— Есть кто-нибудь?
Но никто не откликнулся. Подумав, он решил спуститься. Нужно узнать, что здесь произошло. Немного возни, и он выбрался из каминного портала. Тотчас достал револьвер, как будто он мог его защитить. Включил фонарик и осмотрелся. В убежище был жуткий погром, ширмы разорваны в клочья.
Он поводил лучом фонарика по стенам. Никаких дверей. Потом осмотрел цепь, на которой, должно быть, сидел тот восьмилетний паренек, которого привез Ублюдок-из-коробки. Ошейник разорван. Он не представлял, кто может быть на такое способен. Лучше отсюда убраться. Ни на полу, ни на стенах крови не было. Он не знал, хорошо это или плохо.
Теперь семнадцатое. Человек уровня Манекеноголового может построить сколько угодно таких домиков. Придумать что-нибудь с канализацией и всем прочим. Совсем как Ветхая Леди с ее каминами. Но даже если в убежище пусто, он вряд ли найдет в себе силы вернуться в тот тошнотворно-розовый дом к его обитателям, кем бы они ни были.
Убежище номер семнадцать располагалось близ озера. Табличка на въезде извещала: «Частная собственность. Въезд запрещен». Он перелез через забор и теперь шел, прячась в густой траве. Он увидел дом — с окнами и распахнутой настежь дверью. Наверно, здесь жили люди, которые приглядывали за убежищем. А вот и оно, неподалеку от старого причала.
Все так же осторожничая, он приблизился к ярко-красному домику. Краска была совсем свежей. Пока лез на крышу, все ждал сердитого окрика, а может, и предупредительного выстрела в воздух. Или в спину.
Он заглянул в трубу. Скобы оказались на месте и, кажется, были даже натерты до блеска. Он стал спускаться и скоро выбрался из камина.
Первым он увидел Поганку (надо бы придумать ему прозвище получше), затем Девочка-с-фляжкой и Девочка-с-фантиками повисли у него на шее. Улитка тоже была здесь — во всяком случае, ящик имелся. Скоро и она выбралась из своей скорлупы и присоединилась к объятиям, а Поганка хоть обниматься и не полез, зато пробурчал нечто одобрительное.
Пятая кровать была занята. На ней сидел светловолосый мальчик. Он не был пристегнут цепью, что свернулась кольцами на подушке. Мальчик даже не поднял головы, чтобы взглянуть, кто пришел.
А еще ему не давали покоя две ширмы у дальней стены.
Детям нужно больше места?
Светловолосый паренек не произнес ни слова, он сидел, уставясь в одну точку. Что-то здесь стряслось.
Он завел осторожный разговор о Человеке-с-лицом-манекена. О том, когда они в последний раз виделись и когда увидятся впредь.
— В четверг, — сказала Девочка-с-фляжкой.
Это завтра. Он не планировал так долго оставаться в убежище. Дети в безопасности, морок розового дома спал, бояться нечего. Он побудет в убежище еще немного и свалит.
— А кто живет в доме рядом?
— Кто его знает, — лукаво ответила Девочка-с-фляжкой. — А ты как сюда попал?
— Отыскал вас по карте, — сказал он, думая про ширмы.
Они там неспроста.
— А ты останешься с нами? — спросила Улитка.
— Разумеется, — сказал он, оглядываясь на зев камина.
— В прошлый раз ты тоже так говорил. А потом обманул.
— Ничего, — сказала Девочка-с-фляжкой. — Теперь все будет по-другому.
Осторожные шаги на крыше и возня в трубе. Наверху кто-то был. Может, это Ветхая Леди карабкалась по скобам с крысой в зубах?
Повязка на шее Девочки-с-фляжкой. У нее была язва на плече, он прекрасно это помнил. Как же так получилось?
— Мне нужно наверх, — сказал он. — Забыл кое-что.
— И что же? — спросил Поганка.
— Так, пустяк, мелочь.
— Так мелочь или пустяк?
— Может, заберешь после Обхода? — предложила Девочка-с-фляжкой.
Он не смог найти причину отказаться. Дети потушили свет, зажгли керосиновую лампу и принялись считать двери.
Они считали двери, которых нет. Только теперь все было не так. В Доме-без-дверей дверь имелась. Белая, с круглой стеклянной ручкой. Ее скрывали две ширмы.
Черное и красное выглянуло из-под длинных рукавов Улитки — она расчесывала болячки.
— Хватит ломать комедию, — сказал Поганка. — Он догадался.
Поганка включил свет. Вновь шорох в камине, и он отчетливо услышал, как некто спускается по лестнице. Еще немного, и он увидел человека в маске кролика со сломанным ухом. Следом из каминного портала вылез еще один. Этот лица не скрывал, впрочем, видел он его все равно впервые. У каждого бейсбольная бита.
Тревожная кнопка. Здесь наверняка есть тревожная кнопка. Поганка или Девочка-с-фляжкой нажали ее. А может, это была Улитка. Как знать?
— Наконец-то встретились, — сказал кролик. Он тотчас узнал этот голос. Вне всяких сомнений, он принадлежал Ублюдку-из-коробки.
— У тебя есть язва, и я мог бы продать тебя на остров Святого |||||||||||||||, но между нами произошло кое-что личное. Это ведь ты наябедничал полиции и сообщил о ребенке в багажнике. Мне стоило больших трудов замять это дело. Поэтому перед тем, как ты отправишься на Остров, побываешь на одной вечеринке. Или на двух. Или на трех. Или пока я не скажу «хватит». А знаешь, что делают там с такими, как ты?
