льно. Между прочим, что вы ожидаете там найти?
Лицо Хёрста осветила странная улыбка, когда он ответил с непривычной мягкостью:
— Ничего, Редферн. Абсолютно ничего.
В половине десятого в тот же вечер доктор Твист и инспектор вновь оказались в салоне Хаттон-Мэнор. Фрэнсис нервно вышагивал перед камином. В течение пяти минут он зажег и затушил три сигареты. Сидящий в одном из кресел Майк Мидоус, более спокойный, но не менее задумчивый, поглаживал усы. Мистер и миссис Хилтон уже легли спать. Паула тоже, к немалому облегчению Патрика, потому что последнее, чего он хотел, это, чтобы его подруга сопровождала их, а это непременно произошло бы, узнай она об их планах. Он слишком хорошо ее знал.
— Я понимаю вас, дорогой Фрэнсис, — сказал Мидоус, — но в создавшейся ситуации, эти джентльмены правы. Лучше закончить проверку сейчас же.
Фрэнсис повернул к своим компаньонам обезумевшее лицо и сказал срывающимся голосом:
— Я не возражаю. Просто боюсь.
— Это понятно, — сказал Хёрст. — Но там будем мы, — хвастливо добавил он, — а мы привыкли к подобным вещам. Итак, что нам нужно? Ключ, конечно, мощная отвертка, несколько ломиков и два фонаря… или лучше электрические фонарики: вдруг там скопился газ.
Уверенность Хёрста начала постепенно испаряться, когда пятеро мужчин двинулись в направлении часовни, значительно уменьшилась, когда они увидели маленькое здание сквозь туман, и полностью исчезла, когда лучи фонариков сошлись на каменной плите, ведущей вниз к склепу. Когда-то Патрик испытал значительные затруднения, отодвигая ее, но на сей раз их было пятеро, и узкая лестница, ведущая к коричневой двери, появилась относительно быстро.
Фрэнсис вставил ключ в замок, повернул его, и дверь со зловещим скрипом открылась. Воздух внутри был типично спертым и болезненно-сладковатым. Лучи фонариков обежали стены и осветили центральный ребристый свод, поддерживаемый четырьмя колоннами. Стены, обложенные камнем, запотели от сырости. С каждой стороны имелись ниши, в большинстве которых стояли гробы. В угнетающем молчании лучи принялись искать гроб Харриса Торна. Они нашли его рядом с гробом Сары, легко узнаваемым по увядшим розам на нем: запах увядания цветов странным образом смешивался с всепроникающим запахом тления, который становился все заметнее.
Пятеро мужчин приблизилось к внутренней нише, которая, очевидно была, последним приютом Харриса Торна. На мраморной мемориальной доске виднелось его имя. Лицо Хёрста в ярком свете фонарика превратилось в гротескную маску.
— Не стойте просто так, — приказал он. — Хилтон, передайте доктору Мидоусу отвертку. В конце концов, тела — это его епархия.
— Тела? — ответил удивленный доктор. — Что вы ожидаете там найти? Или его там нет — как мы и предполагаем, — или он там, и тогда останки будет просто не узнать. В любом случае думаю, лучше перенести гроб на землю, чтобы удалить винты.
Хёрст и Патрик выполнили его просьбу.
— Довольно тяжелый, — пробормотал инспектор.
— Прочный дуб, — проворчал Патрик, постанывая от усилий.
Мидоус наклонился над гробом и один за другим выкрутил винты. Как только операция была закончена, он повернулся к компаньонам, пара из которых тут же сделала несколько шагов назад.
Повисла тишина. Лучи от фонариков сошлись на полированном дубе. «Что мы там найдем?» — вертелся вопрос в голове у каждого.
— Давайте, Мидоус! — проревел Хёрст. — Чего вы ждете?
Доктор кивнул и отодвинул крышку гроба в сторону.
Первым звуком был вздох облегчения, вырвавшийся у инспектора. Там действительно находилось тело Харриса Торна, лежащее в гробу на бархатной обивке, в синем пиджаке с рыжими волосами и бородой и даже шрамом на правом виске. Но именно тогда черты лица Хёрста застыли, и глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит.
Мидоус, удивленный и одновременно испуганный, нагнулся над телом и объявил:
— Что такое, черт возьми? Клянусь, этот человек мертв лишь несколько дней!
25
Гектор Редферн провел бессонную ночь и, встав рано, быстро позавтракал. Его настроение ничуть не улучшилось после того, как он выслушал отчет о событиях предыдущей ночи, пересказанный ему Хёрстом, Патриком Ноланом и доктором Твистом, которые навестили его в воскресенье утром в его бунгало в Витингтоне.
Некоторое время он сидел неподвижно, ничего не говоря, а затем посмотрел на Хёрста, помятое лицо которого свидетельствовало, что он спал даже меньше, чем суперинтендант, если спал вообще. Патрик казался напряженным, но владел собой, а Твист выглядел нервным и озабоченным.
— Это абсурдно, — сказал наконец суперинтендант. — Этот человек мертв уже год, и я присутствовал на его похоронах. Готов поклясться, что в гробу лежал он и никто другой. Если потребуется, всегда можете спросить служащих похоронной компании…
— Не потребуется, — вмешался Хёрст. — Мидоус и молодой Хилтон также все подтвердили. — Но ясно, что где-то тут дело нечисто. Увы, если я могу так сформулировать: это не вопрос.
