Удержать их он был не в силах. Все яркие воспоминания ужаса в глазах и голосе не могли вернуться к той степени интенсивности, что заряжала его восторгом несколько секунд назад. Это состояние медленно набирало обороты во время представления, потом достигло пика и теперь, несмотря на все прилагаемые им усилия, медленно угасало.
И когда пришло полное понимание этого факта, он постепенно начал осознавать, что очень устал. Физически. Проживая это эмоциональное похмелье, он устал еще больше и, прислонившись к стене, прекратил попытки удержания тех волнующих ощущений и позволил им выходить из него, наслаждаясь расслабленным состоянием и счастливым предвкушением дальнейшего действа.
И чем больше он капитулировал перед своей усталостью, тем меньше он злился на инертность публики и тем больше наслаждался ощущением расслабленности в теле. Но затем причина его недовольства предстала перед ним во всей своей простоте. Все остальные были выжаты. Напряженная публика, израненные и окровавленные собаки и, хахахахаха, безнадежное месиво, оставшееся от крысы. Вот теперь он действительно выдохся. Напрочь. Хахахаха. Да, он так чертовски выдохся, будто его только что из земли выкопали. Хахахаха. Неплохо сказано. Его клонило ко сну. Спать, спать, спатеньки.
Он потянулся и одновременно вздохнул и усмехнулся, оглядывая комнату, которая на этот раз выглядела чуть иначе. Вроде бы все оставалось на своих местах – испуганные взгляды, напряженные позы, тихие звуки, – но при этом его больше не расстраивало то, что признаки ужаса исчезли или что отсутствовал страх насилия, потому что теперь ему была понятна апатия, воцарившаяся в помещении. Хахаха. Особенно это касалось крысы. Уж ей-то точно было на все наплевать. Помещение было большим тихим ничем – просто потому, что все они выдохлись. Вот в чем дело. Они выдохлись.
Вытянувшись на полу, он положил руки под голову и в последний раз оглядел помещение. Небольшой отдых все изменит. Он нужен нам всем. Пара минут передышки. Конечно же, ему было не очень понятно, каким образом смогут отдохнуть зрители, запертые на своих местах, вынужденные смотреть на его окровавленных, благородных животных, но это было не слишком важно. Главное, чтобы собаки отдохнули и могли продолжать выступление и он мог бы сполна этим насладиться. Больше ничего не имело значения.
Он поерзал на полу сарая, пока не устроился с достаточным комфортом, убедившись, что малейшее натяжение проводов может его разбудить, а потом полностью отдался спокойствию и безопасности своей усталости.
Его сон был безмятежен, а пробуждение – плавным возвращением к осознанности. На его лице играла улыбка, когда он медленно открыл глаза и сел. Еще до того, как его веки заняли свое обычное положение, а зрачки нашли цель, он почувствовал: нечто изменилось. Сначала он посмотрел на своих собак. Вроде бы ничего особенного. Их тела подергивались в беспокойном и болезненном сне. Осматривая подергивающиеся тела, он заметил, что цвет их кожи сильно изменился. После стычки их словно бы раскрасили в разные оттенки красного, а теперь красного стало не больше, чем любого другого цвета. Зато прибавилось серовато-белого цвета с вкраплениями линялого красного. Хватало и синего, и фиолетового. Но его взгляд зацепился именно за коричневые, цвета кала, корочки. Они его просто заворожили. Они выглядели будто следы протектора шин в грязи. Они, казалось, пульсировали и росли на глазах, и чем дольше он смотрел на них, тем больше эти ссадины и рваные раны казались ему живыми. Вскоре он уже мог видеть, как они зарастают, слегка потрескивая, и мог чувствовать пульсирующую боль, проходящую через тела его собак.
