ке слышен ее вздох.
– Давай я скажу это вместо тебя, – говорю я. – Ты боишься, что тебе придется меня уволить. Верно я говорю?
– Почти угадала, – отвечает она и вешает трубку.
Я, по-турецки скрестив ноги, сижу на полу в прихожей, когда входная дверь неожиданно открывается. На пороге – Рей и Ангус.
– Привет, Флисс! – рассеянно говорит Ангус. Похоже, он уже забыл, что я запирала его в своей квартире. Даже если он и не ожидал увидеть меня у своих ног, то не подал вида.
– Я ненадолго наверх, – говорит он, сжимая плечо Рей, и направляется к лестнице, как будто наверху его ждут важные дела.
– Ты сказала ему, что беременна? – спрашиваю я у Рей. Его чемодан наверху может означать лишь одно; ведь еще недавно он даже не знал, где она остановилась. – Ну и как он? Счастлив?
– Счастье – это слишком сильное слово, но да… он доволен.
– То есть вы снова вместе? И возвращаетесь в Ноттинг-Хилл?
Наверное, это звучит по-детски, но я хочу, чтобы она сказала, что съезжает отсюда лишь потому, что я тоже вынуждена отсюда съехать. Я не могу больше оставаться в доме Лори Натрасса. А ты что думала, идиотка? Что такая мелюзга, как ты, может до бесконечности жить в таком доме, как этот?
– Ангус тоже сюда переехал?
Улыбки Рей как не бывало. Я замечаю, какой у нее усталый вид.
– Нет, мы не собираемся жить вместе.
– Это почему же?
– Давай настроим камеру, – говорит она. – Потому что это часть все той же истории.
– Ты сказала Ангусу, что ребенок, возможно, от Лори? – спрашиваю я, даже не пытаясь опустить голову. Я предполагаю, что в какой-то момент Рей и Лори переспали друг с другом. Почему бы ему не попытаться сделать это и с ней? Переспал же он со мной, когда ему требовалось уговорить меня, чтобы я не брала интервью для фильма у Джудит Даффи. Он трахал Майю, лишь бы не встречаться со мной и полицией, или же затем, чтобы отправитель карточек не знал, где его искать.
Даже не сомневаюсь, что затащить Рей в постель было частью его плана. Тем самым он рассчитывал склонить ее к участию в фильме: сначала предложил ей свое тело, а затем – Марчингтон-хаус в качестве убежища. Он наверняка рассвирепел, когда ни то ни другое не сработало.
С точки зрения Рей, почему бы не перепихнуться с Лори? В сорок два она еще вполне может родить ребенка. А если ребенок будет не от Ангуса, а от Лори, значит, ей не придется переживать по поводу аутоиммунных болячек.
Рей берет меня за руку и ведет в подвальную комнату.
– Пожалуйста, не называй это ребенком, – говорит она, закрыв за нами дверь. – Его еще рано так называть. И никаких «возможно». Он от Лори. Пока я была в тюрьме, Ангус сделал себе вазектомию. Хотел раз и навсегда избавить себя от страданий по поводу утраты очередного ребенка.
– Но…
– Я сказала ему правду, – говорит Рей. – Тебе не кажется, что я уже по горло сыта ложью? Неужели ты считаешь, что я начала бы мою новую жизнь с Ангусом с очередной лжи?
– И поэтому ты собираешься сказать Лори?
– Флисс, Лори Натрасс для меня никто. По крайней мере, в личном смысле.
Везет.
– Я могу скрыть от него, и это не будет означать ложь – по крайней мере, не так, как если б я солгала мужу.
Рей умолкает, понимая, что проболталась.
– Мы с Ангусом решили снова пожениться, – добавляет она.
Но ведь вы не собираетесь жить вместе?
– Он сможет питать к ребенку Лори те же чувства, что и к своим детям? – спрашиваю я.
– Он пока не знает, – говорит Рей. – Я тоже. Но у нас нет выбора, потому что никаких «своих» не будет. Это все, что у нас есть. Наш последний шанс стать семьей, пусть даже довольно необычной. Так ты скажешь Лори?
– Нет.
Я не собираюсь говорить ему про беременность Рей. Я не собираюсь никому рассказывать про то, как он подкупил Карла Чэппела и Уоррена Граффа. Что касается Лори, я ничего не намерена делать. Я не хочу разрушать чью-то жизнь, будь то жизнь Лори, Рей или Ангуса.
– Могу я тебя еще кое о чем попросить? – спрашивает Рей.
– О чем? – Если только память мне не изменяет, я пока не давала никаких обещаний.
– Не говори Ангусу, что ты знаешь. Если он заподозрит, что кто-то еще в курсе, ему будет сложнее примириться с этим фактом.
А как же «больше никакой лжи»? Правда, вслух я этого не говорю, чтобы не выставить себя посмешищем. Если люди перестанут лгать, жизнь быстро сделается совершенно невозможной.
Рей кивком указывает на камеру.
– Ну что, приступим?
– Мне нужно кое-кому позвонить, – говорю я. – Может, ты пока приготовишь нам чего-нибудь выпить?
Она идет в кухню. Пока ее нет, я снимаю трубку с допотопного телефона на угловом столике и звоню Тэмсин. Похоже, она не рада слышать мой голос.
– Хочу напомнить тебе про этикет: ты имеешь право забывать подруг, когда у тебя заводится новый хахаль, а не когда ты съезжаешь с катушек, – говорит она. – Когда ты съезжаешь с катушек, тебе позволено проводить с подругами столько же времени, что и раньше, при условии, что ты делаешь растерянное лицо и называешь их именами тех, кто уже давно отошел в мир иной.
