Он вытащил фонарик. В глаза бросились многочисленные нити, которые тянулись к спинкам диванов и стульев, опутывали холл и мешали пройти. К каждой нити были привязаны колокольчики.
В глубине холла стоял огромный шкаф с часами. Из-за нитей к нему было не подобраться. У двери вешалка, на которой вместо одежды висели круглые колокольчики на лентах.
Женщина медленно поднималась по лестнице. Окруженная нитями, она походила на Паучиху, только что напившуюся крови. В отличие от Ветхой Леди Паучиха не носила перчаток, и он мог видеть ее иссохшие пальцы с длинными ногтями, которыми она вела по перилам.
Внезапно он ощутил невыразимое зловоние, от которого можно было задохнуться. Он зажал нос и рот, борясь с тошнотой, но зловоние исчезло так же быстро, как появилось.
Первым делом он принялся считать двери. Три справа и три слева. Между — широкая лестница, ведущая на второй этаж. Он не знал, сколько у него времени, и потому торопился, переводя мощный луч фонарика с одной двери на другую. Сначала он хотел срезать нити, которые мешали подобраться к дверям, но решил, что, если паучихин сын зайдет в гости, отсутствие нитей его насторожит.
Он стал взбираться на второй этаж. Еще четыре двери, спальни или комнаты для гостей, не разберешь. Потом коридор и опять двери. И нити.
Дом был огромным.
Он бродил битый час и насчитал сорок шесть дверей. Дверей, даже отдаленно похожих на ту, с витиеватым орнаментом, в доме не было.
Пожалуй, следует порыться в комнате Паучихи, когда она соберется готовить завтрак или еще что.
Он проверил каждый выключатель — света не было ни в одной комнате. Да и зачем он, раз хозяйка слепа? Света из окон было недостаточно, чтобы ходить по дому без фонарика. Грязные, давно немытые стекла нехотя пропускали солнечные лучи.
Путешествуя по дому, он обнаружил множество ловушек на крыс и жестянки с ядом. Еще он слышал писк и возню за стенами. Выходит, ловушки стояли не просто так.
Стены дома увешаны фотографиями красивой темноволосой девочки. Он внимательно осмотрел фото. Раньше он ее не видел.
Он нашел кладовку, в которой хранился различный хлам, вроде старой мебели, разбитых зеркал и коробок с елочными украшениями. Кладовку он решил сделать своей берлогой. Кладовка располагалась далеко от спальни Паучихи, а нитей в ней было всего ничего.
В комнату к Паучихе он смог пробраться к полудню. Хозяйка дома не делала обходов и не считала дверей. Зато любила проверять ловушки и досыпать в жестянки крысиного яда.
Он мельком оглядел убранство комнаты. Огромная кровать под пологом, который напоминал кокон, фотографии в рамках — на каждой симпатичная девочка с темными волосами.
Его сразу заинтересовали бюро и секретер. Он начал один за другим открывать ящики и скоро обнаружил альбом с газетными вырезками. С выцветших газетных страниц на него смотрела та самая девочка, чьи портреты украшали дом. Однако повод для фото оказался печален. Девочка пропала. На вырезке из газеты сообщались адрес дома и телефон, по которому нужно обращаться, если о судьбе ||||||||||||||| станет известно.
Из газетных заметок выходило, что девочка исчезла сорок пять лет назад.
Никто не видел, чтобы девочка покидала дом; она росла замкнутой и редко выходила на улицу. Друзей у нее не было. Она даже училась на дому.
И вот исчезла. Полиция осмотрела дом, но ничего не нашла. Ни малейшей зацепки. У Паучихи был брат, который занимал высокую должность в полиции. Он сказал прессе, что девочку обязательно найдут, но поиски ничего не принесли.
Весь город был обклеен листовками, люди звонили в полицию, говорили, что видели |||||||||||||||, но всякий раз это была другая темноволосая девочка. Требований о выкупе так и не последовало. Ни звонков, ни писем с угрозами.
Он услышал стук трости. Мимо спальни шла Паучиха. Неужели выследила? Стук трости поравнялся со спальней и стал удаляться. Он принялся листать страницы быстрее.
Газетные вырезки кончились, пошли фотографии. Вот девочка с мамой и братом. Вот на коленях у отца. На самых первых снимках можно было заметить неровный край: кто-то отрезал часть фотографии. Там ||||||||||||||| была совсем кроха.
Дальше снова пошли вырезки из газет. Суть сводилась к тому, что исчезновением девочки заинтересовалось некое Спиритическое общество. Основатель Общества, состоявшего в основном из студентов, заявил, что хочет устроить в доме на Кленовой улице спиритический сеанс, чтобы связаться с духом девочки и узнать, кто виновен в ее гибели.
Паучиха была против. Но люди поддержали идею с сеансом — тогда они были в моде. Кроме того, Общество нагнало такой жути, что некоторые стали подумывать, уж не убила ли Паучиха свою дочь.
Чтобы пресечь слухи, Паучиха пустила Общество в дом, сроком на неделю. Вышла даже статья о том, что скоро загадка исчезновения девочки будет раскрыта. В статье еще раз описывался ход расследования и прочие малозначительные факты.
Здесь газетные заметки обрывались. Чем закончился сеанс, было неясно. Судя по той вырезке, что шла последней, члены Общества покинули дом на Кленовой, толком ничего не узнав. И покинули в полном составе, живые и здоровые.
