Вот зачем он нужен. А что касается гостиницы, то Человек-с-лицом-манекена наверняка похищал и отсылал туда детей, правда, непонятно для чего.
В час ночи он вышел из своей комнаты и отправился на прогулку. Распахнул окно и выбрался на карниз, который заметил сегодня днем. По его прикидкам, нужно было миновать четыре окна. За пятым — кабинет Человека-с-лицом-манекена. Окно вскрыть проще, чем дверь. Возможно, оно будет даже и не заперто.
Он взял рюкзак, потому как не хотел возвращаться. Даже если в кабинете не окажется ничего стоящего — он свалит.
Окно и впрямь было открыто. Он осторожно потянул раму, бросил внутрь рюкзак и забрался сам. Включил фонарик, ожидая увидеть большой стол, заваленный бумагами, шкафы с книгами. И еще распрекрасный кожаный диван. Вместо всего этого он увидел сонную мордашку Улитки. Она терла глаза и вот-вот была готова разреветься.
Он прикрыл стекло фонарика ладонью и зашептал, что все хорошо и он ее не обидит. Улитка узнала его и повисла на шее:
— Ты поедешь с нами?
Он кивнул.
— Это здорово! — воскликнула Улитка, едва не перебудив весь дом.
— Тише, не так громко, — он прижал палец к губам.
— Ты больше не станешь убегать? — спросила Улитка шепотом.
Врать не хотелось, и поэтому он спросил, чего ей не спится, ведь завтра такой важный день.
— Я боюсь |||||||||||||||-из-коробки.
— Из коробки?
— Да, он среди ночи крадет детей и отвозит их к ужасной старухе на съедение.
— Кто тебе такое сказал?
— Мой брат, |||||||||||||||.
— Послушай, никто тебя не украдет. Не бойся.
— С тобой не страшно. Ты правда-правда не сбежишь?
— Правда-правда. А теперь ложись спать.
— Ты посидишь со мной?
— Конечно, я буду рядом.
Улитка забралась в ящик, оставив щелку. Он сидел на полу и слушал ее дыхание.
|||||||||||||||-из-коробки.
Старуха-людоедка.
Такие персонажи встречаются во многих сказках. Вовсе не обязательно, что Старуха-людоедка и Ветхая Леди один и тот же человек. К тому же Ветхая Леди не ела детей. Там было что-то другое. Возможно, куда худшее. Убедившись, что Улитка уснула, он выбрался из детской и продолжил путь.
Уходя, он заметил на стене листок в рамке. Вместо фотографии или рисунка там было выведено детской рукой вот что:
Правило первое: считай двери.
Правило второе: считай двери всегда.
Очередное окно. Совсем не хотелось вломиться в спальню к Человеку-с-лицом-манекена. Он вытащил нож и попробовал выломать замок. Замок сдался, и он скользнул внутрь. По окну мазнул свет фар. Сначала он решил, что его заметили, но быстро понял, что это некто въехал на территорию особняка.
Он закрыл окно, опустил жалюзи и лишь тогда включил фонарик, не забыв прикрыть стекло ладонью. Он стал просматривать бумаги, открывать папки и шарить в ящиках стола. Он сам не знал, что ищет, но был уверен, что узнает, если найдет.
Его добычей стала карта со всеми убежищами, от первого до семнадцатого. Он сомневался, что она ему пригодится. Конверт и фото с девочкой, у которой была родинка на мочке уха, нашелся под грудой бумаг. Он засовывал его в карман ветровки, когда услышал шаги за дверью. Не заставил себя ждать и поворот ключа в замке.
Он бросился к дивану. Внизу, между стеной и спинкой было небольшое углубление, и он забился в эту щель, как мышонок, которого преследует матерая кошка.
В кабинете вспыхнул свет.
— Я уже и не надеялся, что ты приедешь. — Голос несомненно принадлежал Человеку-с-лицом-манекена.
— Возникли некоторые… трудности. Тебе ведь был нужен не обычный ребенок.
А этот голос он слышал впервые.
— Я уже нашел замену.
— Так быстро?
— Тот парень, что едва не оставил ||||||||||||||| без глаза. Пришел сегодня. Сам. Представляешь?
— По-твоему, это правильно? Сколько ему? Шестнадцать? Пареньку, который сейчас лежит у меня в багажнике, едва исполнилось восемь. А от твоего одни проблемы. Он слишком взрослый.
— И что мне делать с восьмилеткой? Да он будет в ужасе, когда очнется. Сколько времени потребуется, чтобы он хоть немного привык? Все время держать его на препаратах? А с этим будет по-другому. Он понимает, что без нашей помощи долго не протянет. Дети к нему привязались. ||||||||||||||| постоянно о нем спрашивает. И наконец-то появился человек, которого ||||||||||||||| не в состоянии обыграть в шахматы. С ним детям будет лучше, и они легче перенесут изоляцию. В этих домах с ума можно сойти. Так что отвези своего восьмилетнего сопляка туда, где взял. Или продай кому-нибудь другому.
— Гостиница 1000 дверей сгорела дотла. Слышал об этом? — спросил |||||||||||||||-из-коробки; вне всяких сомнений это был именно он. — А сегодня к тебе является, как там его? И что он еще наплел?
— Он принес конверт с фотографией. С той девчонкой, у которой необычная родинка на мочке уха. Сказал, что конверт нашел в доме ее отца. Там был мой адрес и адрес гостиницы.
