Артем рассказал о ведьме-соседке только одному человеку — Володе, спустя много лет после смерти отца. Володя очень любил Артема. Володя относился к нему с неслыханной чуткостью и никогда не обижал. Володя выслушал эту историю с очень серьезным выражением и согласился, что все это может быть: проклятия, гарпия из соседнего дома, вторжение древних подземных богов. После чего постарался тактично указать на некоторые нестыковки.
Володя включил Артему архивную видеосъемку из Пушкина, на которой Артему с Володей было примерно четыре-пять лет. На ней видно, что забор на участке уже тогда был не деревянным, а из профнастила. Значит, Артем вряд ли мог помнить прежний деревянный забор и процесс его замены. Следом Володя сказал, что симптомы болезни проявились у Саши задолго до смерти. Во всяком случае, так говорил Володин отец — дядя Валера. Уже в день их знакомства в роддоме он обратил внимание на странную пятнистую гематому на руке у отца Артема.
Володя, по его словам, хорошо помнит соседей Артема: это были сравнительно молодые муж и жена, и та женщина совсем не походила на дряхлую ведьму. А старуха из «сада муз», скорее всего, просто переводила дыхание, облокотившись на статую. Или пыталась рассмотреть какую-нибудь деталь. Но даже если предположить, что женщина совершала некий магический ритуал, то, скорее всего, он был связан с астрологией, c расположением звезд и планеты Меркурий. В Ленобласти неоткуда взяться эллинской язычнице: их даже в Греции нет.
Артем не стал возражать. На секунду ему сделалось очень больно — он испытал прямо-таки нестерпимую боль от этого потока рассудительных дружелюбных слов. Когда этот поток иссяк, Артем посмотрел на Володю с улыбкой, кивнул и больше никогда не делился с ним ничем подобным. А ему было о чем рассказать: о многочисленных, почти ежедневных видениях, о провидческих снах, о тех или иных знаках и символах, из которых и состоит его реальность. Артем может подробнейшим образом описать гарпию, которая кружила над домом. Рисунок оперения, форму лап, цвет когтей, плоское морщинистое лицо среди белых перьев.
Похорон отца Артем тоже не помнит. Ему кажется, что тогда стоял теплый солнечный день, хотя отец умер в конце января. Еще он запомнил мужчину, которого никогда больше не видел, — он понятия не имел, кто это был. Мужчина наклонился к Артему и, потрепав по плечу, сообщил: «Удивительно, совсем не похож на отца». Таким тоном, как будто это должно было утешить Артема. Артем не чувствовал горя и скорби. Его переполняла уверенность, что, когда вырастет, он все отыграет назад: проникнет в мир мертвых и заберет отца. Нужно только как следует изучить законы устройства реальности. Но на уроках естествознания и физики таких знаний точно не получить.
Артем не проработал ни одного дня. К облегчению одноклассников, администрации и учителей, он ушел из школы не доучившись. Дядя Валера, который усыновил Артема, был с ним слишком мягок и все позволял. «Вам бы отправить к психологу вашего мальчика». — «Спасибо, мы как-нибудь сами». С шестнадцати лет Артем уже жил отдельно — в квартире, доставшейся от отца. Для трудного подростка, страдавшего галлюцинациями, он проявил незаурядную практичность: сделал современный ремонт, выгодно продал эту квартиру. Выгодно купил убитую двушку в центре. Снова сделал ремонт и начал сдавать, а сам поселился в коммуналке. Разницы хватало на скромную жизнь. Артему ведь ничего не было нужно. Он прожил в одной комнате больше десяти лет, а потом хозяйка перестала брать с него деньги. Артем оплачивал аренду мелкими бытовыми услугами: у хозяйки Анны Эрнестовны почти ежедневно что-то ломалось и подтекало. Артем быстро чинил, а потом садился пить чай и слушать ее воспоминания.
Комната Артема обставлена аскетично: матрас у двери, крупы, тушенка, собрание книг об античности. Артем всегда много читал. Он несколько раз прочитал все семнадцать томов Страбоновой «Географии». Тысячи страниц описаний и рассуждений, полемик с неизвестными, маловажных подробностей, критики и ссылок на документы, от которых ничего не осталось. Артем что-то подчеркивал и выписывал. Что он там находил? Его чтение — полуосознанное, бессистемное. Он читает между строк, выискивает указания. Мыслительный процесс в голове Артема большей частью остается загадочным для него самого.
Вся жизнь Артема подчинена приметам и правилам. Не придерживать дверь в магазине тем, кто заходит следом, не помогать бабушкам с тяжелыми сумками. Не мыть посуду сразу после еды. Никаких колец и крестов. Множество правил и предписаний, связанных с птицами. Увидел на улице мертвого голубя — предзнаменование удачного дня. Труп вороны — тревожный знак, следует немедленно вернуться домой, отменить все дела, не выходить до завтра. Впрочем, по-настоящему важных дел у Артема и не бывает. Прогулки по Летнему саду и иногда — визит в Эрмитаж (конечно, греческий зал), поход в букинистический магазин за очередной книжкой о Древней Греции. Три раза в неделю — качалка, по выходным — бокс. Никаких дружеских посиделок, никакого алкоголя, кофеина и сладкого. Строгий режим дня с четким хронометражем. Артем подолгу стоит в трусах перед пыльным зеркалом тренажерного зала: «Настоящий Тесей. Или даже Геракл», — думает он без тени самоиронии. Геракл без подвигов, Геракл в вечном тренировочном лагере. Артему тридцать семь лет, и вся его жизнь — подготовка. Артем долго не понимал к чему, но не торопился и сохранял спокойствие. Он ждал, когда ему дадут знак.
