чером, когда их тянуло на подвиги, другое – утром, когда стыдно и страшно, что кто-то вообще узнает, как они провели вчерашний вечер. У него тогда было одно желание – как можно скорее вернуться домой. Но возвращаться в Москву без Валика он не мог. И Сурин почти целый день кружил по Подольску в поисках друга. Но где он мог его искать? Только в ресторанах. Но утром все рестораны закрыты, а те, что открыты, предлагают своим посетителям завтрак – творожную запеканку или кашу с какао. Вряд ли пьяного командировочного оставили бы там до утра. На его вопросы, не появлялся ли здесь мужчина тридцати пяти лет в серых джинсах и черной рубашке, все отвечали одно и то же – нет.
Тогда, вернувшись в гостиницу, он спросил администраторшу, имеются ли здесь видеокамеры. Да, имеются, но не работают. Эта женщина, настоящий дьявол-искуситель, рыжая, в тесном черном платье, обтягивающем чрезмерно полную грудь, вульгарная, с хитрыми глазами, жирно подведенными черным карандашом, напоминала ему мамочку из сериалов, классическую сутенершу. Но когда он, не поверив в испорченные камеры, положил ей на стол пятитысячную купюру, сразу же появился охранник, который привел его в свою каморку и показал вечернюю съемку. Валик вышел из гостиницы в половине двенадцатого и растворился в темноте улицы. И все, больше его никто не видел! Обращаться в полицию было опасно, начались бы расспросы, причем допрашивали бы не только его, но и администраторшу. А она вряд ли стала молчать. Хотя… Какая полиция, если прошло всего лишь несколько часов, как Валик пропал. Нет, они, подлые, приняли бы его заявление лишь на третий день. Командировочный! Загулял! Так бы они ответили.
Поэтому, покрутившись по городу, он вернулся в гостиницу, пообедал там в ресторане, а ближе к вечеру поехал домой, решив, что расскажет Лене, жене Валика, что из Подольска они вернулись вместе и что он высадил друга прямо возле его дома.
Вернувшись домой, он ни словом не обмолвился о Валике. Ну, вернулся и вернулся из командировки. Дело обычное. Хотя то и дело вздрагивал, когда звонил телефон, причем неважно чей, его или жены. Семья Горевых – их друзья, рано или поздно Лена бы позвонила им. И пока она не звонила, можно было надеяться, что Валик добрался до дома как-то сам, возможно, на такси.
Сам же Саша, размышляя о том, где мог бы находиться его друг, предполагал самое худшее – Валик, добавив где-нибудь поблизости от гостиницы в баре водки, вышел на улицу и, не владея собой, свалился в какую-нибудь канаву или просто уснул в сквере на лавочке.
Было и еще одно предположение, о чем Сурину даже думать не хотелось: распаленный молоденькой проституткой, но не получив своего, он мог отправиться на поиски женщины. И вот здесь его могли поджидать любые приключения. Ночной незнакомый город и пьяный вдрабадан Валик…
Возможно, конечно, его загребли в полицию и там отмутузили. Но если так, то это даже лучше, там-то он хотя бы рано или поздно придет в себя и потом вернется домой. Но что тогда на это ответит Сурин его жене, да и своей тоже? Так и скажет, что привез его домой, а уж куда он отправился после этого, он и понятия не имеет. Значит, вернулся в Подольск!
Лена после разговора с Суриными сразу же отправилась в полицию, где у нее так и не приняли заявление. Она и плакала там, и умоляла. Хотела даже встать на колени, но все оказалось бесполезным. На нее смотрели с усмешкой, мол, загулял твой мужик, а ты тут сцены устраиваешь.
Вернувшись домой поздно вечером, она заглянула в спальню, где спали ее маленькие дети, и горько заплакала. Потом снова позвонила Сурину.
– В какой гостинице вы останавливались в Подольске? – спросила она строго. – Ты, друг, мне наверняка наврал и вернулся домой один. Потому что в каком состоянии ни был бы мой муж, если бы ты высадил его возле дома, он был бы уже давно здесь, со мной и детьми! Я чувствую, что ты что-то скрываешь!
– Да не останавливались мы ни в какой гостинице, – первое, что пришло в голову, выпалил Саша. – Мы решили сэкономить и ночевали в моей машине. У тебя же скоро юбилей, тридцать лет, Валик хотел купить тебе духи.
– Чего-чего?! Слушай, фантазер, дай-ка мне Ирину!
Но Сурин отключил телефон! Конечно, она набрала сразу же Ирину.
– Ира… У меня не принимают заявление в полиции. Валя пропал… Я уверена, что Сашка твой оставил его в Подольске. Возможно, они там напились, и теперь он просто ничего не помнит…
– Я так сочувствую тебе, Лена… Но мне Сашка тоже ничего не говорит. Твердит, что привез Валика к вашему дому. Не понимаю, почему ты ему не веришь? Может, на Валика действительно напали бандиты… Или же его сбила машина…
На этот раз Лена сама отключила телефон. Не хватало еще выслушивать все эти ужасы. Все, что от нее зависело, она уже сделала (интернет в помощь!), позвонила в бюро регистрации несчастных случаев и в справочную московской станции «Скорой помощи». Назвала фамилию, описала, во что мог быть одет ее пропавший муж. Но пока что никаких результатов. Вот в морги она звонить не стала и даже вбивать в поисковик это страшное слово побоялась. Нет-нет, он жив и здоров. Напился где-нибудь в Подольске…
Она позвонила своей матери и попросила ее приехать и посидеть с детьми. Сама же, несмотря на ночь, вызвала такси и отправилась в Подольск.
