– Мы сделаем проще, – раздался голос сзади. К ним без улыбки на лице подошел Макар. – Мы вернем вам все деньги и будем считать нашу договоренность расторгнутой.
Воловик отступил на шаг.
– А почему это вы распоряжаетесь за Ковальского?!
– Я его помощник. Заменяю Анжея Михайловича, пока он в отъезде. Полина, вызовите такси Тарасу Иммануиловичу.
– Не имеете права! – выкрикнул Тарас. – Мне обещали помочь! Я никуда отсюда не уеду!
Он прошмыгнул мимо сыщиков и с удивительным проворством убежал вниз по лестнице.
Открыв дверь, Полина с запозданием сообразила, что именно предложил Илюшин.
– А если бы он согласился?!
– Не согласился бы. Ему очень хочется остаться в этом доме. Либо у него действительно очень серьезные проблемы….
– Либо есть еще какая-то причина, – закончил Сергей и плотно прикрыл дверь. – Ты что-то узнал?
– Не узнал, – отрывисто сказал Макар. – Подтвердил то, о чем и сам вспомнил. Это связано с деятельностью Ковальского.
– С ключами?
Илюшин взглянул на Полину. Девушка правильно поняла этот взгляд и поднялась.
– Я вас оставлю. Если что-нибудь потребуется, я в кухне.
«Обидно. Хотя и понятно. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Они узнали от меня все, что могли, и теперь я им не нужна».
Она уже открывала дверь, когда услышала за спиной:
– Подождите.
Полина обернулась. Макар испытующе смотрел на нее и что-то прикидывал.
– Может быть, будет лучше, если вы останетесь.
– Может быть? А может быть и хуже?
– Хуже – вряд ли. Вы ведь не начнете рассказывать всем подряд то, что услышите здесь?
– Не начну, – пообещала Полина.
– Тогда оставайтесь.
Скрывая радость, девушка вернулась в кресло. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которой разрешили присутствовать при разговорах взрослых.
Они с Бабкиным переглянулись и выжидательно посмотрели на Макара.
– Ну, рассказывай, – не выдержал Сергей. – Напустил тумана и молчит.
– Ты заметил, что Ковальский чего-то боялся? – неожиданно спросил Илюшин.
– Заметил.
– А вы, Полина?
– Мне показалось, ему было не по себе последние дни.
– Именно так. Ему было не по себе. Я это почувствовал, когда мы разговаривали в первый раз. Ковальский был похож на человека, испытывающего безотчетный страх. Но когда я спросил, есть ли те, кого ему стоит опасаться, он ответил отрицательно.
– Соврал, – предположил Сергей.
– Непохоже. Я несколько раз выводил его на эту тему. Каждый раз он реагировал одинаково: с удивлением. Я почти уверен, что искренним. Ковальский, говоря с нами, не предполагал, что кто-то хочет его убить или причинить вред.
– Тогда чего ему было бояться? Огласки каких-нибудь грязных делишек из прошлого?
Полина вздрогнула и посмотрела на Сергея с испугом. Она быстро взяла себя в руки. Но от Илюшина не ускользнула ее реакция.
– Думаю, тут дело не в делишках. Начать историю придется со сказки.
– Сказки? – хором переспросили Полина и Сергей.
– Есть старинная легенда о пастухе и джинне, – сказал Макар и запрыгнул на подоконник. – Пастух пас коз. Одна из них упала в расщелину скалы, и он полез за ней. Но, кроме козы, нашел на дне расщелины древний сосуд. Пастух вытащил и то и другое и, забыв про свое стадо, откупорил крышку. Как полагается в легендах, из сосуда появился джинн.
– И пастух загадал ему три желания, – скучающим голосом протянул Бабкин.
– А вот с этого момента история развивается не совсем типично для древних легенд. Пастух расспросил джинна и выяснил, что тот много столетий обитает в сосуде. Ни один из предыдущих хозяев не пытался освободить его. Ведь в этом случае ему пришлось бы пожертвовать всеми желаниями.
– Почему же всеми? – спросил Сергей. – Можно было загадать два желания, а третье передать в фонд спасения заключенных джиннов Африки.
– Нельзя. Использование первого желания ставило крест на возможности освободить джинна. Загадавший желание становился хозяином демона, но одновременно и зависел от него. А дать ему свободу мог только тот, кто сам полностью свободен.
– В этом что-то есть, – согласился Сергей. – И что дальше?
– Джинн покорно ожидал приказаний нового властелина, но пастух решил иначе. Заключенный дух предлагал ему горы злата, красивейших девушек мира и могучую армию для его покорения. Но пастух сказал, что не сможет наслаждаться ни первым, ни вторым, ни третьим, зная, что это куплено ценой страданий. Он произнес заклятие, освобождавшее духа, и разбил сосуд о скалу.
Макар спрыгнул, нацедил кофе и вернулся на подоконник.
– Освобожденный джинн был потрясен, – продолжал он, отхлебывая из чашки, – и решил отблагодарить спасителя. Он появился перед пастухом через семь дней и громогласно объявил, что все это время творил древнее заклинание, такое могущественное, что даже ему, великому джинну, раньше было не под силу подчинить его себе. Но теперь, когда он перестал быть рабом сосуда, у него все получилось.
Макар снова замолчал, отпивая кофе.
