– Командировочные… – протянула Женя. – А не боитесь?
– Так у меня почти все постоянные, годами сюда приезжают по делам. Конечно, в нашей гостинице останавливаются только, как бы то сказать… Короче, явно неденежные мужчинки, скромные. Но все равно поначалу селятся здесь, чтобы сэкономить, а потом, как выпьют, так и начинают сорить деньгами. Я уж здесь, знаете, всяких насмотрелась! Вот честно вам скажу, все мужики – сволочи! Кобели! Как приезжают, сразу им девочек подавай! А я что? Есть у меня знакомые девчонки… За небольшую плату звоню им, зову. А что? Жить-то как-то надо!
Вот дурища! Все выболтала! Первой встречной!
– Позавчера вот, к примеру, одна приезжала, мужа своего искала… Но здесь нехорошая история, криминальная. Но мои девчонки здесь ни при чем.
– А что случилось-то?
– Да приехали двое, командировочные, мать их! Выпили, их развезло, девочек им подавай. Ну я и пригласила двух, Галку и Лику. Галка-то с одним осталась, а Лику в сауну позвали, она второго, Горевого, и кинула. А он, видать, разозлился, пошумел здесь, да и отправился искать приключения…
И тут она замолчала, прикусила язык.
– Ненавижу мужиков! – выпалила Женя, чтобы поддержать разговор и спровоцировать бандершу на дальнейшие откровения.
– Вот как ушел он, так я его больше и не видела. А его… Короче, убили его. В лесу нашли. Кто-то голову ему в ту ночь проломил.
Женя присвистнула, покачала головой.
– Да вы что?! А жена? Ну, та, что искала его?
– Она приехала вся зареванная… Пропал, говорит, Валя. Это она еще не знала тогда, что его убили.
– А как она догадалась, что он останавливался именно здесь?
– Говорит, что вспомнила, где он останавливался в прошлый раз, два месяца тому назад. Она в кармане его куртки квитанцию нашу нашла.
– А что было потом? Вы тоже рассказали ей о том, что… ну, что девочки там…
– Да вы что?! Я что, сумасшедшая, что ли? – замахала она руками. – Сказала просто, что, мол, да, останавливались здесь двое, Горевой и Сурин, что Сурин вечером в гостинице остался, а Валя этот вышел из гостиницы и не вернулся. Зачем это я буду рассказывать ей про баб? Она и без того вся на нервах была. Она ушла, а вернулась уже со следователем, видать, сразу после нашего разговора позвонила в полицию, сообщила, где муж ее останавливался. Короче, она быстрее полицейских нашла нас. Пока в полиции начнут искать человека, сами знаете. Но теперь она уже в курсе, что мужа убили. Знаете, на нее было больно смотреть… Бедная женщина!
– Так кто же убил-то Горевого?
– Кто ж знает? Думаю, дело было так. Вышел он, типа отправился на поиски женщины, пьяный же был. Я видела, как по дороге шли две девушки, как раз мимо нас. Потом рядом с ними остановилась машина, они сели и уехали, а Горевой этот остановил другую машину, сел и отправился тоже в ту же сторону.
– А вы знаете этих девушек?
– Знаю, конечно! Это Танюха Прошанова из хлебокомбината и ее подруга, Варвара, портниха. Подружки – неразлейвода. Танюха свою квартиру сдает, а живут они у Вари, в доме под снос, в бараке, короче.
– И где именно они живут?
– А вы их что, знаете?
– Да откуда?! – покраснела, понимая, что почти прокололась, Женя. – Просто меня всегда занимали такие вот истории… Может, они что знают про этого Горевого?
– Да? А ведь и правда! А если Горевой этот поехал за девчонками и они его видели? Жаль, что я номер машины, в которой он сам ехал, не заприметила. Может, его водитель машины и убил? Но вот только за что? Какой смысл? Горевой – с него же нечего взять! Думаю, он последние деньги здесь и потратил. Может, поссорился с водителем, не знаю… Но, с другой стороны, если бы я назвала этих девчонок следователю, у них могли бы быть неприятности. Нет-нет, они девчонки нормальные, это вам не Лика с Галкой.
– А где нашли Горевого? Далеко отсюда?
– Далековато, в лесу, неподалеку от железной дороги.
– А знакомые ваши, Татьяна и Варвара, где живут?
– Кстати! Они там и живут, возле железной дороги, в бараке. Там два барака, а раньше было три, один уже расселили, всем по квартире дали, а два еще ждут своей очереди.
– Так… Бараки… У меня в одном из них знакомая жила, может, слышали, Антонина?
– Нет, я там никого не знаю, разве что Танюху с Варей. Просто моя сестра на хлебокомбинате вместе с Татьяной работает, мы как-то пересекались… Вместе как-то Новый год встречали, вот откуда я их знаю. Уф… Что-то я разболталась. Слушай, ты в столовую-то иди, покушай, а к часу возвращайся на обед. У нас дешево и вкусно. А вечерком мы с тобой выпьем коньячку, и ты расскажешь мне, что у тебя за беда с мужем. Хотя история-то знакомая, и я всем теперь один совет даю – разводитесь вы, к чертям собачьим, со своими мужиками, да и живите спокойно.
После завтрака Женя поехала на хлебокомбинат. По дороге нашла телефон отдела кадров, сказала, что хотела бы поговорить относительно работы и прошла через проходную легко, поскольку ей был уже заказан пропуск.
