Он рассказал обоим о перехваченном разговоре, который зачитала им Нэнс Лорел во время их первой встречи в понедельник.
«Это только начало. У меня куда больше подобных посланий…»
— Барри, — сказал Мецгер, — мне нужно проводить наших гостей. Могли бы мы потом поговорить у меня в кабинете? Пожалуйста.
Последовала пауза, достойная Нэнс Лорел. Наконец пилот кивнул.
Мецгер проводил их к выходу через парковку и тепло поблагодарил.
За воротами Райм съехал по пандусу для инвалидов и направился через улицу к микроавтобусу, за рулем которого ждал Том. Когда Сакс сошла с тротуара, Райм увидел, как она поморщилась и судорожно вздохнула.
Она бросила в его сторону вороватый взгляд, будто желая убедиться, что он не обратил внимания на ее гримасу, а потом быстро посмотрела вперед.
Ему стало больно — будто она только что ему солгала.
И он солгал в ответ, сделав вид, будто ничего не заметил.
На другой стороне улицы, не доходя до микроавтобуса, Райм резко затормозил коляску посреди тротуара.
Амелия обернулась:
— Что такое, Райм?
— Сакс, нам нужно кое о чем поговорить.
Глава 98
Телефон зазвонил точно по расписанию.
Что бы о нем ни говорили, Волшебник отличался пунктуальностью.
Шрив Мецгер, сидевший за своим столом в относительно пустынном в субботний вечер здании НРОС, взглянул на мигающий огонек магического телефона и внимательно вслушался в похожую на птичий щебет трель звонка, думая, что, возможно, отвечать не стоит.
И тогда этот человек никогда ему больше не позвонит.
— Мецгер слушает.
— Шрив! Как дела? Я тут слышал о кое-каких интересных событиях на Лонг-Айленде. Кстати, когда-то я был членом клуба «Медоубрук», знаешь? Ты ведь не играешь в гольф?
— Нет.
От добавки «сэр» он воздержался.
Голос Волшебника вновь посерьезнел, став негромким и жестким:
— Мы обсуждали обвинения против Спенсера.
— Можем дать делу ход… если захотим, — ответил Мецгер.
Сняв безликие очки, он протер линзы и снова их надел. В отличие от Великобритании, разглашение секретных материалов в этой стране не обязательно являлось преступлением, если только речь не шла о шпионаже на другое государство.
— Да, в общем… нужно будет учесть все наши приоритеты.
Волшебник, несомненно, подразумевал, что, возможно, имело смысл замять дело, чтобы не привлекать излишнего внимания прессы.
«Да, в общем…»
Мецгер достал щипчики для ногтей, но подрезать было уже нечего. Он рассеянно покрутил их на столе и убрал обратно.
— И с тем инцидентом во Флориде тоже неплохо вышло. Интересно, как так получилось, что фальшивая информация вдруг превратилась в правдивую? Будто прямо какая-то магия. Дэвид Копперфильд с Гудини, вместе взятые.
— Все уже арестованы.
— Рад слышать, — сказал Волшебник и добавил, будто делясь некоей голливудской сплетней: — Должен тебе кое-что сообщить, Шрив. Слушаешь?
«С какой же радостью он зачитывает мой смертный приговор…»
— Да. Слушаю.
— Мне звонил один друг из Лэнгли. Насчет некоего субъекта, недавно посетившего Мексику.
«Мексика…»
— Некоего субъекта, — повторил Волшебник. — Помнишь такого?
— В Рейносе, — сказал Мецгер.
— Именно. И знаешь что? Он сейчас отдыхает в окрестностях Санта-Розы, недалеко от Тихуаны.
— Точно?
— Абсолютно. И похоже, он все еще планирует в ближайшем будущем доставить по назначению кое-какие образцы своей фирменной продукции. Весьма скоро.
Значит, аль-Барани Рашид перебрался на Западное побережье, чтобы там затаиться.
— Его только что заметили в небольшой компании, но его друзья утром уедут, и наш друг будет один в симпатичном маленьком коттедже весь завтрашний день. Так что не мог бы ты представить нам на одобрение пересмотренные полетные планы? Подробности скоро будут.
«Новый ордер на спецзадание? Но разве меня не уволили?» — подумал Мецгер.
— Да, конечно. Сейчас займусь. Но…
— Да? — спросил Волшебник.
— Что насчет того заседания? По поводу бюджета?
Последовала пауза.
— В общем, комиссия переключилась на другие вопросы.
Чуть помедлив, Волшебник строгим тоном заметил:
— Как думаешь, если бы возникли какие-то проблемы, я бы о них не упомянул?
— Да, конечно. Не сомневаюсь.
— Вот именно.
Щелк!
Пятница, 26 маяVIIIКогда ты в движении…
Глава 99
Наступило утро операции.
Райм, за которым следовали Сакс и Том, быстро катил по больничному коридору к залу ожидания в хирургическом отделении, где пациенты могли побыть с друзьями и родными, прежде чем отправиться под нож.
— Ненавижу больницы, — сказала Сакс.
— Правда? Почему? — Райм пребывал в довольно-таки неплохом настроении. — Очаровательный персонал, отличная еда. Последние номера журналов. И все выдающиеся свершения современной медицины, — провозгласил он. — Прошу прощения за чрезмерный пафос.
Сакс коротко рассмеялась.
