Иван заговорщически толкнул старшего сына локтем в бок:
— Уг'лек у нас — пар'нь с х'ракт'ром. Ну а с нас ч' взять? Одни подс'ж'ся на нарк'ту, а мы вот — н' скачки. Ну и от ч' больш' вреда? Ты луч' расск'жи, как у тебя с р'ботой? Н'шел что-ниб'дь?
— Голяк, — признался Виго. — В нашем регионе вообще нечего ловить — выжженная пустыня. Гребаный пироман, который развлекается таким способом, называется экономическим спадом. Предприятия закрываются одно за другим…
Он шутливо потрепал брата за подбородок:
— Хреново выглядишь, Станислав. Тяжелый день?
— Да. Паршивая история…
Виго отпил глоток шампанского. От смутного предчувствия перехватило горло: он словно наяву увидел тело, погружающееся в темную болотную воду…
— Что за история?
— Нашли тело убитой девочки… Если честно, не хочется об этом говорить. И без того мне сегодня отчетами всю голову забили.
— Да уж, не р'ждественск' стория… — проворчал Иван, потянувшись за пачкой табака.
Виго облегченно вздохнул. Убитая девочка? Ничего общего с его историей. Порывшись во внутреннем кармане пиджака, он достал сигару «Саломон» и протянул отцу:
— Кончай себя травить своим горлодером и попробуй вот это. Божественный аромат! Попробуй, и убедишься. И вот тебе тоже, Стан.
— Ух ты, славн' штучка! — одобрительно сказал отец семейства, затянувшись. — Пл'сни-ка мне ещ' виски.
— Откуда они у тебя? — удивленно спросил Станислав. — «Саломон»… они же стоят целое состояние!
— Друг недавно вернулся с Кубы, привез мне в подарок…
Комната постепенно заполнялась клубами дыма. Звенели бокалы, янтарная жидкость плескалась о стекло. После нескольких порций виски, сопровождающихся тостами, Иван встал с места и принялся расхаживать по комнате, вскинув голову с зажатой во рту сигарой, выставив подбородок и подняв указательный палец.
— Не т'к уж много над', чтоб б'ть похож'м на важн' шишку! Виски, хорош' сигара, галстук — и г'тово!
Изображая распорядителя на официальном приеме, он продолжал, стараясь выговаривать слова полностью:
— Дамы-госп'да, б'дьте л'безны, следуйте за мной! С'час мы пройдем в парадный зал, где нас ждут черная икра и море шампа-ааанского! Потом шофер подгонит вам ваши «лоло феррари», не б'сп'койт'сь! Ух, ну и убойная сигара!..
Эти фразы, настолько неуместные среди окружающей обстановки, да еще и произносимые с провинциальным выговором, вызвали у слушателей взрывы хохота.
После того как были съедены устрицы и паштет из гусиной печенки, настал черед подарков. Алкоголь уже заметно действовал на собравшихся, разгорячая тела и затуманивая умы. Виго и Станислав под удивленным взглядом Франс отплясывали посреди столовой под звуки оркестра Кристиана Кубиака. Иван, как всегда, цитировал стихи Жюля Муссерона:
В шахтерском поселке летом,
В погожий воскресный день,
Парнишке нечего делать —
Лишь петь и плясать не лень.[18]
Франс убавила звук музыкального центра, что вызвало бурные протесты сыновей, и вытащила из-под елки два конверта.
— Мы с отцом уж и не знали, что вам подарить, поэтому вот вам немного денег, — сказала она, слегка покраснев. — Не так уж много, зато вы сами купите на них что захотите. Счастливого Рождества, ребятишки!
Она обняла сыновей. Иван остался сидеть, не выпуская изо рта сигары, лишь сделал одобрительный жест. Его сыновья, его гордость…
— По двести евро каждому! Ну зачем такие траты, мам? — с упреком спросил Станислав. — Вы и без того уже достаточно сделали для нас! Оплатили учебу, многим пожертвовали… Я знаю, что для вас значат эти деньги…
— Ладно тебе! — перебил его Иван. — Раз тебе дают столько, значит, могут! Давай забирай эти деньги, пока я о них не пожалел… Я, может, всего-навсего бедный пенсионер, но мои дети никогда не голодали!.. А самая главная драгоценность в наших краях — золотое сердце! И у каждого из нас оно имеется — у всех, кто вышел из этой угольной жилы…
— Я надеюсь, когда-нибудь мы сможем отплатить вам за все, — дрогнувшим голосом сказал юный полицейский. — А пока… Вот это вам. А вот это для тебя, братишка!
— О, видеоигра! — радостно воскликнул Виго еще прежде, чем раскрыл коробку с подарком. — Ну и у меня тоже кое-что для вас есть. — И он достал из-под елки разноцветные коробки. — Извините, не бог весть что на сей раз… но для меня конец года выдался трудный… На следующее Рождество я это компенсирую, обещаю!
В течение всего предыдущего дня Виго колебался — может быть, купить родителям роскошный тур на двоих? Но он хорошо знал свою мать и ее длинный язык. По округе очень быстро поползли бы слухи — как, интересно, безработный сын оплатил родителям такой подарок?
Поэтому пришлось ограничиться в выборе подарков и купить отцу коробку сигар «Корона» и кое-какие рыболовные снасти, матери — янтарные серьги, а Станиславу — светофильтр для фотоаппарата, позволяющий создавать разнообразные спецэффекты.
