й аллеи. — Вот так, п-правильно? Кто первый до нее докопает, тот победил.
— Постой-ка, ведь вас двое, — возразил шофер.
— Да, но вы мужчина. Я еще маленький, а она девушка. — Льюис нетерпеливо копнул снег лопатой. — Давайте начинать!
— Хорошо. — Шофер принялся за работу.
Хильда тоже взялась за дело, хоть и менее увлеченно, чем брат. Постепенно ее лицо раскраснелось, волосы выбились из-под шарфа. Когда вместо макияжа на лице появился естественный румянец, а смутная тревога улеглась, она стала почти хорошенькой. Даже ее тусклые глаза заблестели.
— Он обгоняет, — в отчаянии сказал Льюис. — Ну давай, Хил, с-скорей! — Сам он разбрасывал снег куда попало.
— Ты неправильно делаешь, Лью. — Хильда засмеялась, ловя ртом снежинки. — Сгребай на обочину.
— У меня все в п-порядке, Хил, — отозвался запыхавшийся мальчик. — Это т-ты п-поторопись, Хил.
Лью трудился изо всех сил, девушка старалась не отставать. Время от времени шофер поглядывал на них.
Наконец, отбросив последнюю лопату снега, Свендсен сказал:
— Я выиграл. Вот дорога.
Льюис поднял голову. На лице его читалось разочарование.
— Вы уже дошли до веточки?
Хильда громко рассмеялась и бросила пригоршню снега в лицо брата.
— Ну, конечно, малыш. Надо уметь проигрывать!
Слепив снежок, Льюис метнул его в сестру.
— Я умею, — добродушно ответил он. — Идите сюда, — крикнул Льюис шоферу. — Мы устроим еще одно соревнование. Давайте посмотрим, кто быстрее очистит дорожки вокруг дома.
Не успел Свендсен ответить, как парадная дверь отворилась. Вышел мистер Корвит, закутанный в толстый шарф, и медленно приблизился к ним.
— Мы с-сейчас соревновались, папа, — прокричал Льюис.
Его отец остановился, рассеянно глядя на сына.
— Говори помедленнее, сынок, — попросил он. — В последнее время у тебя испортилась речь.
— Он выиграл, но это Хильда виновата. Я бы ни за ч-что не п-проиграл, если бы мы были с Киттен.
Делая вид, что прикуривает, шофер быстро взглянул на Хильду. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Она принялась стряхивать снег с перчаток, старательно, словно маленькая девочка. Румянец разом сошел, и лицо опять превратилось в безжизненную маску. Бросив лопату в сугроб, она сказала:
— Что-то я замерзла. Пойду в дом.
Взглянув на отца, она увидела, что он сворачивает за угол. Минуту спустя он скрылся за поворотом. Льюис что-то прокричал и припустил за ним.
— Мисс Корвит, — сказал Свендсен.
Она устало повернулась к нему.
— Да?
— Сегодня у меня выходной. Я знаю, что не имею никакого права, но… — В ее глазах зажглась какая-то искорка. — Но не мог бы я взять машину?
Искорка погасла.
— А! — Она отвернулась. Ее голос звучал без всякого выражения. — Конечно, берите.
Улыбнувшись одними глазами, Свендсен увидел, как за ней закрылась дверь.
Когда он вошел в кухню, там была только кухарка. Шофер взял «Дейли-ньюс» и лениво листал ее, пока не вошла Патрисия со шваброй и совком. Увидев Свендсена, она тут же принялась приглаживать волосы рукой.
— Этот мальчишка за выходные переворачивает весь дом вверх дном, — пожаловалась она кухарке. — Он разбросал палочки и щепки по всему второму этажу.
— Он строил лодку, — как бы между прочим заметил Свендсен.
Горничная настороженно посмотрела на него, смахнув пот с верхней губы.
— Я согласна, что дети должны развлекаться, — сказала она уже совсем другим тоном. — Но хотелось бы, чтобы они сорили в какой-нибудь одной комнате.
— Конечно, — с сочувствием сказал шофер. — У вас еще много работы?
— Еще три комнаты.
— А вам разрешается выходить по вечерам?
Глаза горничной мгновенно загорелись. Рука опять невольно потянулась к волосам, поправляя прическу.
— Мой выходной в четверг, — сказала она, выжидательно глядя на него. — А у вас когда?
— Сегодня.
Патрисия села и пнула швабру ногой.
— Вы неплохо устроились, — грубовато заметила она. — А как вам это удалось?
— Я не просил, — Свендсен пожал плечами. — Думаю, старик решил так, потому что сам не работает по воскресеньям.
— Ага… — Она принялась водить носком туфли по полу.
— Так вы можете освободиться на вечер?
Не прерывая стряпни, кухарка с откровенным любопытством поглядывала на них. Патрисия заметно приободрилась.
— Я могла бы отпроситься на сегодня. Работы немного.
— Хотели бы пойти в кино?
— Еще как! Вы не представляете, до чего мне надоело сидеть здесь взаперти. Я уверена, что смогу освободиться. — Она взяла чистые тряпки и опять пошла к двери. — Надо торопиться, чтобы пораньше закончить. Когда я должна быть готова?
— В семь вас устроит?
Патрисия согласно кивнула. Усталости как не бывало. Повеселев, будто ей впрыснули наркотик, и напевая что-то себе под нос, она поднялась по черной лестнице.