А потом, спустя несколько долгих и прекрасных минут, он понял, что его сердце бьется в унисон с их пульсирующей болью, и почувствовал, что волнение снова постепенно наполняет его тело. Он ощутил, как его тело наливается радостью, и услышал звук проходящего через его ноздри воздуха. И чем интенсивней становилась их боль, тем живее чувствовало себя его тело, чем громче делалось потрескивание корок на ранах, тем громче стучало его сердце, сливаясь воедино с каждым спазмом их тел, каждым ощущением, отмечавшимся в их мозгах, и волнение протекало через его тело, зудя и вибрируя изысканным наслаждением, и внезапно он дернул головой в сторону зрителей и тут же впитал в себя весь ужас их ожидания, и его удовольствие достигло высочайшей точки. Он подскочил и, встав, потянул за провода, будя своих собак. Встаем, встаем, встаем! Вы достаточно выспались, мои благородные звери. Время действовать. Включайтесь. Будете так медленно двигаться, замерзнете и не сможете нормально выступить. А этого мы не хотим, не так ли? Хахахахаха. Не сейчас. Нет, не сейчас. Мерзнуть будем потом. Хахаха. Я прав, любовнички? Хахаха. Вам нужно слегка подвигаться. Забудьте про свои болячки. Мерзкая, злобная крыса покусала моих песиков, и я вас подлечу. Позже. Хахахахаха. А сейчас отвлекитесь от своих царапин, так будет лучше всего. Подурачьтесь, порезвитесь, и вы забудете то, что с вами сделала эта ободранная старая крыса. Немного хорошей еды, холодная водичка, чуток веселья – и вы перестанете обращать внимание на пульсирующую боль, которая не дает покоя вашим костям и жжет ваши кишки. Понятно? Вообще ее чувствовать не будете. Так что давайте вернемся к веселью и играм. Но нам нужна энергия для игр, не так ли? Да. Хорошая еда делает шарика веселой собачкой. Вот вам, мои сукины детишки. Свежая конина и большая плошка воды. Для начала понюхайте ее. Убедитесь, что она свежая. Отлично. Полижите ее немного, прежде чем начнете грызть. О, вы хотите сначала хлебнуть водички. Хорошо. Пейте. Смочите свои морды как следует. Что с вами, песики, вам трудно глотать? Неужели та злобная крыса вас чем-то заразила? Хаха. Ну уж с ней-то вы рассчитались сполна. Этой крысе больше никогда ничего глотать не придется. Надо быть благодарным за то, что имеешь. Вы-то можете глотать по крайней мере. Пусть у вас на глотках и волдыри, ничего, водичка их охладит. Скоро сможете глотать. Лучше уж побыстрей. Шоу должно продолжаться, сами понимаете. До следующей сцены времени у нас осталось маловато, так что поторопитесь. Правильно, давитесь, глотайте. Больно лишь когда смешно. Хахахаха. Пожуйте конины, она придаст вам энергии. Не забываем, зрители ждут, затаив дыхание, вашей страстной игры. Хахахаха. Вот так. Жрите. Славные собачки. Вам же не резали глотки ржавыми бритвами. Это только так кажется. Хахахахаха. Пусть вас согреет мысль о том, что скоро вы будете в объятиях друг у дружки. Вы довольны, не так ли? Хахахаха. Хорошее название для следующего номера нашего скромного шоу. Любовь заставляет мир вертеться. Просто идеально. Любовь заставляет мир вертеться. От любви маленькие песики гавкают и нюхают друг дружку. Хахахаха. Хотя я должен признать, сейчас вы не выглядите как любовники. Выглядите вы отвратительно. Чем вы занимались, пока я спал? Вас будто через мясорубку пропустили. Но это ничего. Любовь излечит любые раны. И от нее беременеют. Хахаха. Смотри, мамочка, бедная собачка с животом. Хахахаха. Ладно, давайте уже завязывать пуповину и – к делу. O. K. Надо бы убрать эти миски, чтоб не мешали. Ты бери тарелку с едой, а ты толкай миску с водой. Молодцы, ребята. Вот так. Сюда. Так нормально. Продолжаем наше шоу! И помните, что усилия любви отнюдь не бесплодны. Любовь движет миром.
