Зрители завопили, когда крыса рванула к ним, а он оттаскивал псов назад до тех пор, пока те не запутались в проводах и не покатились клубком между изнемогающей от жажды крысой и водой у детских ног. Их тренер громогласно хохотал и, призывая криками к спокойствию, дергал за провода снова и снова, испытывая возбуждение от рывка ощерившейся крысы, от визга собак, воплей зрителей, жужжания мух, скрежета зубов и когтей, рвущейся плоти, спазмов в желудках и кишечниках, ужаса – прекрасного ужаса игры, и звука собственного смеха, от немощи мышц и костей, пытающихся спасти испуганные тела и неспособные на это, от обезумевших рассудков, пытающихся отчаянно отринуть существование всего, что они видели и чувствовали, от паники в мозгах и телах его собак, катающихся, спотыкающихся и извивающихся на пути обезумевшей от жажды крысы, несущейся к воде у детских ног, и он снова и снова дергал за провода, чтобы продлить это прекрасное действо, чувствуя глубочайшую радость от контроля над всем происходящим в помещении – над всем движением, паникой и ужасом – и оттого, что он контролировал все это с помощью тонких проводов, чашки воды и великолепной в своей потрепанности крысы.
Ему никогда в жизни не доводилось испытывать столь безграничную власть и всепоглощающую радость, и эти ощущения становились все интенсивнее, в то время как крыса неслась в кучу мятущихся тел, с взвизгиваниями, рычанием, кусая и вгрызаясь в встающую на ее пути плоть, находившуюся в постоянном движении от панического ужаса и рывков проводов, а крики и завывания подавлялись и едва находили выход из сжатых глоток, и он громогласно хохотал и понукал своих псов убить крысу, убей ее, убей ее, убей ее, хватай ее за глотку, и один из псов упал, едва не вырвав провода из его руки, и крыса вгрызлась ему в живот, повиснув на нем, а он и собака дергались в панике, и чем больше пес пытался стряхнуть с себя крысу, тем глубже ее зубы вонзались в плоть его живота, и он, и его собака дергались в панике, а крыса все сильней сжимала челюсти и сосала кровь пса, и он орал второй собаке хватай, хватай эту тварь, тупая псина, это твой шанс, хватай за горло, отгрызи ей голову, и он дергал за провод, и внезапно пес почувствовал щекотание крысиных усов на своей щеке, и его голова дернулась назад, и он попытался схватить крысу лапами, но у него не получилось из-за кожаных полос, которыми они были обернуты, и его голос верещал поверх криков, кусай ее, кусай ее, отгрызи ей голову, и пес попытался вонзить зубы в крысу, а крыса снова и снова и снова и снова и снова царапала его когтями по морде, а пес выл и выл, а когти все царапали по щекам и глазам, а потом зацепили губу, и крыса повисла между двумя собаками, зубами вцепившись в живот одной, и когтями в губу другой, разрывая плоть, пока не разжала зубы, повиснув на морде пса, и пес мотал головой, пытаясь от нее избавиться, и крыса вдруг вцепилась зубами в нос пса, повиснув на нем и еще сильней сжав челюсти, и голова пса дергалась, а крысиные зубы вгрызались в плоть и кость, и очередной рывок проводов сделал боль и ужас еще невыносимее, а второй пес, чей живот кровоточил, завыв, прыгнул на крысу, стуча по ней обмотанными кожаными ремнями а их тренер едва не рыдал от хохота, слыша эти тупые удары и звук ломающихся костей, и крыса почти исчезла из вида, а псы катались и брыкались, пока крыса, наконец, не повисла на запястье одной из покусанных и окровавленных собак и та не замотала лапой так, что крысу отшвырнуло через всю комнату центробежной силой. Первый раунд был завершен.
Его смех стих до низкого похохатывания. Псы тяжело дышали. Крыса сжалась в углу, уставившись на них и подергивая носом. Зрители безмолвно застыли. Тишина была гробовой. Окровавленные и покусанные собаки смотрели на крысу, чья жажда была частично утолена, с бешеной злостью. Их глаза горели болью и безумием, и они превратились в охотников, действующих на животных инстинктах. Теперь им не нужна была команда, чтобы атаковать. Их не нужно было тыкать носом в окровавленную крысу. Им было наплевать на защиту других. Теперь у них было все необходимое для уничтожения крысы. Им оставалось лишь вонзить зубы в ее гноящееся и больное тело. Необходимость в понукании и рывках проводов отпала. У них было все необходимое. У них было безумие боли.
Он все еще посмеивался. Он смотрел на окровавленную крысу, и на его лице играла мягкая улыбка. Он скорее ощущал, чем знал, что крыса оставалась невредимой, а ее безумные голод и жажда были отчасти утолены кровью и плотью его собак, и теперь это была просто загнанная крыса. Ни больше, ни меньше. Просто крыса в ловушке.