1212 августа 2021 г
Наутро, к съемкам, Супонины не вернулись. Помощник режиссера, Инга Абросимова, мужеподобная и сухая как жердь девица, материлась и много курила. В какой-то момент она не выдержала, подошла к Лиде и сказала ей, окутывая табачным дымом:
– А ты говорила, что они способные, – помреж кривлялась, изображая Лиду, – мол, талантливые, что из них может выйти толк! Лида, да они простые тупые девки, которым хочется залезть в постель к какому-нибудь киношнику, будь то оператор или режиссер… Вечно ты впрягаешься за кого-нибудь, кто этого не стоит. Не трать свои душевные силы, к тому же люди в большинстве своем неблагодарные, поняла? Вот ты им делаешь добро, а они тебе потом р-р-раз и подкинут какую-нибудь свинью. Держись подальше от таких сучек. Они опасны, это я тебе дружеский совет даю. Больно ты добрая. Но нельзя быть доброй для всех. Видишь, напились шампанского твоего, нажрались, да и укатили в Москву, развлекались всю ночь, а теперь просто отсыпаются!
Лида, слушая помрежа, ушам своим не верила. И ведь всю эту тираду слышат сейчас все, а это так сейчас кстати! Пусть все так и думают, что она была добра к сестрам. И никто, получается, никто не видел, как они заходили в ее вагончик, не слышал, как она звала их на чай с пирожными. Надо же, как замечательно все складывается!
Единственно, что ее беспокоило сейчас, и очень сильно, это мысль, не переборщила ли она со снотворным. Она же всыпала в рюмку содержимое многих капсул со снотворным, плеснула туда воды и хорошенько размешала. И уже потом всю эту смесь влила в вино. А если они умерли и лежат теперь там, на пустыре, и их никто не хватится? Друзья или знакомые, может, родственники, будут думать, что они в Переделкино… Хотя стоп. Ребров и адвокат! Вот кто будет их разыскивать. А что им вообще от них нужно-то было?
В перерыве между съемками Лидия зашла в свой вагончик покурить. Какое счастье, что Водкин еще не вернулся. Вот это был бы настоящий ад! Ей вдруг нестерпимо захотелось сделать ему гадость, изменить ему, переспать с тем влюбленным в нее широкоплечим парнем, причем изменить по-крупному, оставить его у себя в вагончике на всю ночь!
Когда она услышала шаги, тело ее сжалось – неужели Водкин приехал? Но в вагончик кто-то робко постучал. Нет, это не он. Но кто? Теперь она будет вздрагивать после каждого стука или звонка. И так будет продолжаться до тех пор, пока она не увидит сестер Супониных живыми.
– Кто там?
– Лидия Николаевна, это я, Вера Туманова, – услышала она тоненький голосок. Еще одна статистка. Тихая миленькая девушка, играющая горничных и секретарш.
– Заходи!
В сериале Верочка играла молочницу, которая приходила каждое утро на дачу к главной героине и приносила бидон с молоком.
– Я посоветоваться. Вернее, кое-что рассказать.
Выглядела она испуганно.
– Садись. Что случилось?
– Я про Веронику с Катей.
Вот теперь Лида реально испугалась. Неужели Вера видела, как они входили к ней в вагончик или как она затаскивала их тела в машину?!
– Особенно про Веронику. Понимаете, так вышло, что я случайно стала свидетельницей одного телефонного звонка Веронике. Это было вчера днем. Время точно не помню. Так вот. Ей позвонил, я так поняла, либо адвокат, либо нотариус или просто юрист. Короче, человек, который сообщил ей о каком-то наследстве. Я бы, возможно, подумала, что ошибаюсь, но потом практически весь этот разговор она передала Кате. А я как раз находилась неподалеку и шнуровала свои ботинки. Вы же сами знаете, как долго это приходится делать…
– И?! – не выдержала Лидия.
– Ей положено наследство, причем немалое, она так и сказала Кате.
– Думаешь, их исчезновение как-то может быть с этим связано… Хотя… Постой! Ну да, конечно, не зря же вечером приезжал адвокат!
– Вот и я о чем! Может, их убили? – Вера перешла на шепот.
– Чего-чего? Вера?!
– Ну а что? Во всех детективах так. Убивают ради наследства. Может, у них есть еще родственники…
– Вера!
– Ладно. Я все сказала. А вы уж сами решайте, рассказывать полиции это или нет. Я буду молчать. Не хочу, чтобы меня потом затаскали как свидетельницу. И вы, пожалуйста, не говорите, что это я вам рассказала. Но девчонки-то пропали! Это же факт!
И она пулей вылетела из вагончика!
Лидия перекрестилась: ну просто удача за удачей! Раз уж сегодня такой хороший день, может, позвонить Водкину и спросить его, когда он приедет? Во всяком случае это будет выглядеть очень даже естественно, мол, она переживает за него, куда это он подевался? И если не приедет, то это станет для нее еще бо`льшим подарком!
Звонок принес облегчение – Водкин, уложившись в несколько секунд и проглатывая слова, отвечая на ее «как дела?», сказал, что у него какие-то проблемы в семье плюс переговоры и еще масса каких-то других дел, но временами он все-таки будет приезжать в Переделкино буквально на час-другой, из чего Лидия сделала вывод, что ему типа всю неделю будет не до нее. Плюс он неважно себя чувствует, простыл.