– И что же? – не выдержала Полина. – Что он сделал?
– «Ты необычный человек, – сказал он пастуху, – и я не знаю, чего хочет твоя душа. Потому я предлагаю тебе выбор».
Джинн сотворил три двери: красную, белую и зеленую. Тот, кто входил в белую дверь, приобретал мудрость и славу, равные мудрости величайшего из ученых и славе известнейшего из правителей. Его деяния принесли бы благодать народу. Тот, кто выбирал красную дверь, вставал на стезю лучшего из творцов, рождавшихся на земле. Он мог писать такие картины, от которых прозревали бы слепцы, а его лютня вызывала бы к жизни музыку, над которой даже духи небес плакали от счастья.
– Служение людям и творческий путь, – проворчал Бабкин. – Любопытно. А третье?
– Тот, кто распахивал зеленую дверь, не становился ни знаменитым, ни богатым. За зеленой дверью ему открылся бы прекрасный сад, где каждый счастлив. Но тот, кто выбрал бы этот путь, навсегда покинул бы наш мир.
Полина нахмурилась:
– Третий путь – это метафора смерти.
– Скорее рая, – поправил Сергей.
– Или и того, и другого, – сердито проворчал Макар. – Дальше рассказывать?
– Рассказывать! – дружно сказали Полина и Бабкин.
– Когда джинн кончил говорить, в воздухе появились три двери. Джинн раскрыл ладонь, и пастух увидел на ней ключ. «Он подходит к любой двери, – сказал дух, – но ты сможешь войти только в одну. Или же на пороге любой из дверей ты можешь загадать единственное желание. Оно исполнится. Но тебе придется вернуться в твой мир и остаться в нем».
Онемевший пастух взял ключ. Он стоял перед тремя дверьми, не зная, какую выбрать. Он бросался то к белой, то к зеленой, то вспоминал про красную и замирал возле нее в мучительных раздумьях. Картины, нарисованные джинном, оказались слишком заманчивы, чтобы он мог остановиться на чем-то одном. Наконец пастух упал перед джинном на колени и взмолился: «Избавь меня от выбора! Иначе я умру от неутолимого голода, как тот ишак, что стоит между двух вязанок сена и не знает, к какой тянуться. Забери обратно свой подарок, он слишком щедр для меня».
Услышав это, джинн разгневался. «Я творил эти миры семь дней! – воскликнул он. – А ты пренебрегаешь моим даром! Ты жалкий человек, неспособный расслышать голос собственного сердца! Ты не заслуживаешь ни одной из тех судеб, что я уготовил тебе. Взгляни, безумец, чего ты лишился!»
В ярости джинн взмахнул рукой, и каждая из дверей распахнулась перед пастухом. Всего на несколько мгновений – но он успел разглядеть и рукоплещущую толпу, и памятник в его честь на главной площади города, и дивный сад, подобного которому нет на свете. Джинн щелкнул пальцами, и двери захлопнулись. Пастух бросился к зеленой, но было поздно: вдруг налетел страшный смерч, который расшвырял его коз, подхватил все три двери и исчез в пустыне.
– Нравоучительная история, – заметил Бабкин. – А не помог бы джинну, остался бы жив-здоров со своими козами.
– На этом она не кончается. Когда пастух очнулся, джинн снова появился перед ним. Ярость его утихла. «Ты оскорбил меня, отказавшись от моих подарков, – заявил он. – Но я не забыл, что ты спас меня от заточения. А потому двери не уничтожены. Они остались в этом мире, но спрятаны, и если ты действительно захочешь войти в одну из них, тебе придется найти ее самому».
Так сказал джинн, а пастух остался один под палящим солнцем, сжимая в руке ключ.
Но с тех самых пор он потерял покой. Во снах ему являлись волшебные двери. Он проклинал тот миг, когда отказался от щедрого подарка джинна.
В конце концов пастух продал дом и исчез из тех краев. Долгие годы он бродил по свету, пытаясь отыскать хотя бы одну дверь из трех. Но оскорбленный джинн сыграл с ним злую шутку. Пастуху попадались и белые двери, и зеленые, и красные, и он тысячи раз пытался открыть их, но тщетно – ключ не подходил. Подобно человеку, ищущему единственную подлинную жемчужину среди сотен фальшивых, пастух перебирал города. Он больше ничего не видел, кроме дверей, и стучался, стучался, стучался, пока однажды не умер на пороге одной из них. Но и эта дверь не отворилась перед несчастным, ибо шанс дается только один раз, и для упустившего его все двери будут глухими.
Макар допил кофе и поставил чашку на подоконник.
– И это все? – нахмурился Сергей. – Я что-то не понимаю…
– Я тоже, – тихо поддакнула Полина. – Макар, при чем здесь эта легенда? Это ведь всего лишь притча!
– Верно!
Макар громко хлопнул в ладоши и спрыгнул с подоконника. Полина вздрогнула.
– Да, это всего лишь притча! – скрывая возбуждение, бросил Илюшин.
И закружил по комнате.
Бабкин откинулся на стуле, поняв, что то, что они слышали, было лишь прелюдией. Основная история начинается сейчас.
– Притча, – растерянно повторила Полина.
Макар резко остановился и взглянул на нее.
– Но ведь именно она вызвала к жизни сообщество, которое существует уже много лет.