— Врет. Где он сейчас? — спросил |||||||||||||||-из-короб-ки. — Надо с ним потолковать.
— Спит в комнате для гостей.
— Думаю, самое время его разбудить.
Раздался щелчок, и кабинет погрузился во тьму. В замке повернулся ключ.
Он немного подождал и вылез из укрытия. Не теряя времени, направился к окну. Надел рюкзак, выбрался на карниз, свесился с него, а затем мягко спрыгнул на газон. Теперь подальше от главного входа. Перелезть через забор и бежать без оглядки.
Он искал телефон. Миновав несколько перекрестков, наконец заметил телефонную будку. Открыл дверь — пусть и стеклянная, она все равно ему не нравилась. Помедлив, снял трубку. С отвращением оглядел ее, словно динамики были двумя круглыми ртами, усеянными тонкими иглами зубов. И повесил обратно.
На скорую руку он написал анонимку. Что рядом с таким-то домом припаркована машина. В багажнике восьмилетний ребенок. Записку он отдал дежурному в полицейском участке. Пока тот разбирался, что к чему, его и след простыл.
Затем поймал такси и назвал адрес. Ехать пришлось долго. Позаимствованные в копилке деньги скоро кончатся.
Третья открыла дверь, даже не спросив кто. Она жила одна, и с ее стороны это была вопиющая беспечность. Как только Третья его увидела, тут же заключила в объятия:
— Ты где пропадал? Тебя все ищут!
— Мне нужна помощь. Кажется, я во что-то вляпался. Во что-то очень-очень нехорошее. У тебя есть адрес той женщины, которая рисует двери? Ты про нее рассказывала.
— А, |||||||||||||||. Зачем она тебе?
— Это долгая история. Просто скажи, где она живет.
— В Пансионате для престарелых.
— В каком именно?
— Сейчас возьму записную книжку и посмотрю. Я не чертов компьютер, чтобы помнить все наизусть. — Третья зевнула и ушла в спальню.
Всюду по квартире разбросаны вещи. Но это был самый обычный, заурядный бардак, который может устроить кто угодно. В особенности если не ждет гостей.
Третья вернулась с блокнотом, продиктовала адрес.
— Вот листок с именем, покажешь старшей сестре, кто тебе нужен. Представься дальним родственником или типа того. Значит, ты снова сбежал? Хоть бы записку оставил. Что происходит? И что с твоими руками?
— Не знаю, как объяснить, но это связано с именами и похищениями детей. И дверями.
Третья хотела, чтобы он позвонил сестре, так что пришлось врать, будто ||||||||||||||| в курсе всей истории. И разве он не оставлял записку?
Он переночевал в квартире у Третьей. Лег на диване в кухне. Его мучила бессонница. Он пялился в потолок, который с каждым часом проступал из тьмы все отчетливее, пока наконец не заснул.
Он стоял у края могилы. На дне могилы — гроб. Между крышкой и гробом — белые пальцы. Пальцами обрамлен весь прямоугольник гроба. Пальцы такие белые, словно их никогда не касались солнечные лучи. Они отстукивали странную мелодию. Он был уверен, что хоронили его мать. Он помнил ее по фотографиям, которые привезла сестра. Ее лицо, как и лицо сестры, всегда казалось ему чужим.
В семь утра сработал будильник. Третья и не думала просыпаться. Будильник надрывался впустую. Пришлось зайти к ней в комнату, взять за ногу и вместе с одеялом тащить в ванную. Третья отбрыкивалась как могла. Он вытащил ее из-под одеяла, положил в ванну и пустил холодную воду. Из-за двери еще долго неслись проклятия — как-никак Третья знала четыре языка.
Он приготовил оладьи по рецепту Ветхой Леди. Однажды, когда он завтракал, она решила поделиться секретом. Поскольку теперь он с ним навечно, так пусть от рецепта будет хоть какая-то польза.
Пансионат назывался «Зеленый луг». Симпатичное желтое здание, которое окружала аккуратно подстриженная лужайка. Несколько скамеек, столики для игры в шахматы. Не самое худшее место, в котором можно оказаться, когда тебе стукнет семьдесят. Поднявшись по ступеням крыльца, он толкнул дверь и очутился в тесном вестибюле. Слева, за стойкой администратора, сидела женщина и что-то печатала на компьютере.
— Вы к кому? — спросила она.
Он протянул листок с именем. Женщина взяла его и внимательно изучила.
— Здесь неразборчиво, вы к ||||||||||||||| или к |||||||||||||||?
— Я… я к… пожалуйста, прочитайте внимательнее, у моей знакомой очень плохой почерк.
— Вы не знаете, кого пришли навестить? Как ваше имя, молодой человек? — спросила Привратник.
Глупое прозвище, донельзя банальное, но другое в голову не шло.
Трюк с лекарством от кашля не сработал.
— Как вас зовут? Повторите еще раз, пожалуйста.
— Послушайте, мне нужна женщина, которая рисует двери. Просто дайте мне с ней поговорить.
— Это какая-то шутка?
— Нет, вовсе нет. Я пришел навестить свою тетю. Разве это преступление?
— Тогда скажите, как зовут вашу тетю.
— На листке все написано. У нее сложная фамилия, никак не могу запомнить.
Женщина протянула листок:
— Прочитайте. И скажите, как зовут вас, чтобы я могла сделать отметку в журнале посещений.