Меньше двухсот евро за все вместе… Но от больших трат пришлось отказаться, чтобы не выдать себя.
— Предлагаю выпить! — провозгласил Виго, разливая по бокалам «Монбазильяк» 1999 года. — За счастье, за удачу, за здоровье всех присутствующих!
— Да уж, за зд'р'вье! — откликнулся Иван, приподнимая край штанины и указывая на свой деревянный протез.
Ногу отец потерял в результате несчастного случая в шахте: после трех недель в забое нагруженная углем вагонетка опрокинулась и раздробила ему берцовую кость, избавив его от необходимости горбатиться в шахте и к сорока годам начать харкать угольной пылью.
Несколько часов спустя, когда за окном стало понемногу светать, глава семьи, упившись можжевеловой настойкой, захрапел у телевизора, а Станислав задремал прямо за столом, перед своим бокалом. Однако его рука по инерции продолжала что-то чертить на листке бумаги. Виго танцевал один, стараясь попасть в такт мелодии, сопровождающей бархатный голос Боно. Его рубашка была пропитана потом и пролитым спиртным, иссиня-черные волосы поблескивали в слабом свете мигающих ламп. Затем он подошел к столу, собираясь прикончить бокал Станислава. Ему хотелось напиться до полной отключки, оттянуться по примеру героя Николаса Кейджа в фильме «Покидая Лас-Вегас».
Через неделю он отправится в Париж — погулять в модных кабаках ночной столицы, с девочками и шампанским. С такими деньгами он быстро попадет в первые ряды богатой публики, завоюет симпатии, заведет полезные знакомства… Со временем, при его-то уме, он станет одним из светил этого сверкающего микрокосмоса, существующего в миллионах световых лет от остального «общества» — несчастного панургова стада…
Эти деньги станут порохом, благодаря которому он взлетит вверх, как пушечное ядро.
Кровь глухо стучала у него в висках. Под воздействием алкоголя он чувствовал себя способным на все. Несколько кружек пива, выпитых накануне, помогли ему сохранять хладнокровие, вытеснив из сознания труп, который они с Сильвеном увезли в багажнике и бросили в болото.
И вот сейчас благословенные молекулы этила снова ему помогут…
Виго машинально сжал в руке упаковку снотворного, лежавшую у него в кармане.
К горлу подкатила тошнота, и он чуть не выблевал все обратно, как вдруг его взгляд упал на листок бумаги, лежавший на столе перед Станиславом.
Там были нарисованы ветряки, две параллельные линии, изображавшие дорогу, кубическое здание склада… И горизонтально вытянувшаяся фигура недалеко от автомобиля…
Виго накрыла душная волна страха. Он начал трясти брата за плечо:
— Что это у тебя? Вот этот рисунок — что на нем изображено?
Станислав с трудом поднял голову. Его дыхание было хриплым, с сильной примесью алкоголя. Зрачки походили на две растекшиеся капли чернил.
В это время из кухни вернулась Франс и окинула обоих сыновей неодобрительным взглядом.
— Твой брат будет ночевать здесь, — сказала она, обращаясь к Виго. — Ну надо же, а еще полицейский! Не в силах даже сам вернуться домой в Лилль! Почему все праздники обязательно заканчиваются вот так? А этот-то как храпит! Как теплоход!
Ворча, она снова ушла. Виго еще более энергично встряхнул брата за плечо, но тот был далеко — скользил, как серфер, по этиловым волнам.
— Да отвечай же, черт возьми! Что здесь на рисунке?
— Служебная информация… строго конфиден… циально…
— Говори, мать твою!..
Незадачливый полицейский встряхнул головой, выдохнул очередную порцию перегара и, уткнув карандаш в нарисованный куб, пробормотал:
— Вот здесь… нашли убитую девочку. Ее убили потому… что какой-то псих… среди ночи… сбил на дороге ее отца… и свалил… с деньгами… Девочка была слепой…
Виго схватил бутылку можжевеловой настойки и наполнил бокал до краев. Тело с трудом ему повиновалось, ноги подкашивались. Он ухватился за край стола, чтобы устоять, заодно потянув на себя скатерть. От этого зрелища Станислав расхохотался во все горло, сверкая зубами, как злобный джинн. Его лицо сделалось почти безумным. Он по-прежнему изо всех сил прижимал ручку к листку, словно хотел его продырявить.
Затем ручка дернулась в сторону, и длинный штрих стрелой вонзился в окно нарисованного склада.
— Он… все видел… — заплетающимся языком произнес Станислав. — Убийца… все видел… Так что… водителя будет искать… не полиция… а сам убийца, собственной персоной… Ты был прав, братишка… Нельзя… искушать судьбу… Нельзя!
И он снова расхохотался безумным дьявольским смехом.
В следующий момент Виго вырвало.
Глава 17
Грязная тусклая лампочка с легким потрескиванием раскачивалась под потолком, бросая мимолетные тени на кирпичные стены, густо поросшие мхом. Пахло мочой, мусором, разложением. Несмотря на отсутствие мертвых тел и испражнений, тошнотворный запах был невероятно стойким — казалось, он насквозь пропитал стены этого сырого подвала и теперь проступал на них, словно липкий блестящий пот.