Я же помню, ты говорила мне. Весьма впечатляющая наука.
Я уже подумала, не издевается ли он надо мной, а он, должно быть, почувствовал мои сомнения, поскольку заключил:
– Я не шучу, честное слово. – И серьезно добавил: – А я изучал в Кембридже юриспруденцию.
– Неужели? – сказала я. Мы как раз закончили спуск с шестого этажа, и я открыла дверь подъезда.
– Правда, но на самом деле мне хотелось стать актером, поэтому я подумал, что неплохо попытать счастья на этом поприще в Лондоне.
– Ясно, – ответила я, выходя на улицу, и Фредди компанейски продолжил идти рядом со мной по тротуару.
– Я поработал на радио и принял участие в одной постановке на телевидении, но на этом пока все и закончилось.
– Актерская жизнь, видимо, больше зависит от удачи, чем от таланта, судя по тому, что рассказывали мне подруги Эстель.
– Чертовски верно, – согласился Фредди. – Я же познакомился с Андреа в нашем студенческом театре, если помнишь.
– Да, помню.
– В основном ради него я и поступил в Кембридж. Я скучаю по студенческой жизни, а ты? – спросил он меня, когда мы подошли к моей автобусной остановке.
– Да, я тоже скучаю. Ладно, извини, вон идет мой автобус, и мне действительно нужно ехать.
– Я все понимаю, Поузи. И мне тоже нужно вернуться в свою квартиру, чтобы помыться и побриться. Днем у меня назначено прослушивание.
– Удачи тебе, – пожелала я, поднимаясь в автобус.
– В какое время ты возвращаешься домой? – крикнул Фредди, когда кондуктор уже дал звонок отправления водителю автобуса.
– Обычно около шести вечера, – откликнулась я.
– Ну, пока, Поузи, скоро увидимся!
В тот день я рисовала менее сосредоточенно, чем обычно. Помимо воли мне все вспоминались лучистые глаза и густая шелковистая шевелюра Фредди, которой мне отчаянно хотелось коснуться.
– Ей-богу, Поузи, – отругала я себя, жуя обеденные сэндвичи в саду, – ты ведь обручена и собираешься замуж, а он – какой-то нищий актер. Опомнись, девочка.
В автобусе, по пути домой, невольно мечтая, что Фредди будет ждать меня у входа, я сделала себе очередное строгое внушение относительно того, как мне следует вести себя с ним. И, к моему крайнему потрясению, мечта оказалась реальностью, он маячил около подъезда, чертовски импозантный в синей бархатной куртке и модном шейном платке с огуречным орнаментом пейсли[41].
– Добрый вечер, Поузи. Я пришел извиниться за то, что вчера ночью помешал тебе спать. – Фредди протянул мне букет увядающих цветов и какой-то коричневый бумажный пакет. – Я принес джин и сладкий вермут. Ты когда-нибудь пробовала джин с вермутом?
– Не припомню, нет, – ответила я, открывая входную дверь.
– Тогда сегодня вечером, моя милая Поузи, ты попробуешь этот коктейль. У нас есть повод кое-что отпраздновать.
– У нас?
– Да, совершенно определенно. Я успешно прошел прослушивание! – воскликнул он, направляясь за мной к лестнице. – Мне предложили роль в пьесе Ноэля Кауарда[42], премьера состоится в театре «Лирик» на Шефтсбери-авеню. Поузи, у меня целых четыре строчки роли! Разве это не чудесно?
– Чудесно, – ответила я, начиная подниматься по лестнице и чувствуя… ну, честно говоря, я сама не знаю, что чувствовала. Я не понимала, зачем он явился, ведь не могла же его заинтересовать такая девушка, как я…
Мы дошли до верхней площадки, и я открыла дверь в квартиру. Последовав за мной в прихожую, Фредди окинул пристальным взглядом гостиную, еще не убранную после вчерашней ночной гулянки.
– Господи, ну и бардак. Я помогу тебе убраться.
Чертовски мило, что слова у него не разошлись с делом, а после уборки он приготовил нам по коктейлю из джина с вермутом.
– За первую удачу! – провозгласил Фредди. – И пусть мне сопутствует успех нашего барона Оливье[43].
– Пусть сопутствует, – согласилась я, попробовав коктейль, оказавшийся довольно приятным.
– Я помню, что ты, как и я, родилась в Саффолке. Ты часто бываешь там?
– Вообще не бываю. – Я вздохнула. – Я уехала оттуда в девять лет.