Он вернул альбом на место. Ясно было одно: Человек-с-лицом-манекена не мог быть причастен к этому похищению.
Ночью он услышал скребущие звуки — кто-то был в коридоре. Только стука трости не слышно. Еще он уловил звяканье колокольчиков и шорох. Такой шорох могла издавать стая летучих мышей. Он долго не мог найти в себе силы открыть дверь и узнать, кто бродит по коридору.
С револьвером в одной руке и с фонариком в другой он вышел из кладовки. Может быть, это Паучиха обходит владения? Шорох доносился с третьего этажа. Он поднялся по лестнице, стараясь идти как можно ближе к стене — так ступени меньше скрипели.
Вот и третий этаж. Справа кухня, а дальше сплошная чернота, такая густая, что можно ножом резать.
В свете фонарика что-то мелькнуло. Тихий скрежет в углу и звон колокольчика. Когда он направил туда луч света, угол оказался пуст. Потом раздалось металлическое клацанье.
Он прошел чуть дальше по коридору и обнаружил в стене дыру. Рядом капкан, в который попалась здоровенная крыса. Раньше он никогда не видел таких больших и таких мертвых крыс — клещи капкана едва с ней сладили.
Он вернулся к себе в берлогу. Осмотрел револьвер. Убедился, что после того, как курок будет взведен, патрон окажется где надо. Всего одна пуля. Хватит ли этого, чтобы прикончить тварь вроде Ветхой Леди? Он прекрасно знал ответ.
Ночью он почти не спал. Все прислушивался к шорохам. А стоило ему закрыть глаза, и он тут же видел, как Ветхая Леди подкрадывается к нему с ножом.
На следующее утро он перекусил последним протеиновым батончиком. А еще кончилась вода.
Он отправился на кухню, наполнить бутылку. Паучиха бродила внизу, проверяла ловушки. Пока набирал воду из-под крана, заметил старый кухонный лифт. Наверное, раньше им пользовалась прислуга, чтобы хозяйский кофе и гренки не успели остыть, пока слоняешься по коридорам и лестницам.
И снова он почувствовал жуткое зловоние, которое заставило его задержать дыхание. Потом ужасный смрад исчез, словно его и не было.
К полудню раздался стук в дверь. Паучиха отправилась открывать.
Паучиха взяла пакет с продуктами, не пустив сына даже на порог. Тот сказал, что Пират скоро поправится. Еще пара дней, и его можно забирать.
— Только, мам, — сказал Паучихин отпрыск, — прекрати всюду раскладывать отраву и расставлять ловушки. Иначе Пират снова попадет в капкан или отравится.
— Что же прикажешь мне делать? — сказала Паучиха. — В доме развелось столько крыс, все пищат и скребутся! Мне нужен хороший крысолов.
— Но, мам…
Дальше он слушать не стал. Кота привезут через пару дней, хорошо бы к тому времени убраться отсюда. Он отправился в комнату Паучихи, стал снова обыскивать ящики.
Нашел запертую фарфоровую шкатулку. Он потряс шкатулку. Там определенно что-то было. Что-то металлическое.
Фарфоровую шкатулку можно было разбить, а после выбросить осколки. Паучиха не сможет найти шкатулку и подумает, что переложила ее в другое место, а потом забыла, куда именно. Она ведь, черт возьми, слепая.
Отложив шкатулку в сторону, он принялся потрошить остальные ящики. Нашел стопку старых самиздатовских журналов. Их выпускало Спиритическое общество. Странно, почему Паучиха их не сожгла?
Он услышал шаги и стук трости. Пора возвращаться в берлогу. Он разбил шкатулку, перед этим накрыв ветровкой, чтобы приглушить звук. В шкатулке лежал ключ.
Не теряя времени, он занялся поисками двери. Ключ не подошел ни к одной. Это могло ничего не значить, а могло говорить, что в доме на Кленовой улице есть еще одна дверь. Осталось ее отыскать.
Он почувствовал, как ладони коснулось нечто мокрое — крыса! Он стряхнул ее и быстро поднялся на ноги. Луч фонарика метался по тесной кладовке. Одна, две, крыс становилось все больше. Они лезли из всех щелей, некоторые уже карабкались по штанам и норовили залезть под футболку.
Он попытался вырваться из кладовки, но дверь не поддавалась.
Пара крыс вцепились ему в икры, потом укусы посыпались со всех сторон. Одна крыса упала с потолка ему на голову.
Он принялся колотить в дверь, закричал и проснулся. Включил фонарик. Крыс в берлоге не было. Ни одной. Ему приснился кошмар, только и всего. Плохо лишь, что Паучиха могла услышать его вопли.
Он взглянул на часы: три ночи. Выключил фонарик, закрыл глаза, но не прошло и пяти секунд, как он услышал шуршание, крысы снова окружали его. Он включил фонарик, сел. Наверное, заснуть не получится. Он взял пачку журналов, которые выпускало Спиритическое общество, и принялся их листать.
Члены Общества проводили сеансы на кладбищах, в заброшенных психбольницах, домах, где совершались жуткие преступления. В каждом выпуске было полно размытых фотографий, на которых можно было увидеть загадочные огни, фигуры и прочую чушь.