Прим. пер.). Кроме того, он еще ни разу не летал на самолете, не говоря уже о том, чтобы прыгать из него с парашютом.
В ночь перед отъездом в базовый лагерь Джими дал последний концерт с Tomcats. Они выступали на фестивале под открытым небом на Мэдисон-стрит, на сцене прямо напротив клуба Birdland, где почти три года назад Джими начал свою карьеру с The Velvetones. На последнее выступление старшего брата с группой пришел Леон, Бетти Джин Морган тоже была там. После концерта Джими подарил Бетти Джин дешевое кольцо со стразами, сказав, что оно обручальное. Но еще больше к Бетти Джин его привязал другой шаг: он попросил подержать у себя дома его любимую гитару до тех пор, пока он не сможет за ней послать.
То выступление пришло посмотреть несколько сотен человек, включая нескольких школьных друзей Джими и приятелей по соседству, которые знали его те восемнадцать лет, что он прожил в Сиэтле. Среди них была и Кармен Гауди, которая пришла на концерт с новым бойфрендом. Между Кармен и Джими не было никакой вражды, она не испытала сладкой тоски, снова увидев его на сцене. И все же Кармен была одной из немногих, кто видел его первый публичный концерт в подвале синагоги. Она не могла не заметить, как сильно улучшилась его игра за такой короткий срок. Теперь в его движениях сквозила уверенность, и хотя его соло все еще были слишком кричащими, он играл с таким щегольством, что неизменно привлекал внимание зрителей. «Он все еще был дикарем, когда дело доходило до игры, – вспоминала Кармен. – Но он был хорош. Он был очень хорош».
На следующий день Джими сел на ночной поезд до Калифорнии. 15 лет назад он совершил точно такое же путешествие со своей бабушкой Клариссой в Беркли. В три года поезд казался ему захватывающей волшебной машиной, но повзрослевший Джими ощутил одиночество еще до того, как поезд тронулся со станции. Он провел всю свою юность в нескольких минутах ходьбы от нее, но теперь поезд уносил его на юг, прочь от того единственного места, которое он называл домом.
Глава 8Дикий братФорт Орд, Калифорниямай 1961 – сентябрь 1962
«Она действительно милая женщина и, полагаю, хорошая мать, но, как ты говоришь, она не может устоять перед «диким братом» свободы».
31 мая 1961 года Джими Хендрикс прибыл в Форт-Орд в штате Калифорния, где начал проходить базовую подготовку в Сухопутных войсках Соединенных Штатов. При зачислении на службу он запросил назначение в 101-ю воздушно-десантную дивизию. Окончательное решение должны были принять только после прохождения солдатами подготовки. Как позже рассказывал Джими, он выбрал воздушно-десантную службу из-за того, что опасность прыжков из самолетов возмещалась щедрой премией в пятьдесят пять долларов в месяц. Это была значительная сумма для парня, который вряд ли заработал столько за всю свою жизнь. Он также подумывал о вступлении в ряды рейнджеров – еще одна чрезвычайно трудная специальность. По данным его военного досье, через месяц после зачисления на службу он весил 155 фунтов (70 кг. – Прим. пер.) и имел рост пять футов десять дюймов (около 177 см. – Прим. пер.). Годы спустя Джими скажет в интервью, что сразу же возненавидел армию, но некоторые из его писем домой противоречат этому утверждению. По крайней мере, поначалу он наслаждался условиями службы, которые регламентировали, когда вы едите, во что одеты и что делаете каждую минуту дня. Для того, кто все детство и юность был предоставлен самому себе, этот строгий армейский распорядок стал приятной переменой. Как минимум, Джими теперь ел три раза в день – чаще, чем когда-либо в жизни.
За первые шесть месяцев службы Джими отправил Элу десятки писем. Изначально он писал домой, чтобы занять денег. Он сетовал на то, что жалование задерживается и не покрывает его основные потребности. Но вскоре темы переписки расширились и стали включать его тоску по дому и планы на будущее. Частые и пространные письма Джими к Элу наполнены светлой печалью и задумчивостью. Джими не нужна была особая причина, чтобы писать, – однажды он написал отцу просто для того, чтобы сообщить ему, что потерял билет на автобус. Эл тоже писал в ответ, но его послания были более короткими и менее регулярными. Эта переписка была важна для обоих мужчин, она – самое глубокое проявление близости из всех, что когда-либо разделяли отец и сын. Несмотря на свое одинокое детство, Джими вырос хрупким человеком, мало что видевшим в жизни. Пребывание вдали от друзей и семьи смягчило его чувства к дому. Несмотря на многочисленные недостатки своего отца, Джими любил Эла и чувствовал, что его любят в ответ. Их взаимная привязанность была более очевидна в письмах, чем в общении, когда они жили вместе.