— Эй, — сказал Поганка. — Он наш.
Пожалуй, стоит закругляться.
Он достал револьвер и выстрелил напарнику Ублюдка-из-коробки в живот, отчего все оглохли — кормушка была слишком тесной.
Потом навел револьвер на Ублюдка-из-коробки, и тот бросил биту. Он, наверное, говорил что-то, только вот разобрать ничего было нельзя. Может, оно и к лучшему.
Он качнул револьвером, предлагая Ублюдку-из-коробки снять маску. Тот подчинился. К высокому лбу прилипли волосы. Взгляд — безумный. Вне всяких сомнений, этого человека он видел впервые.
Он выстрелил в Ублюдка-из-коробки. На этот раз в голову, чтоб наверняка. Бросил револьвер в рюкзак и, шатаясь, направился к камину. В голове засела одна мысль: он только что убил двух человек.
И ни капли не жалел об этом.
Когда он почти выбрался и увидел небо, дети схватили его за ноги и потащили вниз. У детей не могло быть такой силы. Он цеплялся за каждую скобу, но всякий раз пальцы срывались. В ушах звенело, и через этот звон прорывался голос Поганки.
— Пора считать двери! — кричал Поганка. — Пора считать двери!
Его вытащили из камина и поволокли еще к одной комнате, которая была там не всегда. Он отчаянно вырывался. Пнул Поганку в лицо и попытался встать. Сначала на одно колено, вот так. Девочка-с-фляжкой укусила его за щеку, едва не вырвав порядочный кусок. А Девочка-с-фантиками схватила за шею. Молчун поднялся с кровати и застыл посреди комнаты, словно не зная, что делать дальше.
Каким-то чудом ему удалось оказаться на ногах. В легких не хватало кислорода. Он видел комнату, которую так долго искал — черный провал, и ничего больше.
Девочка-с-фантиками висла на нем мельничным жерновом. Она пыталась его задушить. В ней было столько силы, что еще немного, и она сломает ему шею. А еще у нее были маленькие острые зубки, которые она, не раздумывая, пустила в ход. Перед глазами плыли лиловые пятна. Нужно было от чего-то оттолкнуться, чтобы со всего маха впечатать Девочку-с-фантиками в стену.
Он выбрал кровать, и та заодно сбила Поганку с ног; он угодил ладонью в темное пространство комнаты. Девочка-с-фантиками от толчка ударилась головой о шкаф с книгами. Как он надеялся — сильно.
Он думал, что Поганка поднимется и бросится на него, только нечто не дало ему это сделать. Поганку словно что-то держало. Молчун шагнул к нему, наконец решившись. Но вместо помощи стал заталкивать Поганку внутрь комнаты. Тот отбивался как мог, и в конечном счете их обоих уволокло во тьму.
Видя такое, Девочка-с-фантиками ослабила хватку, и ее удалось сбросить. Он, в свою очередь, схватил Девочку-с-фантиками за волосы и потащил к гостеприимно распахнутой двери. Девочка-с-фляжкой хотела этому помешать. Он взял с пятой кровати цепь, намотал на шеи обеих и толкнул в дверной проем. Цепь стала разматываться, а потом туго натянулась. Крепления не выдержали, и цепь исчезла в темноте, едва не размозжив ему голову.
Улитку он затащил в комнату вместе с ящиком, в котором она решила отсидеться. У нее тоже были язвы, но времени их считать не осталось.
Он собирался лезть в печную трубу, на свежий воздух, когда скорчился от боли. На животе и груди проступали новые язвы. Он почувствовал, как кожа лопается и метки начинают исходить гноем. И зуд. Кошмарный, сводящий с ума зуд. Он начал ногтями скрести язвы через футболку, но стало только хуже.
Он хватал ртом воздух. А потом все кончилось. Язвы перестали болеть. Даже те на предплечье и ладони — утихли.
Он выбрал подходящую скамейку в парке, только уснуть не получилось. Он все думал о том, что сделал.
Утром он отправился в газетный киоск. Купил газету, в которой работал Пройдоха. Нужно было узнать, печатают ли еще рисунок с дверью.
Рисунок публиковали, но текст был совсем другим. Некто откликнулся на объявление и был готов встретиться с его автором. Значит, уловка сработала. Он, разумеется, не стал звонить по указанному в объявлении номеру. Лучше встретиться с Пройдохой лично.
Для этого требовалось преодолеть немалое расстояние. У него оставались кое-какие деньги, только на обратную дорогу их не хватит. Он снова отправился к ближайшей заправке, но сперва обзавелся картонкой, на которой написал, что он немой и ему требуется попасть в такой-то город, совсем как в прошлый раз. Тогда от картонки не было никакого проку, но, может, теперь ему повезет.
Заправка была куда больше, и его подобрали почти сразу. Семейная пара. Потом был водитель грузовика, который очень хотел поболтать и постоянно забывал, что едет с немым.
Попалась пожилая женщина за рулем видавшего виды «жука», на крыше которого стояло немыслимое количество коробок и чемоданов. Коробки и все прочее было привязано ремнями. Всю дорогу до следующей заправки они ползли со скоростью сорок километров в час.
Потом была еще одна семейная пара на фургоне и старик на «вольво». Теперь его охотнее брали на борт, и он понятия не имел почему. Одну ночь он провел в хостеле, другую на заднем сиденье пикапа, накрывшись одеялами из оленьих шкур. Иногда он жалел, что «немой» и не может перекинуться с водителем парой фраз.