Что? Что? Что?
Ей нужен их совет, поддержка. Защита, в конце концов.
Ольга лишь теперь начала понимать, в какое положение себя поставила. Что это за дурацкая привычка – держать все внутри? Речь в конечном итоге не идет об оглашении на публике семейных секретов. Ей просто нужны близкие люди, которые уже сталкивались с этим злом. Откуда же ей еще ждать поддержки, как не с их стороны? Она была полной дурой. Пусть ее роды и беременность противоречили всем законам природы, но в чем виновата она, чтобы стыдиться? Ее изнасиловали в детстве – и Ольга скрыла это событие от родителей. Сейчас все повторилось в гораздо больших масштабах и с более тяжелыми последствиями, а она продолжает молчать. Есть ли что-то более абсурдное?
Хватит. Больше она не намерена притворяться смирной овечкой. Пусть только эта мразь еще раз попробует поднять на нее руку.
Решение принято!
Вновь включился холодильник. Саша пошевелился и застонал во сне, что-то бормоча. Ольга напряглась, стараясь разобрать слова, но все они остались скомканными, неузнаваемыми. Ольга вслушивалась в биение своего сердца.
Притянув комнату в наш мир, ребенок начинает новый акт своего спектакля.
Ольга сделает все, чтобы не дать ему его закончить.
Наконец она уснула, и ей приснились черные псы, сидящие у порога открытой комнаты и чего-то ждущие. В отдалении на ветру раскачивались японские колокольчики.
Во вторник звонки начались с самого утра. В первый раз Ольга подошла к телефону, стоящему в спальне, и, сняв трубку, ничего не услышала. Зато сам аппарат продолжал звонить.
Она уже привыкла к таким фокусам, но все равно по спине у нее словно кто-то прошелся раскаленным металлическим прутом. Ольга положила трубку, и вскоре аппарат замолчал. Она прошла в большую комнату, где сидел перед телевизором мальчишка, и спросила:
– Это ты творишь?
– Что? – он был поглощен сериалом и грыз яблоко.
– Телефон. Дай мне ответить.
– Нет.
– Что?..
– Запомни, ты не будешь разговаривать по телефону, пока я не скажу.
– Почему?
– Потому…
– Мне нужно поговорить. Это, наверное, мое начальство. Если меня уволят, что ты будешь есть? Мне надо им объяснить, что я болею.
– А ты рассказала бы им, что поплатилась за свою жестокость? За все преступления. Ты хотела убить ребенка…
Ольга улыбнулась, нарочно издевательски, стараясь, чтобы до него дошел смысл ее гримасы. Мальчишка повернулся. Его взгляд был страшным. Огонь в них горел ярче, чем всегда, словно кто-то подбросил дров в костер, разведенный внутри его черепа.
– Я бы им все рассказала. И то, что этот ребеночек сидит у меня в гостиной, хотя на самом деле он покойник. Кусок гниющего мяса – ничего больше.
– Чего-о?
– Оглох? Ты – пустое место, просто выродок, которого надо утопить, как паршивого щенка!
– Заткнись! – завизжал ребенок.
– Что ты сделаешь? Ты не убьешь свою мать, потому что я тебе нужна. Зато я могу сделать с тобой все, что хочешь…
– Нет!
– Да!
Мальчишка оскалил зубы, сжал яблоко с такой силой, что пальцы глубоко вонзились в мякоть.
– Я тебя в порошок сотру, проститутка, – зашипел он.
– Сотри. Ну, давай прямо сейчас. Кишка тонка? Давай! Я жду. Загляни в меня и посмотри – я тебя не боюсь.
Она не лгала, сейчас Ольга действительно чувствовала свое превосходство над ним. Страха не было ни на йоту, и это чувство буквально окрыляло. Она вдохнула полной грудью, как штангист перед рывком.
Ребенок долго молчал, глядя на мать словно в стремлении убить взглядом, но потом отвернулся к телевизору. Ольга выиграла этот бой, однако ответить на звонок ей так и не удалось, безразлично, вызывали ее по сотовому или стационарному. Ольга представляла себе, что чувствуют Альбина и Игорь.
Она ходила по квартире, не находя себе места, и в какой-то момент, несколько часов спустя, забылась сном.
У нее оставалась единственный шанс. Не дозвонившись, Альбина и Игорь приедут к ней домой узнать, в чем дело.
Проснувшись, Ольга поняла, что звонят в дверь. Невыносимое чувство тяжести не давало ей двигаться, и она застонала, пытаясь встать. Веки как будто склеили. Звонок в дверь повторился неизвестно в который раз. Ольга открыла наконец глаза. Она лежала на их с Сашей кровати, но только вокруг была не спальня, а помещение с обшарпанными стенами. Воняло старым грязным тряпьем. Это смердение вызывало тошноту. Ольге было трудно дышать.
– Пусти меня, – сказала она. – Мне нужно открыть. Там мой брат.
– Нет, – сказа ребенок. Поблизости его не было, но голос звучал отчетливо.
– Пусти, тварь! – Ольга взвыла, пробуя освободиться от невидимого груза. Она могла видеть потолок и отчасти стены. В дальнем конце комнаты было заколоченное досками окно.
– Ты захочешь выйти. И все испортишь, – сказал мальчишка. – Ты не выйдешь сейчас.
Ольга заплакала, дергаясь всем телом.
– Где я?
– Ты знаешь. Я открыл ее.
– Скотина! Выродок!