– Только не говори мне, что ты нашла новую работу! – парирую я.
– Работу? – У нее такой голос, будто она вообще не помнит, что это такое.
– Насколько трудно нам с тобой будет начать собственное дело?
– Это какое же?
– Создание телепрограмм.
– Ты имеешь в виду нашу собственную телекомпанию? Понятия не имею.
– Выясни.
В трубке раздается смачный зевок.
– Если честно, я не уверена, каким образом я должна это выяснить…
Вот упрямица!
– Найти способ, – перебиваю я ее, давая понять: я это серьезно. Я знаю, именно так с ней разговаривали бы в МИ-6. Должно сработать, убеждаю я себя. Непременно должно. Теперь лишь осталось сказать Рей и Ангусу, что фильм будет снимать другая компания, а не «Бинари Стар».
Глава 20
Понедельник, 12 октября 2009 года
– То есть Уоррен Графф и есть наш Лысый? – уточнил у Селлерса Саймон.
– Лично я уверена на все сто, – отозвалась Чарли, разглядывая зернистое фото на экране компьютера. – Это тот самый, которого я видела.
– Я тоже уверен, – ответил Селлерс. – Графф – бывший солдат, служил в Ираке. И взгляните вот на это. – Он потянулся через весь стол за распечаткой статьи и при этом опрокинул банку с диетической колой. Шипучая жидкость вылилась на клавиатуру компьютера. – Черт! – выругался себе под нос Селлерс.
– Никогда не думала, что доживу до такого дня, – пошутила Чарли. – Колин Селлерс на диете.
– Это было опубликовано в номере «Сан», в июне две тысячи шестого года, – ответил тот. – На какой еще диете? Ты вообще про что?
Саймон взял у него статью и начал читать.
– Ты слышала про Джоанну Бью? – спросил он у Чарли.
– Нет, а кто это такая?
– Она получила срок за убийство своего сына Брэндона, но затем был повторный суд, и ее оправдали. Графф – это ее дружок и отец ребенка. Надо сказать, он был отнюдь не в восторге, когда ее оправдали. Лично он считает, что Бью задушила ребенка, и ему наплевать, если она вдруг подаст на него в суд за клевету. Судя по всему, она жестоко обращалась с ребенком с первого дня, как тот появился на свет. – Саймон поморщился и положил статью на стол. – Предлагаю обойтись без подробностей.
– Ты хочешь сказать, что мне неплохо сбросить вес? – спросил Селлерс у Чарли, прикрывая рукой выпирающее брюшко. – Это все мышцы. По крайней мере, были раньше.
– Нет, это я просто так подумала из-за диетической «колы».
– Просто в автомате других не осталось, – сказал Селлерс. – На вкус полное дерьмо.
– Его подружка убила его ребенка, и это ей сошло с рук, – произнес Саймон скорее себе, чем Селлерсу и Чарли. – Он бывший солдат. Ему наверняка доводилось убивать. Легко ли было отправителю карточек, Умнику, переманить его на свою сторону? Наверное, легко в случае с Сарой Джаггард и Хелен Ярдли. Ведь, как и Джоанна Бью, эти женщины убили собственных детей и не понесли никакого наказания. Но как тогда быть с Джудит Даффи? Какие доводы выложил Умник в этом случае? На первом суде Даффи дала показания против Джоанны Бью. Так написано в статье. Графф наверняка был настроен в ее пользу…
– Это объясняет то, что он мне сказал, – закончила его мысль Чарли. – Что Даффи не заслужила смерти; наоборот, она сделала все, что могла. Он явно имел в виду, что она сделала все, что могла, для того чтобы Джоанна Бью понесла наказание.
– Он также сказал, что и ты сделала все, что могла, – напомнил ей Саймон. – Он наверняка имел в виду полицию в целом.
– Выходит, он почему-то во власти Умника, – сделала вывод Чарли. – Даже если не хотел убивать Даффи, он все равно ее убил.
– Графф напал на улице на Сару Джаггард, его снабдили оружием для убийства Хелен Ярдли. То, что он тебе сказал, означало лишь то, что он по самые уши увяз в этом дерьме и на тот момент не мог из него выбраться. Умник не дал бы ему этого сделать… – Саймон не договорил, увидев, что к ним направляется Сэм Комботекра.
– Лишь только потому, что я пью диетическую «колу» и у меня, в отличие от тебя, на костях есть жирок, это вовсе не значит, что я на диете, – пробормотал Селлерс. Его слова предназначались Чарли. Он наклонил голову и посмотрел на свое брюшко под другим углом.
– По-моему, мы вышли на след Рей Хайнс! – взволнованно произнес Сэм. – У Лори Натрасса есть брат Хьюго, которому принадлежит дом в Твикенхэме. Сам он там не живет – предпочитает Стритэм. Вот почему мы так долго не могли докопаться, но… Саймон?
Чарли щелкнула у него перед носом пальцами.
– Просыпайся, Сэм хочет тебе что-то сказать.
Саймон повернулся к Селлерсу.
– Что ты только что сказал? Что-то про диетическую «колу»? Повтори.
Селлерс оставил попытки втянуть живот и вздохнул.
– То, что я пью диетическую «колу» и слегка набрал вес, еще не значит, что я на диете.
– Именно. – Саймон повернулся к Чарли и посмотрел на нее так, как будто забыл, что Селлерс и Сэм тоже здесь присутствуют. – Именно. Худой человек с банкой диетической «колы» просто любит ее вкус, толстяк с банкой диетической «колы»…