Они прождали всего пять минут, когда в помещение вошел врач и обменялся со всеми рукопожатием, обратив особое внимание на подвижную правую руку и пальцы Райма.
— Хорошо, — сказал он. — Очень хорошо.
— Стараюсь.
Врач объяснил то, что они и так уже знали: операция займет три часа, возможно, чуть дольше, после чего предполагалось около часа пребывания в послеоперационной палате. Врач, однако, намеревался выйти к ним сразу и рассказать, как прошла операция.
Излучая полную уверенность, он улыбнулся и отправился переодеваться и мыться.
Появилась медсестра, симпатичная афроамериканка в украшенном изображениями щенков халате. Широко улыбаясь, она представилась собравшимся. Все-таки страшно, когда тебя усыпляют, режут, а потом зашивают снова. Некоторые медики не осознают подобной душевной травмы, но эта женщина все понимала и старалась развеять любые опасения.
— Готовы? — наконец спросила она.
Наклонившись, Амелия Сакс поцеловала Райма в губы, затем встала и, хромая, направилась вместе с медсестрой по коридору.
— Мы будем в послеоперационной палате, когда ты проснешься, — крикнул он вслед.
Сакс обернулась:
— Без глупостей, Райм. Возвращайся домой. Займись каким-нибудь расследованием или еще чем.
— Мы будем в послеоперационной, — повторил он, прежде чем Амелия скрылась за дверью.
Немного помолчав, Райм обратился к Тому:
— У тебя, случайно, не осталось одной из тех маленьких бутылочек виски? После полета в Нассау?
Тогда он настоял на том, чтобы тайком пронести на борт немного скотча, хотя, как он выяснил, в первом классе наливают столько, сколько захочешь, — или, точнее, столько, сколько готов позволить тебе помощник.
— Нет, а даже если бы и была, я все равно бы вам не дал. Сейчас девять утра.
Райм хмуро взглянул на Тома, затем снова на дверь, за которой исчезла Сакс.
«Мы не хотим ее потерять, она слишком опытна. Но если она станет настаивать на том, чтобы остаться оперативником, работать в управлении она больше не сможет…»
Да, у него состоялся разговор с Амелией, на чем настаивал Билл Майерс.
Хотя суть его несколько отличалась от того, чего желал капитан.
Ни кабинетная работа в полицейском управлении, ни преждевременная отставка и работа консультанта даже не рассматривались Амелией Сакс как возможный вариант. Чтобы избежать подобного кошмара, оставалось только одно решение. Райм связался с доктором Виком Баррингтоном и узнал имя лучшего хирурга в городе, специализировавшегося в лечении острого артрита.
Тот сказал, что, возможно, сумеет помочь. Когда в субботу возле штаб-квартиры НРОС Райм предложил Сакс поговорить, речь шла об операции, сделав которую она могла бы остаться на оперативной работе, а не сидеть в кабинете, как предлагал Майерс.
Поскольку Амелия страдала не ревматоидным артритом — заболеванием иммунной системы, воздействовавшим на все суставы, — а более распространенным остеоартрозом, она была достаточно молода, чтобы операция на бедре и колене позволила ей десять или больше лет жить нормальной жизнью до того, как потребуется замена сустава.
Она засомневалась, но в конце концов согласилась.
Сидя в зале ожидания, Райм смотрел на присутствующих — пары, одиночки, семьи. Некоторые застыли неподвижно, некоторые о чем-то оживленно или нервно беседовали, некоторые пытались отвлечься, помешивая кофе, с хрустом вскрывая упаковки с закусками, листая помятые журналы, отправляя сообщения или играя на телефонах.
Райм отметил, что, в отличие от улиц Нью-Йорка, здесь ни единая живая душа не обращает на него ни малейшего внимания. В больнице человек в инвалидной коляске не представлял собой ничего необычного.
— Вы говорили доктору Баррингтону, что отменили вашу операцию? — спросил Том.
— Говорил.
Помощник молчал. «Таймс» в его руках слегка дрожала. Хотя их обоих неразрывно связали между собой обстоятельства и профессия, они предпочитали не затрагивать личных тем, и уж меньше всего сам Линкольн Райм.
И все же, к своему удивлению, он ощутил некое облегчение, признавшись Тому:
— Когда я был на Багамах, кое-что случилось.
Взгляд его был устремлен на пару средних лет, пытавшуюся не слишком искренне приободрить друг друга. О чьей судьбе шла речь? Пожилого отца? Или маленького ребенка?
Огромная разница.
— На том мысу, где, как мы полагали, находилось укрытие снайпера, — продолжал Райм.
— Когда вам пришлось искупаться?
Райм немного помолчал, заново переживая не ужасы пребывания в воде, но предшествовавшие тому мгновения.
— Я легко мог сообразить, что снова появится тот золотистый «меркурий».
— Как?
— Помнишь того парня в пикапе? Который выбрасывал мусор в канаву?
— Который потом оказался их главарем?
— Верно. Почему он проехал до самого конца мыса, чтобы выкинуть мусор? В полумиле оттуда была общественная свалка, недалеко от Саут-Уэст-роуд. И кто говорит по телефону, вываливая тяжелые мешки? Он сообщал остальным двоим в «меркурии», где мы. Да, и он был в серой футболке — такой же, по твоим словам, как и на одном из пассажиров «меркурия» до этого. Но я упустил все эти намеки. Я видел их, но упустил из виду. И знаешь почему?