Во входную дверь перестали звонить, Ольга ждала. Паузы чередовались с порциями бешеных трелей.
Ольга начала слышать голоса – переговаривались Альбина и Игорь. Как ребенок заставит их поверить, что дома никого нет? С другой стороны, почему она удивляется? У него теперь есть комната… Ольга крикнула, позвала брата по имени, но он, конечно, ее не услышал. Где-то засмеялся ребенок. Он сумел обмануть двух взрослых людей. По тем ноткам, которые Ольга улавливала в голосах Игоря и Альбины, можно было судить, насколько они сбиты с толку и напуганы.
Но что же там происходит?
Ольга напряглась, пробуя сесть на кровати, и это ей не сразу, но удалось. Она заметила, что долгое сопротивление ослабляет невидимые путы. Осмотрелась. Невзирая на отсутствие источников света, обстановка была хорошо различима. От стены до стены ровные сумерки.
Ольга не заметила мебели, ковров, картин, люстры, ничего такого, что привычно для жилья. Кровать притащили из их с Сашей спальни и поставили неподалеку от двери. Дверь и окно – два выхода. Скорее всего, оба закрыты сейчас наглухо.
– Давай напишем записку… Сообщим, что мы здесь были, чтобы Ольга нам обязательно позвонила.
Голос у Альбины был нарочито бодрый, но Ольгу она обмануть не могла: ей хотелось побыстрей убраться из подъезда. Ребенок своего добился. Подруга и брат решили уйти. Худшего для Ольги, разумеется, и придумать нельзя, но, по меньшей мере, они начнут задавать вопросы. Поднимут тревогу. Сообщат родителям, если у самой Ольги не будет возможности связаться с ними.
Благодаря этой способности слышать их разговоры Ольга сделала открытие, которое ее совсем не порадовало.
Дело, оказывается, не ограничивается пределами ее квартиры. И Альбину, и Игоря что-то преследует. Старик… какой старик? О чем речь, Ольга не поняла. Дальше были упоминания о Виталии, напугавшие Ольгу еще сильнее. Неужели и Альбина встречалась с ним? А этот «пространственный карман», о котором говорил Игорь? Пустой двор. Нечто, которое гоняется за ними двумя.
Ольга опустила ноги с кровати, морщась от вони, стоящей в комнате. В голове гудело. Надо быть законченной кретинкой, чтобы думать, что дело ограничивается только ее домом. Скорее всего, чудовище избрало это место просто как плацдарм для своих вылазок в мир. Такая мысль ей раньше не приходила. И ребенок запер ее здесь, чтобы… все опять упирается в вопрос, собирается ли он жить по-прежнему или за этим последует что-то другое?
Сколько событий Ольга пропустила с той поры, как родила эту тварь?
Она чувствовала себя внутри временного потока. Время летит, проходит впустую, отнимая силы и желание бороться.
Ольга подошла к стене, коснулась ее кончиками пальцев. Обыкновенный серый бетон, покрытый пылью.
Когда-то ей уже довелось тут побывать. Движимая любопытством, она зашла в комнату через неделю после ее появления, позабыв про запрет родителей. Ольга запомнила, что внутри были, помимо заколоченного окна, еще двери. Запертые. Они вели туда, куда – Ольга поняла – лучше не забираться. Стоя возле одной из них, девочка слышала странные звуки с другой стороны: пение каких-то птиц и шум древесных крон. У второй двери она улавливала журчание воды. Разумеется, все ее невысказанные вопросы остались без ответа.
Она заглядывала за порог и позже, когда ребенка не было поблизости. И ни разу не видела ничего, кроме этих серых стен. Игорь рассказывал ей, что застал один раз совсем другое: большой зал, похожий на стадион, погруженный в темноту, только вверху горели висящие в ряд фонари. Игорь тоже проникал в комнату и даже провел там одним воскресным деньком несколько часов, чего никто в семье не заметил. Подробности своего заточения Игорь не раскрыл, да Ольга и не расспрашивала, хорошо зная, что это была не увеселительная прогулка.
Ольга пошла вдоль стены, прислушиваясь к легкому шарканью подошв своих сланцев. Больше никаких звуков не было.
Она видела заколоченное окно, но по мере продвижения вперед оно не приближалось, а казалось, наоборот, становилось дальше. При этом внешние размеры комнаты не менялись. Ольга остановилась, помассировала глаза. Игорь упоминал о фокусах с пространством. Вот, значит, что это такое. Иллюзия. Неевклидовая геометрия? Бред замороченного гипнозом мозга? Ольга ускорила шаг. Длина комнаты была метров десять-двенадцать. Она бы давно прошла ее из конца в конец, но было чувство, что это маршировка на месте. После нескольких минут ходьбы Ольга не добралась и до половины.
Она остановилась. Заколоченное окно находилось не меньше, чем в ста метрах от нее.
– Я хочу выйти! Выпусти меня! – сказала Ольга. Колени ослабли, и чтобы не упасть, ей пришлось привалиться к стене спиной. – Выпусти, они все равно ушли!..
Дверь, ведущая в квартиру, распахнулась наружу, Ольга подскочила.
Прежде надо вытолкнуть кровать. Она налегла на спинку и сдвинула ее с места. Ножки поехали по пыльным доскам, издавая противный звук. Пришлось поднатужиться, чтобы поднять кровать и перетащить ее через порог. Пот градом катил по спине и груди. Как ребенок переместил сюда эту бандуру, интересно? Слабо, что ли, помочь мамочке? Ольга толкнула кровать изо всех