Первое письмо Джими написал всего через пять дней после своего прибытия в Форт-Орд. Оно содержало просьбу одолжить денег («пожалуйста, если можешь, пришли мне несколько долларов как можно скорее»), а также длинный список расходов («набор для обуви – 1 доллар 70 центов; два замка – 80 центов каждый»). В письме он также описал свои первые впечатления от армии: «Мы должны прибираться в казармах перед тем, как ложимся спать. Я просто хотел сказать тебе, что я жив и здоров. Пока армия не так уж плоха. Тут сносно, бывают и хорошие, и плохие дни. Все, понимаешь, все мои волосы остригли, и я должен бриться каждый день». У восемнадцатилетнего Джими только недавно появилась растительность на лице, так что бритье было для него в новинку. В письме он пытался звучать позитивно, однако его тоска по дому читалась между строк. «Я здесь около недели, но кажется, что прошел месяц. Время тянется довольно медленно».
В течение следующих двух месяцев Джими писал домой как минимум раз в неделю. Изначально ему сказали, что распределят в Форт-Ли, штат Вирджиния, в школу машинописи, но приказ так и не вышел, и он получил желанное назначение в 101-ю воздушно-десантную дивизию. 4 августа базовая подготовка закончилась, ему присвоили звание рядового. За месяц до этого Джими сфотографировали в армейской форме, и он разослал эти снимки вместе с радостными новостями отцу, Долорес Холл, Дороти Хардинг и Бетти Джин Морган, с которой тоже поддерживал регулярную переписку. Расстояние лишь распалило его чувства к девушке. Он держал ее фотографию рядом с койкой и продолжал говорить о женитьбе. Джими даже писал матери и бабушке Бетти Джин – скорее всего, так он пытался понравиться будущим родственникам, но верно и то, что он был настолько одиноким, что любая ответная весточка поднимала ему настроение.
Меньше чем через два месяца после своего отъезда Джими попросил Эла прислать ему электрогитару, оставленную в доме матери Бетти Джин. Инструмент пришел в часть 31 июля, по случаю такого благословенного события Хендрикс написал отцу шестистраничное письмо. Это была не просто благодарность отцу за очень важную для него посылку. Джими начал с извинений за то, что не сразу ответил на последнее письмо Эла: «Мы провели неделю на полевых учениях, у меня закончились марки и бумага». Джими написал, что гитара «была усладой для глаз», она заставила его думать об отце и доме. Он жаловался на восьминедельные учения и на то, что начальство пригрозило ему увеличить срок службы на год.
Эл недавно расстался со своей девушкой Виллин, и Джими воспользовался случаем, чтобы поделиться своими мыслями о характере подруги отца. «Она действительно милая женщина и, полагаю, хорошая мать, но, как ты говоришь, она не может устоять перед «диким братом» свободы, – писал он о Виллин. – Если бы только она поняла, что ты был лучшим вариантом из всех, что у нее были или могли бы быть. Я знаю, что она все еще любит тебя, потому что она говорила мне о том, что ты ей действительно небезразличен, достаточно часто, чтобы убедить меня. А в таких вопросах нужно постараться, чтобы сделать это, как, например, было с Бетти».
Джими писал, что армейская жизнь не сильно изменила его личность, но он научился убираться в казармах. Еще он писал, что с нетерпением ждет возможности увидеть новую стереосистему Эла и что во время визита домой планирует привезти сделанные на базе снимки. Он обещал приехать в субботу вечером, если успеет на самолет. Письмо заканчивалось самыми милыми строчками об отце из всех, что он составлял раньше: «Пока ты рядом, у меня все идеально, потому что ты мой дорогой папа, и я всегда буду любить тебя… всегда… Со всей любовью в мире Дорогому Старому Папе от твоего любящего сына Джеймса».
В конце он нарисовал свою гитару Danelectro (он будет делать так в большинстве писем на протяжении следующих нескольких лет). В письме Джими сослался на предстоящий недельный отпуск, надеясь, что сможет прилететь в Сиэтл. Отпуск отменили, и неделю спустя он написал еще одно письмо и сообщил, что все еще ждет официального приказа. «Одни ждут два, три, четыре дня, – писал он, – другие ждут неделями или даже месяцами… Из-за этого кажется, что ты тратишь время впустую, хотя эти дни считаются». Под «считаются» Джими подразумевал, что каждый день приближал его к окончанию трехлетней службы. Он служил всего два месяца и уже считал дни до дембеля. То письмо завершалось хорошими новостями: «Я получил квалификацию снайпера, у меня второй по величине результат стрельбы из винтовки М-1». Как Джими удалось совершить этот подвиг, неизвестно: он был ужасно близорук. Армейский врач занес его плохое зрение в досье и прописал ему носить очки, но Джими отказался.
1 сентября Джими наконец получил разрешение на недельный отпуск. Он взял свою гитару и отправился в Сиэтл. Билет на самолет был Джими не по карману, так что он поехал на автобусе. Это означало, что четыре из семи дней его отпуска будут потрачены на путь туда и обратно. В Сиэтл он прибыл свежевыбритым и одетым в парадную форму; на рукаве был синий шнур пехоты за прохождение дополнительной подготовки, на который он поспешил обратить внимание. «В этой форме он выглядел таким красивым, – вспоминала его двоюродная сестра Ди Холл. – Он гордо демонстрировал ее всем».