И они продолжали. Без всяких понуканий или рывков проводов. Носы и языки тщательно исследовали задницы. Воевать было не с кем. Да и желания воевать не было. Наученные болью и усталостью, они автоматически делали то, на что были натасканы. А тренировали их заниматься любовью с животным желанием, притворным оно было или настоящим, не имело значения. А потому нос и язык продолжали изучать задницу с требуемым уровнем возбуждения, со всеми сопутствующими процессу звуками и вздохами.
Разве это не мило? Разве это не прекрасно? Обратите внимание на то, как грамотно наводится на цель, как чутко вынюхивает чужую задницу этот нос. Поразительно, учитывая то, что дырка в заднице совсем крохотная и является самой маленькой частью зада и полностью скрыта ягодицами. Шмыгнул пару раз – и вот уже его нос зарылся в скрытую от глаз дырку. Прошу также отметить технику, с которой изящными движениями языка изучается область между яйцами. Волосатые шары. Но любовь не знает границ и препятствий! Есть и кое-что еще. Использование языка совершенно необходимо – по разным причинам. Одна из них – возбуждение. Это легко увидеть по их реакциям и волнению. Когда теплый мокрый язык лижет дырку и ее окрестности, сучка заводится, но и кобелю очень нравится засовывать язык ей в задницу, чувствовать, как язык заходит в нее все глубже и глубже, наслаждаться вкусом. Хахаха. Здорово, да? Изысканным вкусом. Горчицы бы им туда добавить. Хахахаха. Неплохо. Горчица со вкусом дерьма. Хахахахахаха… Короче, вы можете видеть, насколько приятно обоим животным вылизывать друг дружке дырки.
Но возбуждение не единственная цель, которой служит шаловливый язычок. Хахахаха. Шалун любил потанцевать, да и потратиться любил. Только не думайте, что при знакомстве на танцах такое прокатит. Мне всегда было интересно узнать, что такое шаловливый язычок. Хахахаха. Шевели языком, давай! Хороший пес. Слышали это милое гав-гав? Очень хорошо. Так говорят, когда язык из задницы не вытащили. Но в этом собачьем вальсе есть еще кое-что. Другие факторы. Фактор доступности. Видите ли, собаки, в отличие от нас, не слишком цивилизованны. Они не вытирают задницы после того, как погадят и не моются в ванной или душе. Вот для этого и нужен язык. И когда пара собак любят друг дружку, они, кстати, и моются. Так они приязнь свою демонстрируют. А заодно и задницу смазывают. Убирают обосранные волосинки и размягчают маленькие шарики говна, мешающие получать полноценное удовольствие. Ну и чтобы говно скользило нормально.
Внезапно кого-то из зрителей вырвало прямо детишкам на головы. Рвота потекла по их лицам.
Еб вашу мать. И это в тот момент, когда он залез на сучку. Он резко дернул за провода, и затвердевший член вошел в дыру суки, и они повизгивали и дергались, и новый фонтан рвоты выплеснул из разинутого рта, заливая головы сидящих ниже, и еще один зритель начал блевать с утробными стонами, и людские тела отшатывались с криками и отвращением, а рвота сменялась желчью и соплями, вовсю текущими из носов, а он смотрел на эти ручьи блевоты и слушал музыку природы, снова и снова дергая за провода – мудила. Хуйло. Дери ее как следует. К звукам природы добавилось возбужденное тявканье, и это заряжало и волновало его все сильней и сильней, и он издал вопль абсолютного восторга, слушая, наблюдая и подергивая за провода – по самые гланды. По самые гланды. Выверни эту чертову сучку наизнанку. Пихай так, чтобы конец изо рта вылезал, и лейся, песня, и он размахивал руками, дирижируя блюющими зрителями и своими трахающимися собаками, и рвота струилась тонкими ручейками, а он радовался ж