Лучший друг Артема — Володя, лучший друг Володи — Артем. Это фундаментальный принцип, одна из аксиом. Они были друзьями еще до сотворения мира. Но все же не очень понятно, на чем эта дружба держится. Общаются они редко. За долгие годы у них не появилось ни одного общего интереса, даже базового. У любых случайно взятых людей можно найти хотя бы одно пересечение в пристрастиях: например, любимое блюдо или цвет. Но не у Артема с Володей. Они поразительно плохо знают друг друга. Если спросить у Артема что-нибудь вроде: «А где Володя работает?» — то Артем только пожмет плечами: не помню. Да это и неважно. Володя — это мой лучший друг.
Володя — совершенно нормальный мужчина. Он отслужил в армии, поступил в технический вуз, получил специальность инженера-технолога. Он с большим увлечением обсуждает устройство и особенности спортивных машин, любит рыбалку на лодке в Карелии и оживляется, услышав слово «геополитика». При этом лицо у него совершенно детское и безвольно-мечтательное, без подбородка, с большими голубыми глазами. Для внешнего наблюдателя было бы очевидно, что в их паре именно Володя живет в мире фантазий и древнегреческих мифов.
С годами Артем и Володя все сильнее отдалялись. Артем не поладил с Володиной первой женой и не пытался это исправить. Стоило ей заговорить — и лицо Артема становилось болезненным и напряженным, как перед сердечным ударом. Володю это сильно расстраивало. К тому же Володе хотелось держать Артема подальше от сына. Тринадцатилетнему лентяю и троечнику совершенно не нужен перед глазами пример солидного бородатого дядьки с монологами в стиле: «Наука нам врет, от нас скрывают правду, а школа — репрессивный орган для оболванивания детей».
В последнее время Володя отзывался о друге исключительно с легкой иронией, снисходительно: это спектакль для сына, чтобы тот не воспринимал слова Артема всерьез. На самом же деле зависимость Володи от лучшего друга была и осталась тотальной. Когда — много лет назад — Володя увидел, что Артем не одобрил его жену, то тут же понял: отношения с ней обречены.
Теперь Володя очень хотел, чтобы Артему понравилась Нина. Перед их знакомством Володя с трудом сохранял невозмутимость. Но Нина насторожила Артема с первого взгляда. Нехорошее предчувствие вызвало уже само имя, которое совершенно ей не подходило. У Артема были очень четкие и специфические представления о том, как должна выглядеть женщина с именем Нина: высокая, крепкая, чуть полноватая, черты лица волевые и мужественные, горбатый нос и тонкие волосы, собранные в пучок. А невеста Володи была явной лже-Ниной: кроме относительно высокого роста, ее с этим именем не связывало ничего.
Артем не выдержал и сразу спросил: «Нина — это имя, которое тебе дали при рождении?» Нина растерянно посмотрела на жениха и осторожно ответила: «Да, я почти уверена».
— Почти, — заметил Артем.
Из груди Володи вырвался тяжкий вздох. Он понял: Нину забраковали. Но Володя не собирался сдаваться. Спустя несколько дней он отправился с Артемом и Ниной на залив.
У Артема раскалывалась голова. За последние двое суток он не спал ни минуты. Его обычное снотворное перестало действовать — и следовало взять снотворное помощнее. Недавно Артем посетил врача, чтобы понять причины головной боли. Но ничего не добился: Артем всегда врал врачам и считал, что их следует увести по ложному следу. Он воспринимал врачей как шпионов в своем организме. Артем считал, что ключ к выздоровлению — одурачивание врачей.
Компания расположилась на пляже. Мутные воды залива, водоросли. Однотонное серое небо перед дождем и вид одинокого бегуна с голым торсом и в леггинсах. В его плавных движениях и размытом силуэте было что-то потустороннее. Пытаясь заговорить головную боль, Артем пустился в длинный монолог о беге на марафонские дистанции.
Чем дольше он говорил, тем более неловким и тягостным становилось молчание Володи и Нины. Артем этой неловкости не замечал и остановился, только когда Володя резко сказал: «Ну хватит об этом». Артем с удивлением обнаружил, что Нина едва не плачет: ее лицо стало жестоким и безобразным, губы искривились и беспрерывно дергались, напоминая червей. Артем внимательно посмотрел на Нину. Только теперь он заметил в ней какую-то дисгармонию. Он даже не мог понять, в чем конкретно она заключалась. Изучил в отдельности каждую черту лица. Порознь они выглядели нормальными, но все вместе не складывались в естественную картину.
— Бывший муж Нины умер во время забега, — сообщил Володя.
Артем не выразил соболезнований. Он сказал тоном следователя: