Сложно сказать, когда Джими впервые оказался в Café Wha?. Точно известно лишь то, что он вернулся в клуб в понедельник, когда проходило прослушивание с открытым микрофоном. В тот день в зале сидела Дженис Харгроув – ее парень работал посудомойщиком, а сама она позже стала хостес. «Любой мог встать к микрофону и попробовать что-нибудь исполнить, – вспоминала она. – Большинство исполнителей были так себе. Но когда начал играть Джими, все, кто был в клубе, все пятнадцать человек, были совершенно потрясены». Хендриксу не хватало материала, поэтому он исполнил несколько каверов, но сделал центральным элементом выступления свои гитарные соло. Менеджер клуба с радостью предложил ему работу. Забыв от переполнявших его эмоций о горьком опыте или искренне считая, что это безопасно, Джими оставил свою гитару на ночь в клубе. Нетрудно догадаться, что инструмент в очередной раз украли.
Вернувшись на следующий вечер и обнаружив пропажу своей гитары, Джими пришел в ярость. Владельцы клуба опросили всех сотрудников, но безрезультатно. Хендриксу пришлось одолжить инструмент для своего первого выступления. «Кто-то дал ему гитару для правой руки. Не колеблясь, Джими перевернул ее и начал играть, – рассказал Харгроув. – Мы были ошеломлены. Он сделал это без малейшего промедления; он просто перевернул инструмент и начал играть. Он играл на чужой перевернутой вверх ногами гитаре так же хорошо, как на своей собственной». Джими пригласили выступить и на следующий вечер.
На той же неделе, покупая новую гитару в магазине Manny’s Music, Джими встретил пятнадцатилетнего Рэнди Вулфа, сбежавшего из дома в Нью-Йорк. Хендрикс похвастался, что у него был сольный концерт, и пригласил Вулфа в свою группу. Кроме того, он пригласил работника магазина Джеффа Скунса Бакстера стать басистом (позже он будет играть в The Doobie Brothers). Так за один поход в магазин Джими встретил двух незнакомцев и тут же создал группу.
Они назвались Jimmy James and the Blue Flames, потому что у Джуниора Паркера была группа под названием The Blue Flames. Иногда по настроению он называл ее The Rain Flowers. Вскоре после начала сотрудничества с Café Wha? Хендрикс решил изменить написание своего имени на «Джими» – по его мнению, это выглядело более экзотично. Фамилии и псевдонимы артистов писались мелом на черной доске, так что смена имени не требовала никаких усилий. Состав The Blue Flames не был постоянным, и поскольку двух участников звали Рэнди, Джими называл Вулфа Рэнди Калифорния (позже это стало его сценическим псевдонимом), а второго Рэнди – Рэнди Техас. Внешний вид и игра Джими настолько перетягивали на себя всеобщее внимание, что многие посетители едва ли замечали остальных участников группы. «В то время у Джими было не так уж много собственных песен, – вспоминал Танде-Ра Алим. – В итоге он стал исполнять каверы, но изменял их в своем духе». Рэнди Калифорния сказал, что тем летом группа сочинила всего четыре оригинальные песни и единственной оставшейся в репертуаре Джими стала “Mr. Bad Luck”, позже она превратилась в “Look Over Yonder”. Некоторые утверждают, что в то время Джими играл ранние версии “Foxy Lady” и “Third Stone from the Sun”, но если это и было так, то они были скорее редкими исключениями, чем основным сетом.
Вместо собственной музыки Джими исполнял каверы вроде “Killin’ Floor” Хоулина Вулфа или “Like a Rolling Stone” Боба Дилана, накладывая на них свой уникальный отпечаток. «Мы играли популярные в то время песни, но Джими всегда расширял их своим звучанием, – вспоминал барабанщик The Blue Flames Дэнни Тейлор. – Мы исполняли “House of the Rising Sun”, “Hang On Sloopy”, “Midnight Hour”, “Knock on Wood” и “Mercy, Mercy”». В репертуаре вечерних выступлений было больше R&B и меньше рока. Часто каверы были длиннее оригиналов: например, кавер на “Summertime” длился почти двадцать минут. Еще одной изюминкой была переработка “Wild Thing”, которая тем летом была главным хитом всех чартов. Версия Троггса длилась две минуты сорок две секунды, но Джими мог растягивать мелодию до двенадцати минут, каждый раз играя песню по-разному. Освободившись от ограничений Chitlin’ Circuit, Джими часто смешивал блюзовую гармонию и рок-прогрессии или вставлял дикие рок-соло в середину блюзовой классики. Многие блюз-гитаристы сгибали и искажали струны для получения дополнительного тона, и Джими тоже стал использовать этот прием в своих песнях. Он искажал музыку и тем самым наполнял любые исполняемые произведения своим собственным индивидуальным звучанием.
В июне 1966 года Джими начал экспериментировать с грубоватым фуззом, который изготовил для него участник The Fugs. Это приспособление располагалось между гитарой и усилителем, искажая и сгущая звук: из-за фузза легкая струна казалась тяжелой, а тяжелая – похожей на удар кувалды. Этот психоделический звук в сочетании со сгибом струн и помехами от перегруза усилителя очень напоминал «грязный» звук Северо-Запада, который Джими слышал в Spanish Castle. К 1966 году техническое мастерство Джими было настолько развито, что он мог быстро осваивать новые эффекты, превращая их в музыку. Его владение этими примитивными электронными устройствами было настолько велико, что вскоре его умениями восхищалась целая толпа гитаристов. «Это было потрясающе, – вспоминал барабанщик Дэнни Тейлор. – Визг, который он мог издавать с помощью этой гитары, был настоящим произведением искусства».
Выступления The Blue Flames оказались интересными даже для тех, кто был равнодушен к электрогитарам. Впервые в жизни получив полную свободу и возможность руководить собственной группой, Джими использовал каждый сценический прием, почерпнутый при работе с Литл Ричардом, Соломоном Берком, Джеки Уилсоном, Джонни Джонсом и другими звездами, для того чтобы создать афроамериканское шоу для белой аудитории. Позаимствовав шарфы и украшения из лимбо Майка Куаши, Джими начал одеваться эпатажно и экзотично. Как только шоу начиналось, он показывал на сцене все трюки, которые только знал: он играл на гитаре зубами, держа ее за спиной, под ногами, сексуально прижимая к телу – и все это, сохраняя темп песни. Он взял лучшее из выступлений Chitlin’ Circuit и отполировал его для белой аудитории Café Wha?. Если бы он попытался провернуть все это в Нашвилле или Гарлеме, его бы подняли на смех, настолько его шоу выбивалось из существовавших в то время канонов. Но летом 1966 года белые ребята с Лонг-Айленда, околачивавшиеся возле Café Wha? приняли его с восторгом. Тем летом в тусклом подвальном клубе Нью-Йорка под влиянием ЛСД и лимбо, а также при поддержке Линды Кит и новых друзей из Гринвич-Виллидж на свет появился тот самый Джими Хендрикс, о котором позже узнал весь мир. 1 июля клуб наградил Джими повышением зарплаты – теперь он зарабатывал десять долларов за ночь.
Глава 13Черный ДиланНью-Йорк, Нью-Йоркиюль 1966 – сентябрь 1966
«Из-за прически мы все называли его Черным Диланом. Увидев ее однажды, вы уже не смогли бы ее забыть. Он как будто специально завивал свои волосы так, чтобы они выглядели точь-в-точь как у Дилана».
The Blue Flames выступали в Café Wha? в течение нескольких недель. Было бы преувеличением сказать, что за это время они собрали армию поклонников, однако они действительно смогли обрести нескольких преданных фанатов и привлечь внимание многих музыкантов Гринвич-Виллидж. Однажды Ричи Хейвенс пригласил Майка Блумфилда, считавшегося лучшим гитаристом Нью-Йорка, посмотреть на выступление группы. Выйдя из клуба после шоу, Блумфилд заявил, что больше никогда в жизни не возьмет в руки гитару. «Хендрикс прекрасно знал, кто я, и в тот день он уничтожил мою репутацию у меня на глазах, – рассказывал Блумфилд одному интервьюеру. – Взрывались водородные бомбы, запускались баллистические ракеты – я не могу описать словами звуки, которые он извлекал из своего инструмента в тот вечер. Я и подумать не мог, что [электрогитара] Stratocaster может выдавать все эти звуки… Никогда не пойму, как ему это удалось». Верный данному слову, Блумфилд не появился на своем следующем запланированном выступлении, и его пришлось заменять Ричи Хейвенсу.
Реакция Блумфилда – яркий пример того, какое впечатление производила игра Хендрикса на других гитаристов: казалось, что его талант сводил на нет их собственные способности, будто своей игрой он что-то делал с ними. Они принимали его успех близко к сердцу, и его восходящая звезда вызывала у них не только восхищение, но и зависть. Даже репетиции Джими стали привлекать фанатов. Гитарист Баззи Линхарт однажды попал на репетицию, на которой Джими, по сути, отыграл целое шоу для горстки гитаристов. «Он выступал, несмотря на то что его единственными зрителями была горстка музыкантов, – вспоминал Линхарт. – Он мог подкидывать гитару в воздух и все равно продолжать играть на ней – гитара возвращалась к нему как по волшебству». Впервые в жизни Джими другие благоговели перед ним, и он с наслаждением купался в лучах всеобщего внимания.
В это время Линда Кит пыталась найти продюсера, который восхищался бы Джими так же, как местные гитаристы. Она пригласила Эндрю Лоуга Олдхэма, менеджера The Rolling Stones, на шоу в Café Wha? надеясь заинтересовать его в подписании контракта с Хендриксом. Линда попыталась осторожно «продать» ему Джими, но Олдхэм оказался не заинтересован. «Меня больше беспокоил не потенциальный контракт, а то, в каких отношениях она находилась с Джими, – вспоминал Олдхэм. – Было очевидно, что она знала его, и знала очень близко. Но она была девушкой моего ведущего гитариста, и именно поэтому я беспокоился. Глубоко в душе мне действительно понравилась игра Хендрикса, но я чувствовал, что от него будут неприятности, а их у меня и так было достаточно». По воспоминаниям Олдхэма, в тот вечер Джими несколько раз обращался к Линде со сцены. Это вызвало у менеджера тревогу: он думал о том, что могло бы произойти, будь в клубе Кит Ричардс. «Кит был из тех, кто буквально мог убить позволившего себе слишком многое в общении с его девушкой», – рассказал Олдхэм.