И хоть Женя совершенно ничего не понимала в судебной криминалистике, то точно могла сказать – этот труп (а то, что это был труп, она поняла, когда приблизилась чуть ближе и увидела страшноватый открытый глаз покойника) стал именно трупом не так уж и давно. И если бы не жуткая бледность лица мужчины, то можно было бы подумать, что это просто пьяный человек.
Рука ее потянулась за телефоном:
– Борис? Доброе утро!
– А… Наша домоправительница! – усмехнулись в телефоне. – Яйца отличные, жаль, что вы не потрудились их почистить. А то получается, мы вам слишком уж переплачиваем…
Она услышала, как Петр шикнул на него: «Борис, да прекрати ты уже издеваться над бедной девочкой!»
– Я труп нашла, неподалеку от барака, – сказала она, не давая ему возможность и дальше развивать тему яиц и ее зарплаты. – Думаю, сюда они его, наши неблагополучные девушки, и привезли на своей машине. Это в десяти минутах езды от дома.
– Петр! – гаркнул Борис в трубку. – Быстро собирайся, едем! Сейчас все объясню… А вы, барышня, оставайтесь на месте. Я перезвоню вам, когда мы будем уже близко… Хотя бы приблизительно можете сказать, где вы находитесь?
– Да вы сами увидите мою машину. «Рено» красного цвета.
– Да-да, я понял. – И вдруг: – Женечка, вам там не страшно?
Кому принадлежал этот голос? Но не Петру, это точно. Неужели этот грубиян и неприятный тип Борис решил проявить заботу?
– Нормально, – брякнула она, теперь была ее очередь нагрубить за то, что он в который уже раз вздумал упрекнуть ее в необоснованно высокой зарплате. – Я жду.
1412 августа 2021 г
О том, что сестры Супонины находятся в Водыкинском клиническом центре, Ребров узнал из криминальной сводки. Они, если верить написанному, попали туда после того, как какой-то человек нашел их, находящихся в наркотическом сне, на пустыре рядом с развалинами Водыкинской больницы.
Он помчался туда, буквально ворвался и, показав удостоверение, приказал провести их в палату. Перепуганная медсестра, побледнев, сказала, что сестры сбежали.
– Как это сбежали?
– Мы не знаем… Их никто не видел. Должно быть, они ушли ночью…
– Так что с ними случилось?
– Вы поговорите лучше с доктором, он на третьем этаже, в терапии, триста шестой кабинет, его зовут Михаил Евграфович.
Михаил Евграфович, сухонький старичок в белом халате, пожал плечами.
– Ну да, сбежали. Так у нас не тюрьма, – сказал он, совершенно не обращая внимания на ксиву Реброва.
– Что с ними случилось?
– Кто-то накачал их сильнейшим снотворным, они едва богу душу не отдали. Но девчонки оказались крепкие. Выспались и ушли.
– Надеюсь, они не были изнасилованы?
– Нет. Нет-нет.
– А вы полицию вызывали, когда они к вам поступили?
– Конечно! Пришли двое полицейских, составили протокол.
– Фамилии их не помните?
– А зачем мне это? Лишняя информация. Они же живы и здоровы!
– А кто их привез?
– Вот с этого и надо было начинать. Вон, видите, в конце коридора сидит молодой человек с букетом? Его зовут Павел. Вот он их и нашел. А сегодня приехал навестить и вот точно так же шумел, все расспрашивал, куда они делись.
Ребров кинулся к парню с букетом. Павел, увидев удостоверение Реброва, перепугался.
– Это не я их напоил, нет! Я просто приехал на пустырь, чтобы выбросить мешок с кафелем. И совершенно случайно увидел их.
– Да ты не трясись! Рассказывай все в подробностях!
Впечатлительный и эмоциональный, Павел рассказал ему, как принял девушек за инопланетянок или путешественниц во времени.
– Ты что, парень, действительно подумал, что они… того, из другого времени к нам залетели? Ты как вообще, нормальный?
– А как я еще мог подумать, если они одеты были по-чумурудному, как одевались девушки в послевоенное время. К тому же они были бледные, без сознания…
– С тобой все ясно. Ну, ты их привез сюда, что дальше?
– Да ничего. Решил вот сегодня их навестить, хотя бы убедиться, что они живы и здоровы. Я переживал. Уж больно они на покойниц были похожи.
– Они сбежали, ты в курсе?
– Ну да.
– А чего сидишь здесь?
– Не знаю… Просто удивился. Хотя, с другой стороны, обрадовался, что с ними все в порядке, раз они сами ушли. Но вот если их только похитили…
– Чего-чего? Слушай, ты и сам какой-то странный. Тоже, похоже, инопланетянин. У тебя что, дел, что ли, нет?
– Да-да, я пойду… Цветы вот только кому-нибудь из медперсонала отдам и пойду.
– Постой… Ты это… Извини, что я так наорал на тебя. Спасибо. Спасибо, что девчонок спас. Другой бы мимо проехал, а ты…
– Да не за что, – улыбнулся Павел.