Но в сам отдел кадров она, конечно, не пошла, расспрашивала всех, кто попадался на пути, где она может найти Татьяну Прошанову. На нее все смотрели странно, но все равно подсказали, где ее найти. Татьяна работала упаковщицей, и Женя, поначалу петляя по коридорам, где располагались кабинеты руководства, бухгалтерии и отдела кадров, нашла все-таки дверь, ведущую в коридор, откуда уже, спустившись, попала в цех, где работала Прошанова. Какой же там был аромат свежевыпеченного хлеба! Конечно, хлебом пахло повсюду, даже на лестницах, но здесь, в жарком помещении, он был особенно ярок. Женщины в белых костюмах и белых колпаках проворно упаковывали хлеба и батоны, их работа была монотонной и тяжелой. Должно быть, подумала Женя, когда они ложатся спать, им время от времени снится этот конвейер, эти горы хлеба и булок.
– Тань, к тебе! – крикнула одна упаковщица, и к Жене, скромно стоящей у дверей, подошла высокая, крупная, молодая и румяная женщина. Она была такая розовая и вкусно пахнущая, словно и ее только что испекли.
– Слушаю вас, – сказала она, всматриваясь в лицо Жени, словно пытаясь понять, знакомы ли они.
– Мне надо с вами поговорить, – ответила Женя. – Вы можете отпроситься ненадолго?
– У меня перерыв через пятнадцать минут, – сказала та. – Подождете?
– Да, конечно.
2013 августа 2021 г
Фраза «Теперь у меня руки развязаны» воспринималась сейчас им как издевка. Как упрек, как насмешка над его непрофессионализмом и элементарной тупостью.
Почему он медлил, когда понял, что в комнате сестры каждый год проводили своеобразный и только им известный ритуал, и не вызвал полицию? Почему бездействовал? Да уж лучше бы их обвинили во всех смертных грехах, только бы они оставались живы. А теперь его, пожалуй, еще отстранят от расследования. Хотя Вероника же не была ему женой, а то, что у него была невеста, мало кто знал.
Во всяком случае пока он мог действовать, что-то предпринимать. Надо было искать того, кто их убил. Убил жестоко, выпустив в них несколько пуль, оставил их живыми умирать, истекая кровью.
За что их могли убить? Вероятно, за то, что им была известна какая-то тайна. И корни этой тайны уходили в далекое прошлое, когда сестры были еще девчонками.
Итак, чем располагало следствие на сегодняшний день?
Практически ничем. И его долг, как следователя, докопаться до истины, но для этого ему нужно каким-то образом связать убийство Горевого с убийством сестер Супониных. Причем связать официально. Но как это сделать?
Он позвонил Антонине и попросил ее приехать в Следственный комитет, объяснил ей, что она должна сделать, чтобы в барак приехала следственная группа. Перепуганная женщина, выяснив для себя, чем для нее лично может грозить написанное ею заявление, в котором говорилось бы о том, что в сданной ею комнате такого-то числа была обнаружена кровь, наконец согласилась помочь следствию. Она плакала, узнав о смерти сестер.
– Я чувствовала, чувствовала, что там произошло что-то страшное… В лесу нашли труп мужчины, весь Подольск об этом говорит. Причем труп нашли неподалеку от моего дома. Получается, что его могли убить в моей комнате?
Ребров и рад был бы ее успокоить, но он и сам находился в жутком состоянии. Он, крепкий парень, вдруг осознал, что весь тот преступный ад, с которым ему приходилось сталкиваться по службе, теперь коснулся непосредственно его самого – погибла его невеста и ее сестра. В это невозможно было поверить, это никак не осознавалось, он не мог принять это до того самого момента, пока сам не выехал на место, где были найдены тела сестер.
Да, это были они, Вероника и Катя. Одеты они были, в отличие от того случая, когда их нашли на пустыре в костюмах прошлого века, вполне современно, в джинсах, майках, курточках.
Застрелили их на обочине дороги, где остались следы крови и были найдены шесть гильз от пистолета, а потом отволокли подальше, уложили тела в густую траву. И кто знает, если бы фермер Потапов, который собирал лекарственные травы, не появился на этой поляне, неизвестно, когда бы обнаружили тела.
Но все случилось так, как случилось. Их нашли, и Ребров, глядя на мертвые лица девчонок, почувствовал, как земля качается под его ногами и как его самого трясет. А еще его тошнило. Потом разболелась голова. Да так сильно, что он от боли чуть ли не рычал.
Пока Антонина писала заявление, в кабинет заглянул следователь Воропаев, тот самый следователь, что занимался убийством Горевого.
– Спасибо, Василий Геннадьевич, что приехал, – сказал Валерий.
Они вышли из кабинета, оставив Антонину одну, и Ребров коротко обрисовал коллеге ситуацию.
– Прими у нее заявление задним числом, прошу тебя. И тогда, возможно, эти два убийства можно будет объединить в одно дело, понимаешь? И мне поможешь, и сам, возможно, докопаешься до правды, поймешь, как были связаны между собой Супонины и Горевой. Для того чтобы начать следствие по этим двум убийствам, чтобы объединить их, тебе достаточно будет лишь сравнить кровь с пола комнаты с кровью Горевого. И если окажется, что Горевой был убит в бараке, где Супонины справляли поминки или отмечали какое-то событие, причем необязательно, что убили его именно они, то тебе и карты в руки – копай поглубже их прошлое. А я уж тебе помогу. Да я круглые сутки буду искать того, кто убил моих девчонок!