– Живописное графство, – заметил Фредди. – Но, разумеется, мне больше нравится лондонский смог!
– А мне вовсе не нравится. Я больше люблю зеленые просторы.
– Даже сейчас?
– Да. Когда у меня будут деньги, наверное, я переберусь в Ричмонд, поближе к Кью, к тому же там великолепный парк.
– Никогда туда не заезжал. Может, завтра устроим там пикник?
– Я… в общем… – Я покраснела, не зная, что и сказать.
– У тебя куча дел? Или ты намекаешь, чтобы я отвалил и оставил тебя в покое?
Я понимала, надо сообщить ему, что я обручена и у меня есть жених. Все могло бы быть совершенно очевидным и простым, если бы я носила кольцо. Но, поскольку я много копалась в земле, я хранила свое прелестное обручальное колечко в шкатулке, которая стояла в ящике прикроватной тумбочки. Меня охватила мучительная нерешительность, «благочестивая» Поузи побуждала меня сообщить то, что должно, а «искушаемая грехом» Поузи не позволяла мне открыть рот и вымолвить нужное признание.
– Итак? – Фредди не сводил с меня пристального взгляда.
– Нет, у меня есть свободное время, – услышала я, как произнес предательский голос моей «грешной» ипостаси. – Прекрасная идея.
После второго коктейля Фредди заявил, что проголодался и попробует что-нибудь приготовить из скудных запасов нашего буфета. Мы по-свойски подкреплялись бутербродами с сардинками, и Фредди развлекал меня историями из своей лондонской жизни и рассказывал о встречах со знаменитыми актерами.
– Увы, – сообщил он в итоге, – похоже, мне пора бежать, иначе я не попаду домой, опоздаю на последний автобус до Клэпема.
Глянув на свои часы, я с изумлением осознала, что уже начало двенадцатого.
– Я провел поистине замечательный вечер, – заявил он, вставая.
– Да, вечер пролетел незаметно, – добавила я, тоже вставая и чувствуя, что голова моя слегка кружится от выпитых коктейлей.
– И должен сказать, моя дражайшая Поузи, что твоя красота меня совершенно, совершенно очаровала.
И, не дав мне опомниться, Фредди обнял меня и принялся целовать. Это было райское наслаждение. Мое тело мгновенно откликнулось на его ласки, как никогда не бывало с Джонни. А когда Фредди вдруг отстранился, я огорченно вздохнула.
– Теперь мне действительно надо бежать, иначе я проведу ночь в каком-нибудь парке на скамейке. – Он улыбнулся. – Я приду завтра в полдень. Ты соберешь какие-нибудь закуски, а я притащу выпивку. Доброй ночи, милая.
– Доброй ночи.
После его ухода я добрела до своей спальни, сбросила одежду и улеглась в кровать, окутанная туманной дымкой джина и вожделения. Я воображала, как искусные пальцы Фредди ласкают мои груди, мой живот… Приход Эстель с ее обычной шумной компанией практически не вызвал у меня негодования, к тому же завтра я могла спать подольше.
– Доброй ночи, милый Фредди, – прошептала я, закрывая глаза.
Хотя я проснулась утром с сильной головной болью и исполненная чувства вины, ни то, ни другое не заставило меня отменить пикник в парке с Фредди. Раскинув на подвявшей от жары траве простую подстилку, мы сидели рядом, потягивая вино, и моя голова покоилась на его плече.
Мне просто не верилось, как все естественно получилось… я вспомнила, что прошли месяцы, прежде чем мы с Джонни сумели расслабиться во время физической близости. Мы с Фредди мало разговаривали, зато бесконечно много целовались, и в итоге оба уснули. Но успели на автобус и, проводив меня до дома, он поднялся со мной в квартиру. В гостиной царил вчерашний беспорядок, но мы, не обращая внимания, продолжили целоваться.
– Поузи, – пробурчал он, уткнувшись в мою шею, – ты знаешь, как мне хотелось бы отнести тебя в ту спальню и…
– Нет, Фредди! – воскликнула я, отстраняясь, слегка осоловевшая от вина и солнца, и строго взглянула на него. – Я просто не такая девушка.
– И я ценю это, – кивнул он. – Я лишь говорил, что мне хотелось бы… отчаянно хотелось бы. Всякий раз, закрывая глаза, я вижу, как ты сидишь на постели, подобная алебастровой статуе Афродиты, – он улыбнулся, – скромно прикрывая простынкой свою наготу.