Вскоре после этого случая их отношения начали угасать, однако это произошло не из-за их разногласий. Кармен стали приглашать на свидания другие парни, и она не смогла перед ними устоять. «Мне действительно нравился Джими, – вспоминала она, – но у парней постарше были деньги и машины, чтобы возить меня куда захочется». Во время свиданий Кармен и Джими почти всегда гуляли в парке. Они часто проходили мимо драйв-ин-ресторана, наблюдая, как другие парочки потягивают кока-колу, тесно прижавшись друг к другу на переднем сиденье автомобиля. «Парни постарше могли купить мне гамбургер, а у Джими не было ни машины, ни денег, чтобы устроить настоящее свидание». Они продолжали дружить на протяжении всей старшей школы, но его «сочные» поцелуи остались лишь воспоминанием.
Первой полноценной группой Джими стали The Velvetones, созданные пианистом Робертом Грином и саксофонистом Лютером Раббом. «Мы были просто кучкой подростков, – рассказывал Лютер. – Наш состав постоянно менялся, но в нем всегда были четыре гитариста, два пианиста, пара валторнистов и барабанщик. Мы выступали в эпоху «ревю», когда каждое выступление сопровождалось танцами. Нам приходилось наряжаться и приклеивать блестки на брюки, чтобы они сияли».
The Velvetones не придерживались единого стиля. «Большинство наших песен были написаны для гитары и фортепиано, в них смешивались джаз, блюз и R&B», – вспоминал Пернелл Александер, гитарист группы. В типичном сет-листе Velvetones за джазовой классикой вроде “After Hours” следовали “Rebel Rouser” и “Peter Gunn” Дуэйна Эдди. Одним из фирменных номеров группы была инструментальная композиция Билла Доггетта “Honky Tonk”. «Эти песни стали стандартным репертуаром Джими», – отмечал Терри Джонсон. Поначалу Джими не был лучшим гитаристом в группе, но с каждым днем его навыки улучшались. От природы он был одарен очень длинными пальцами, которые позволяли ему захватывать разные ноты на грифе и дотягиваться до самых высоких, недоступных другим гитаристам. Этой способностью он пользовался на полную, активно добавляя в лады дополнительные ноты. Поскольку он был начинающим музыкантом, иногда результаты таких экспериментов резали слух, но неизменно привлекали внимание толпы. Во всяком случае, его игра бросалась в глаза.
Вскоре The Velvetones получили право еженедельно выступать в Birdland, легендарном клубе на пересечении Мэдисон-стрит и Двадцать второй улицы. Став приглашенным музыкантом, Джими начал зарабатывать по два доллара за выступление. Но главным преимуществом нового положения было то, что теперь он мог свободно посещать клуб и бесплатно слушать концерты других групп. Во время одного из таких визитов Джими убедил Дэйва Льюиса дать ему выступать с соло, пока Льюис с его группой бывали на перерывах. Эти десятиминутки славы позволяли Джими репетировать перед толпой и тестировать некоторые приемы в среде, в которой эксперименты не возбранялись. Как позже рассказывал Льюис, Джими часто удавалось шокировать взрослую искушенную аудиторию: «Он играл свою бешеную музыку, но люди не танцевали, а просто таращились на него».
По пятницам The Velvetones регулярно давали концерты в досуговом центре Neighborhood House в районе Йеслер Террас. Выступления в комнате отдыха благотворительного проекта едва ли можно было назвать гламурными, кроме того, за них не платили, но они дали Джими и его товарищам шанс активно экспериментировать. «Эти вечера напоминали сокс-хоп, – вспоминал местный музыкант Джон Хорн. – Действительно, некоторые приходили на них танцевать, но в основном слушателями были те, кто хотел стать музыкантами. Джими с группой играли R&B и немного блюз. Уже тогда за Джими было интересно наблюдать во время выступлений – того, как он переворачивал гитару и играл правой рукой, было достаточно, чтобы вы были им очарованы».
У Джими все еще отсутствовал усилитель, и он прекрасно понимал, что отец не поможет ему с покупкой. Эл жалел о том, что купил ему гитару, потому что считал, что тот тратит слишком много времени на музыку. Позже Эл писал, что поддерживал первые выступления сына, но все до единого товарищи Хендрикса по первым группам придерживаются противоположной версии. «Джими держал свою гитару в доме Пернелла, опасаясь, что она будет уничтожена, если он оставит ее у себя, – вспоминал Энтони Атертон из The Velvetones. – Его отец был категорически против музыкальной карьеры сына и запрещал репетировать». Каждый вечер группа помогала Джими тайком улизнуть из дома на репетицию или концерт. Несколько участников The Velvetones вспоминают, что несколько раз видели, как Эл избивал Джими в приступе ярости. «Эл был жестоким человеком, – рассказал Пернелл. – Отчасти это было чертой времени, тогда все мужчины были такими. Когда они не могли бить своих жен, выплескивали гнев на детей. На это было тяжело смотреть, это было просто отвратительно».
Участники группы знали, что в те редкие дни, когда Эл бывал дома, к двери нужно подходить на цыпочках. «Даже будучи подростком, я понимал, что мистер Хендрикс был нетипичным отцом, – вспоминал Атертон. – Я боялся его из-за ревущего голоса и того, как он обращался с собственными детьми. Любой, кто появлялся на пороге его дома с инструментом, попадал ему под горячую руку. Он часто говорил: “Положи эту чертову штуку на место, с ней ты не получишь ни гроша”».