Посмотрев на окровавленных псов, он поиграл с проводами без всякой причины. Просто потому, что ему так захотелось. Псы проигнорировали легкое натяжение проводов, продолжая очень, очень медленно подползать к загнанной в угол крысе. Он наблюдал за ними, и его глаза наполнялись гордостью наставника. Он видел разорванный живот собаки. Рваные кусочки кожи висели вокруг глубокой раны. Кровь стекала с них, капая ритмично, в гармонии с движениями, дыханием и сердцебиением, на пол сарая. Он посмотрел на другое животное. От носа этой собаки почти ничего не осталось. Нос был изжеван, изорван и изуродован, как и все его лицо. Лицо состояло из различных оттенков красного с порезами, царапинами, выеденными дырами, пузырившимися кровью. Он смотрел, как псы подбираются все ближе и ближе к крысе, полируя пол сарая животом и грудью. Они продвигались вперед, образовав своими телами букву V, загоняя крысу все дальше в угол. И псы, и крыса скалили зубы. Тела уже готовы к прыжку. Наградой была чья-то жизнь.
Внезапно псы рванули вперед, и на секунду показалось, что крысу зажало между их большими головами и крыса впилась зубами в щеку одного из них, а второй пес хватанул ее зубами в попытке выпотрошить, но его зубы лишь скользнули по лоснящейся шкуре, и, пока животные дергались, крутились и толкались, крыса вгрызалась и рвала плоть зубами и когтями, но собаки не уступали, продолжая хватать зубами и топтать лапами крысу, и, пока та висела на одном из них, второй вцепился в нее тупыми зубами и рвал, пока, наконец, у каждого из них во рту не оказалось по части крысы, и они дергали ее зубами, прижав к полу, и вгрызались и вгрызались в нее, и кровь брызгала им на морды, и они чувствовали, как крысиные кости хрустят у них на зубах, продолжая вгрызаться в нее, пока не перемололи все ее кости в кашу, а кишки не были вырваны из ее тела и размазаны по их мордам.
Они остановились.
Чуть приподняв головы, они смотрели на кровавое месиво в паре дюймов от своих глаз. Смотрели на останки крысы, будто опасаясь, что она оживет. Месиво оставалось неподвижным.
Они медленно подняли головы, осмотрелись, потом отвернулись и вытянулись на полу, тяжело дыша. На их мордах висели прилипшие ошметки шкуры и кишок.
БРАВО! БРАВО! ЭТО БЫЛО ПОТРЯСАЮЩЕ!
Просто отлично! Вы это видели? Ничего не пропустили? Это было нечто. Потрясающе. Вот это собаки. Пара крысодавов. Я же всегда вам говорил, что вы отличные собаки. Хахахахаха. Я же был прав, видите? Вы – пара псов. Отличные псы для ловли крыс. Хахаха. Он хотел было бросить им по лакомству, но остановился. Вам бы морды помыть перед тем, как я вам вкусненького дам. Хорошие собачки. Помойте морды. Вы же не будете разгуливать с ошметками крысы на мордах до конца своих дней, а? Хахахахахаха. Крысиные кишки. Очень смешно. Хахахаха. Он подождал, глядя на то, как псы моют свои морды передними лапами, а потом бросил каждому по вкусняшке. Хорошие песики. Отдохните чуток, потом я вам дам немного отличной конины и воды, прежде чем мы продолжим. Он смотрел на них и качал головой, будто в печали. Выглядите вы, кончено, ужасно. Даже без крысиных кишок на морде. Как вы вообще могли позволить голодной потрепанной крысе такое с собой сотворить? Черт, пара-тройка царапин – это еще ладно, но вы просто месиво какое-то. Тебе вот брюхо пожевали, а этому бедолаге всю морду в кровавую кашу превратили. И от носа ничего не осталось. Хотя, винить за это крысу не стоит. Ты там отнюдь не блистал. Скажи спасибо своему дружку. Впрочем, уже ведь все хорошо. С работой вы в итоге справились. Должен признать, я вами горжусь. Конечно, любой маленький котенок справился бы с крысой в тысячу раз быстрей, но чего ожидать от пары тупых псин? Может, в следующий раз лучше получится.
Но оставим это пока. Отдохните несколько минут. Думаю, зрителям тоже нужно прийти в себя после столь потрясающей демонстрации животной храбрости и жестокости. Хахахахаха. После того, как мы закончим представление, вы можете забиться в угол и зализывать там раны. Хахахахаха. А сейчас просто отдохните. Хотелось бы, чтобы оставшаяся часть представления соответствовала заданным нами высоким стандартам. Но сейчас вам следует отдохнуть. А потом мы покажем, какие вы прекрасные любовнички.
Он оглядел собак, зрителей и мокрое пятно, оставшееся от крысы. Нетронутым был лишь хвост, и только он был свидетельством того, что это пятно являлось крысой, а не кучкой мокрого, склизкого мусора. Он продолжал изучать помещение, но, сколько ни всматривался во всех и во всё, так и не смог увидеть никаких изменений ни в чем. Зрители по-прежнему были заторможенными и держались тихо. Собаки по-прежнему лежали, вытянувшись, на том же месте, в той же позиции, положив морды на лапы, а кровь капала с многочисленных порезов на их телах. Морда одного из них была сплошным кровавым месивом. То, что недавно было крысой, по-прежнему представляло собой кучку потрохов с длинным тонким хвостом. Все оставалось застывшим и неизменным.
И все же перемены были. Продолжая изучать комнату взглядом, он понял, что это за изменения. Перемены произошли внутри него. Волнение и восторг, которые он чувствовал, наблюдая за битвой не на жизнь, а на смерть, слыша крики, рычание, вой и рявкание; восхитительные звуки агонии и отчаяния и все те ощущения, что он проживал, то удовлетворение, что переполнило его и вырвалось с криками браво, чувство безграничного счастья сейчас покидали его.