После обеда Свендсен слонялся по своей комнате. Он не задергивал шторы и наблюдал за всеми передвижениями в доме. В начале четвертого появился «крайслер-империал», в котором приехали полная женщина в шубе из русского каракуля, высокий сутулый мужчина и мальчик-подросток. Вскоре подкатил «кадиллак» с пожилой дамой за рулем.
Шофер лег и немного подремал. Когда он проснулся, за окном было темно. Посмотрев на часы, он увидел, что уже шесть. Свендсен неохотно встал, пригладил волосы и зевнул. Обе машины уже исчезли. Зябко поеживаясь, он начал собираться.
Когда он вошел в кухню, посуда была убрана, а за столом сидел один Уэймюллер, читая «Геральд-трибюн». Он поднял глаза на Свендсена, отметив его наряд и чисто выбритый подбородок.
— Что, идете развлекаться?
Свендсен кивнул.
— В кино. — Он взглянул на лестницу, зевнул и сел. Дворецкий положил газету.
— Ждете кого-нибудь?
Еще один кивок.
— Патрисию.
Уэймюллер вскинул брови.
— Забавно.
Свендсен перестал барабанить пальцами по столу и посмотрел на дворецкого.
— Что забавно?
— Что вы идете с ней.
— А что тут такого?
— Она глупа. А вы — нет. — Дворецкий говорил безразличным тоном, но пристально вглядывался в лицо Свендсена. Затем он спросил: — Почему вы стали шофером?
Свендсен отбивал дробь, словно и не слышал вопроса. Он опять взглянул на часы. Затем лениво спросил:
— А почему вы стали дворецким?
На губах Уэймюллера мелькнуло подобие улыбки.
— Вы не поверите, если я вам скажу.
— А вы попробуйте.
Уэймюллер задумчиво смотрел на шофера, улыбка исчезла без следа. Наконец он поднялся и подошел к раковине, чтобы выпить воды. Лицо его ничего не выражало.
— Вы когда-нибудь видели Киттен Корвит? — спросил Уэймюллер.
Свендсен оглядел на его узкое грубоватое лицо, волосы с проседью, хлипкую фигуру. Но дольше всего он смотрел в умные карие глаза. Свендсен медленно покачал головой.
— Нет.
На лестнице послышались шаги, и Уэймюллер вдруг затараторил:
— В «Виктории» идет хороший фильм, — сказал он непринужденно. — Про шахтеров. Критики…
— Опять вы о том же! — Это была Патрисия. На ней было черное платье с низким вырезом, все в блестках, на голове лихо сидела красная шляпка, тоже с блестками. В руках она держала черное пальто. — Сегодня не хочу смотреть на всяких там голодающих шахтеров. — Она скорчила рожицу, словно рассчитывая на сочувствие Свендсена. — Честное слово, когда он не требует, чтобы мы читали «Нью-Йорк-таймс», то норовит заставить нас смотреть на голодающих шахтеров. Он говорит, что только дураки читают…
Свендсен решительно взял ее под руку и повел к двери, на прощание кивнув Уэймюллеру.
Несмотря на ненастную погоду и слякоть на улицах, нью-йоркцы не сидели дома, а искали удовольствий. Тысячи машин, устремившихся в город, на подъезде к центру еле ползли. Толпы мужчин, женщин и даже детей фланировали по ярко освещенным улицам, брюки и спортивные куртки чередовались с норковыми шубками и дорогими платьями. Все бары и рестораны были полны. Громкая музыка лилась на улицы, смешиваясь с гомоном толпы.
Машина Свендсена и его спутницы проползла мимо «Капитолия», «Риволи», «Критериона». Наконец внимание Патрисии привлек фильм «Мельницы Господа». Вообще-то она собиралась пойти на мюзикл, но согласилась и на мелодраму.
Герой фильма был изувечен негодяем, и Патрисия сжала руку Свендсена. Возлюбленная героя проявила исключительное благородство, и Свендсен обнял Патрисию за плечи. Когда же негодяя должно было постигнуть возмездие, голова Патрисии уже лежала на плече спутника.
После фильма Свендсен помог ей надеть пальто и довольно долго ждал у дамской комнаты. Выйдя на холод, они протиснулись сквозь шумную толкающуюся толпу к Западной сорок пятой улице, где оставили машину.
Шофер усаживал Патрисию в машину, когда случайно поднял глаза и встретился взглядом с Хильдой, выходившей из театра «Империал» в компании знакомых. На мгновение она заколебалась, затем, ничего не говоря своим спутникам, направилась прямо к Свендсену.
— Мы увидели машину, когда приехали, — сказала она. — Вы ведь не были в театре, правда?
За ее спиной он увидел Дору, Фрэнсиса и Криса. Дора казалась недовольной.
— Нет, мы ходили в кино. — Он последовал ее примеру и не стал употреблять никаких имен и обращений.
При слове «мы» Хильда невольно заглянула мимо него в машину.
— Добрый вечер, мисс Хильда! — с неловкой улыбкой сказала Патрисия. Хильда смущенно взглянула на Свендсена и поспешно ответила:
— Добрый вечер, Патрисия.
— Хильда, я умираю с голоду! — нетерпеливо крикнула ей Дора.
— Иду! Э-э… доброй ночи. — Быстро повернувшись, она вернулась к Крису.
Патрисия улыбнулась Свендсену, когда он сел за руль.
— Она к вам неравнодушна.
Машина отъехала от тротуара.
— Где вы хотели бы поужинать? — Он смотрел только на дорогу, чтобы не наехать на пешеходов.
— Вы что, не слышали, что я сказала? Мне кажется, вы нравитесь Хильде Корвит. Большое везение для шофера. — Она лукаво взглянула на него.