— Вы, должно быть, шутите, — парировал Редферн. — Как раз в этом вопрос. И если говорить о Мидоусе, что он сказал о теле? Как врач, я имею в виду.
— Прежде всего, нет ни малейших сомнений, что это Харрис. Молодой Хилтон подтвердил.
— Мы доберемся до сути всего этого! — кипятился Редферн, обычно считающийся самым спокойным из мужчин. — От чего он умер? И когда точно?
— Без полной экспертизы он, кажется, считает, что от раны в висок.
— Что? — воскликнул Редферн на грани апоплексического удара. — Человек умирает дважды — вам этого недостаточно? Вы пытаетесь сказать мне, что во второй раз он умер от той же раны, что и в первый? Это полное безумие!
Хёрст печально скривился.
— Я пытаюсь придерживаться фактов. Мидоус мог ошибаться в причине. Мы были там недолго, как вы понимаете. Но он непреклонен относительно срока: утверждает, что речь идет о нескольких днях, максимум неделе. И я достаточно знаю о предмете, чтобы подтвердить: он прав. И доктор Твист согласен.
— Таким образом, он умер приблизительно в то же время, что и его жена: в прошлый понедельник, если быть точным?
— Более или менее. Но вы не знаете всего, Редферн… Его видели около кладбища в пятницу днем и вчера на пересечении главной дороги в Хаттон и ответвления в поместье. Да, понимаю, как это звучит: человек умирает в прошлом году, затем во второй раз приблизительно неделю назад, а затем оживает снова, четыре дня спустя и…
— Остановитесь! — простонал суперинтендант. — Вы сведете меня с ума.
— Но есть еще вопросы, — продолжал Хёрст, который, очевидно, получал значительное удовольствие, наблюдая за кем-то другим, кто столкнулся с вихрем невозможностей. — Например, почему он возвратился в свой гроб? И как ему удалось привернуть крышку? Если только ему кто-то не помог… Или, перед укладыванием в гроб кто-то убил его (вторично), ударив в голову в то же место, куда пришелся первый удар, когда он упал из окна… И если так, почему? И не забывайте все остальное: пророчества Брайана (которого я начинаю считать невиновным) и комнату, которая заставляет людей чувствовать себя нехорошо, когда не убивает сразу, мокрый ковер, не говоря уже об ужасной смерти, от которой на волосок был Брайан и которая подтверждает предсказание дедушки Харви…
По мере того, как инспектор перечислял вопросы и гипотезы, его голос начал дрожать, и он даже не пытался убрать непослушную прядь со лба или вытереть пот. Он был похож на человека, потерпевшего поражение.
— Вот каково наше положение, Гектор. Вот ситуация, о которой я обязан доложить вышестоящему начальству.
В унылом небе, видимом из большого эркера, начали собираться облака и послышался звон колоколов деревенской церкви.
Редферн откашлялся:
— Прав ли я, что вы еще никому не сказали?
— Пока нет. И, откровенно говоря, мы не спешим. Если только вы не считаете…
Редферн быстро заверил их, что полностью с ними согласен.
— А как насчет вскрытия трупа?
— Я не думаю, что это скажет нам намного больше, чем мы уже знаем, — вмешался доктор Твист. — За исключением… а это мы можем проверить сами.
— О чем вы говорите?
— Вчера вечером Мидоус провел краткий осмотр. Но не раздевал тело. Таким образом, мы не знаем, есть ли на его животе шрам… от прошлогоднего вскрытия.
— Боже! — пробормотал Хёрст. — Об этом я даже не подумал. И если есть, мы не продвинемся вперед. Наоборот.
Твист не ответил, но вместо этого кивнул Патрику, который пристально смотрел на него.
— Я думаю, — сказал молодой человек, — есть нечто, объясняющее все… Доктор Твист, вы заметили что-нибудь на одежде трупа?
— Что именно? — вежливо спросил детектив с любезной улыбкой.
— Было кое-что в складке брюк. Я подобрал и неосмотрительно выбросил.
— Да? Это странно. Я не заметил, чтобы вы это сделали. Но неважно, пожалуйста, продолжайте.
— Уверяю вас…
— Неважно. Что это был за объект?
Патрик убедился, что все внимание приковано к нему. Спокойно он произнес:
— Деревяшка. Маленький кусочек дерева. Крохотный кусочек дерева!
Хёрст и Редферн закатили глаза, но Твист все еще улыбался. Через некоторое время он объявил:
— Что-то говорит мне, дорогой Нолан, что этот крохотный кусочек дерева включил у вас в голове некую лампочку, способную бросить свет на тайну, окружающую смерть Харриса Торна.
— Думаю, да. Да!
— Понимаете, — продолжал доктор Твист, пристально глядя на молодого детектива, — до сих пор у меня все еще были сомнения, но то, что вы только что мне сказали, отметает их. И я поздравляю себя с тем, что упросил Арчибальда не афишировать это дело, держать его между нами. Понимаете, что я имею в виду, Нолан? В какой-то степени я понимаю вас… даже восхищаюсь вами. В моей далекой юности я тоже… но здесь вы зашли слишком далеко!
Поскольку Патрик не поднимал глаз от пола, Хёрст и Редферн разрывались от желания услышать объяснения.