Однажды вечером после концерта в Birdland Джими оставил свою электрогитару за кулисами клуба, возможно, подумав, что хранить ее там безопаснее, чем дома. На следующий день он обнаружил, что гитару украли. «Он был совершенно раздавлен, – вспоминал Леон. – Но думаю, еще больше его расстраивала необходимость рассказать обо всем отцу. Он знал, какая его ожидает взбучка». В тот момент казалось, что музыкальная карьера Джими окончена.
Осенью 1959 года Джими начал встречаться с Бетти Джин Морган, они познакомились в школе. Бетти выросла на Юге и имела сильный акцент, что было необычно для афроамериканцев Сиэтла. Из-за нехватки денег их свидания обычно сводились к прогулкам в парке Лещи. Родители Бетти были консервативны, поэтому каждый раз, когда Джими хотел сходить с ней куда-нибудь, он должен был лично спрашивать разрешения у ее отца. Джими нравились эти формальности. «Он был очаровашкой, – вспоминала Бетти Джин. – Родителям нравилась его вежливость. Мама очень вкусно готовила, и он обожал ее за это». Когда у Джими еще была гитара, он пытался произвести впечатление на Бетти, играя у нее на крыльце.
Той осенью Джими исполнилось семнадцать. По воспоминаниям его одноклассника Майка Тагавы, одежда Хендрикса устарела на пару лет: «Он носил черно-белую рубашку в полоску с поднятым воротником, черные брюки со стрелками, сужающиеся к лодыжкам, и ремень шириной в полдюйма [чуть больше 1 см. – Прим. ред.]. Такой образ можно увидеть в фильме “Бриолин”». В конце концов Джими устроился разносчиком газет в Seattle Post-Intelligencer, но всего через три месяца уволился.
Джими часто помогал отцу стричь газоны. Эл хотел, чтобы сын продолжил семейный бизнес и работал вместе с ним. «Когда Джими весь день трудился изо всех сил, он зарабатывал один доллар, – вспоминал Леон. – Джими ненавидел эту работу, она была очень тяжелой». Его друг Джимми Уильямс работал в продуктовом за пятьдесят долларов в неделю и пытался пристроить туда Джими. «Эти деньги круто изменили бы его жизнь, – вспоминал Уильямс, – но Эл сказал, что не может допустить, чтобы сын работал допоздна, потому что ему нужно учиться и ходить в школу. После этого ничего не изменилось, Джими по-прежнему редко появлялся на занятиях».
По мере того как соседские мальчишки становились старше, получали работу или уезжали из района, их дружбе приходил конец. Казалось, что Джими отставал от сверстников по всем фронтам и даже в отношениях с Бетти Джин продвинулся только до поцелуев. 31 декабря 1959 года он встречал Новый год с Джимми Уильямсом, играя “Memories Are Made of This” Дина Мартина. В полночь он поздравил Бетти Джин по телефону, но, учитывая, что она жила всего в нескольких кварталах, этот романтический жест вряд ли произвел на нее впечатление.
Если Джими в то время и спал с какой-то другой девушкой, он никогда не хвастался об этом перед друзьями. Джимми Уильямс и Пернелл Александер вспоминали, как однажды все вместе они должны были пойти на вечеринку, куда были приглашены взрослые девушки, имевшие богатый сексуальный опыт. Эта ночь, казалось, была идеальным шансом для Джими лишиться девственности. Пернелл во всем был опытнее своих друзей, поэтому, прежде чем войти в дом, он усадил Джими и Джимми на ступенях, как если бы был их старшим братом, и выложил карты на стол: «Родители этих девочек уехали, так что они захотят веселиться, возможно, всю ночь. Я надеюсь, вы знаете, что это значит и как нужно себя вести. У кого-то из вас уже был опыт с девушкой?»
Ни Джими, ни Джимми не ответили. По их молчанию и округленным глазам было очевидно, что опыта у них не было. «Ну, все, что от вас требуется, – выглядеть уверенно», – сказал Пернелл и зашел в дом.
Джими и Джимми не последовали за ним. Они остались на крыльце, глядя друг на друга и пытаясь собраться с духом. Для них секс прочно ассоциировался с нотациями о том, что будет, если девушка залетит. Тревогу усиливало и то, что некоторые из их друзей уже имели детей. Какое-то время они размышляли о том, сколько проблем добавит незапланированная беременность в их и без того непростую молодую жизнь. В то время им было по семнадцать, но они все еще были мальчишками. «Я не могу позволить себе, чтобы девушка забеременела», – обеспокоенно сказал Джими. Джимми Уильямс с ним согласился. В конце концов он встал и направился прочь. Джими поднялся и последовал за лучшим другом, так и не переступив порог того дома.
В конце концов Джими рассказал Элу о потере гитары и получил за это самый большой нагоняй в своей жизни. В течение нескольких недель Джими приходил в школу словно в воду опущенный.
До кражи электрогитары Джими начал играть в группе под названием The Rocking Kings. Как и The Velvetones, она состояла из старшеклассников, но они устраивали платные концерты на профессиональном уровне. Несмотря на то что в The Rocking Kings был отличный гитарист Джуниор Хит, Джими произвел на участников впечатление во время осенней «битвы групп», и ему предложили место. «Он казался праведником, – вспоминал барабанщик Лестер Экано, – не пил и не курил. На фоне других парней он был диким». Джими, возможно, и был аутсайдером в жизни, но стоило дать ему сцену с усилителем и прожектором, как он преображался. У The Rocking Kings был менеджер Джеймс Томас, который договаривался о концертах и пытался придать группе более профессиональный вид. Так, он требовал, чтобы все участники носили пиджаки. Для одного концерта Джими пришлось взять напрокат красный пиджак, и в итоге он отдал за аренду больше, чем выручил. Эл долго ему это припоминал.