Ребров вернулся в машину. Что за чертовщина какая-то?! То Супонины в подольском бараке кого-то поминают в компании с куклой, то в киношной одежде (из-за которой бедолага Павел принял девчонок за фантомов) напиваются снотворного и оказываются на пустыре, где их вряд ли кто может увидеть… Если бы не этот мастер-кафельщик, они могли погибнуть! Какие тайны они скрывают от него, от Реброва? Почему не поделятся, если оказались втянуты в какую-то нехорошую историю? Почему не попросили о помощи? И что такого ужасного вообще они могли совершить, за что их чуть не убили? Они не бедствуют, когда им не хватает денег, Ребров им помогает. Разве что им подавай большие деньги? И вообще, достаточно ли хорошо он знает Веронику с Катей? И разве тот факт, что они крутятся рядом с киношниками, не свидетельствует об их амбициозности и великих планах? Может, девчонки захотели прославиться и разбогатеть, начали встречаться с этими самыми киношниками? И дальше перед Ребровым начали возникать и вовсе уж неприглядные картины с оргиями…
Но ведь Вероника не такая. Не распущенная. Да если разобраться, она и в постели как замороженная рыба, не разбуженная женщина. Скромная, зажатая, закомплексованная. И вообще, он был ее первым мужчиной! Это ли не показатель того, какой образ жизни она вела? Простая кассирша, пусть и довольно ограниченная, но милая, ласковая, хотя и немного дикая. Но и красивая, конечно. Иначе разве обратил бы он на нее внимание? Разве пригласил бы на свидание?
В тот вечер он зашел в супермаркет, чтобы купить водки. День выдался тяжелый, Ребров задержал подозреваемого в убийстве, а им оказался сынок одного из депутатов… Приехал адвокат, наорал на Реброва, тот в ответ – на него, они чуть не подрались. Сынка этого пришлось отпустить – это был приказ начальства. И получалось, что все усилия Реброва и его людей были напрасными и бессмысленными. Что задерживали и арестовывали подчас невиновных, а представителей так называемой элиты отпускали даже при наличии неопровержимых улик, словно законы писались не для них, что они избранные, из касты неприкасаемых.
Первую бутылку они распили с ребятами в баре, потом разошлись, Ребров поехал домой, но по дороге заехал в тот самый супермаркет, что на Покровской, где и увидел впервые Веронику. Себе купил водку, ей – шоколадку, но она отказалась принять, сказала, что им нельзя принимать подарки от покупателей, чтобы не подумали, будто бы они их украли. Тогда Валерий спросил ее, когда она заканчивает работу, выяснилось, что через полчаса. Он сказал, что будет ее ждать у входа. И когда они встретились, он повел ее в кафе, где они часа два пили чай и где пьяный Ребров делился с ней своей болью и разочарованием. Потом дал ей денег на такси (она выглядела такой скромной, что ей так и хотелось помочь, хотя бы дать денег!) и спросил, не будет ли она против встретиться с ним завтра. Она согласилась. Вот так они и начали встречаться. Поначалу, когда шел дождь, проводили вечера в кафе, а когда погода была хорошая, гуляли по Москве, целовались. Она не сразу впустила его в свою квартиру. Это произошло примерно через месяц их знакомства. И вот тогда он впервые увидел ее сестру Катю. Первое впечатление о квартире и ее обитателях было двояким. С одной стороны, квартирка была чистая, ухоженная, но вот со вкусом у девчонок была беда. Много пошленьких и безвкусных вещей, украшений портили эстетический вид квартиры. К примеру, обилие пластмассовых дешевых цветов в вазочках Реброва просто убивали. Или велюровые жутчайшие покрывала на диванах и креслах. Хорошо, что это отсутствие вкуса не так сильно отражалось в их одежде, простые джинсы, майки и курточки смотрелись на них, юных и длинноногих, отлично. Порадовало его и то, что Вероника водила машину. Причем водила отменно, классно. Потом выяснилось, что и готовили девчонки хорошо, хотя еда была простая, но вкусная.
Вспоминая Веронику и то, как ему было хорошо и легко с ней, причем настолько, что он начал было уже подумывать о женитьбе, Ребров испытывал сейчас боль при мысли, что, оказывается, почти ничего не знал о своей девушке. Да, конечно, его несколько напрягало то, что она так увлечена кино, что постоянно где-то снимается, ходит на кастинги, и в душе надеялся, что когда они поженятся, то она изменится, остепенится, что ли, займется семьей, будет больше внимания уделять ему, Реброву, а когда пойдут дети, вовсе забудет об этом увлечении. И так, быть может, и случилось бы, если бы не случай в бараке, а теперь вот еще и пустырь, больница, исчезновение… Чего он не знал о сестрах Супониных, он, следователь? Что просмотрел, не заметил?
Телефоны сестер молчали. Должно быть, они их отключили. Однако определить их местонахождение было просто, что Валерий и сделал: сим-карты маякнули все там же, в Переделкино! То есть сестры оставили их в машине.
Вот интересно, как Вероника ему потом все объяснит? А объяснять ей придется много. Что произошло в их семье девятого августа?
Конечно, он поехал к ним домой. Но и дома их не было. Он даже открыл дверь своими ключами – нет, их и не было. Чайник холодный. Полотенца в ванной комнате сухие. Их не было здесь давно, во всяком случае с того самого момента, как он потерял их из виду.
Если с ними что-то случилось (вернее, случилось же, они же ночь провели в больнице!), то почему не обратились к нему за помощью? Неужели за те месяцы их знакомства Вероника не успела понять, что он ей друг, что всегда поможет?! Но если она не позвонила и не сообщила, значит, не захотела, значит, ей все равно, что он о ней думает. И не переживает о том, что он ее разыскивает. Почему? Ответ был только один: во всем, что с ними произошло и происходит, замешан мужчина. Может, какой-нибудь ее бывший или же она встретила другого мужчину, на которого возлагала большие надежды, но который ее обманул, напоил… Об остальном даже думать было страшно. Хотя доктор же сказал, что они не были изнасилованы.