Выходит, Кепка попалась слишком рано. Детонатора при ней не нашлось. Церемонии проводились, как и прежде, а люди даже не подозревали, что сидят на пороховой бочке.
— Что с катером? — спросил он.
— Катер принадлежит Общине. Хозяин Вивария хотел, чтобы ты достался ему, однако новый лидер против. Люди Общины хорошо вооружены и намереваются установить власть над Островом.
— Мне нужно на Большую землю.
— Попроси лидера Общины. Тебе он не откажет.
— Я хочу уплыть с вами. И с девочкой. Вы должны мне помочь. Понадобятся деньги. У вас обручальное кольцо на пальце, его можно сдать в ломбард.
— Исключено. Кольцо — память о жене. Больше у меня нет вещей, которые бы нас связывали.
— Хорошо, тогда мне нужно поговорить с новым лидером Общины. Раз я святой, пусть явится ко мне сам.
Он не помнил лица нового Пастора. Кажется, прежде он его не встречал. Зато сразу узнал револьвер. Тяжелая машинка.
— Мне нужно на Большую землю, — сказал он, чтобы не ходить вокруг да около. — И я хочу, чтобы Старик и девочка сопровождали меня.
— Разумеется. ||||||||||||||| отвезет вас.
И все? Так просто?
— Я сказал, что Старик и девочка уходят со мной. С этим проблем не будет? — повторил он.
– ||||||||||||||| и его внучке выпала большая честь сопровождать вас в странствиях. Уверен, вы сотворите немало чудес.
— Еще мне нужны обручальные кольца. Чтобы… чтобы провести один обряд.
В ломбарде. Обменять золото на деньги. Но это им знать не обязательно.
— Как скажете, мы выполним любую вашу просьбу.
— Еще нужно оружие. Что-нибудь небольшое. Поищите.
— Разумеется. В пути вас будут подстерегать опасности. Если хотите, я дам вам для охраны самых крепких людей Общины.
— А вот этого не надо. И последний вопрос. Мы раньше встречались?
— Мы виделись на похоронах в ваш первый день на Острове.
Спустя полчаса новый Пастор принес кулек, набитый обручальными кольцами, и пять стволов — на выбор. Он взял двуствольный пистолет под мощный патрон, такой легко спрятать.
Он хотел было сказать, что ему не нужно столько обручальных колец, но подумал, что жители Общины могут решить, будто он отвергает их дар. Лишних проблем не хотелось.
Ему помогли сесть в катер. Старик и девочка разместились рядом. Он ждал подвоха: что придет Сестра со своим выводком или хозяин Вивария. Или новый Пастор выкинет штуку — например, устроит из катера погребальную ладью.
Но ничего такого не произошло. ||||||||||||||| благополучно отвез их к небольшой рыбацкой деревушке и сразу свалил. В этом поселении был всего один автомобиль: на нем возили свежую рыбу на рынок. Пришлось отдать владельцу автомобиля три обручальных кольца.
Всю дорогу он держал руку с пистолетом в кармане, однако добрались без приключений. Водитель высадил их на площади и уехал. Старик предложил провести ночь в гостинице, но он отказался. Времени осталось немного. А может, и того нет.
Он ждал Старика вместе с девочкой в здании вокзала. Там было прохладно. Он сказал Старику обойти несколько ломбардов и сдавать не больше двух колец зараз. И снять свое. Чтобы не вызвать подозрений. А еще попросил купить шахматную доску и лекарства.
Старик явился к вечеру. Наверняка девочка хотела есть и в туалет, но боялась отпроситься. Остров с его порядками еще долго будет являться ей в кошмарных снах. Они наскоро перекусили и сели на ближайший рейс до |||||||||||||||. Он попросил Старика сыграть в шахматы. Стал расставлять фигуры и перепутал ферзя с королем. Из трех партий он не выиграл ни одной.
На Острове попытались пришить щеку обратно, но получилось плохо. Рана воспалилась. Глаз — кровавая дыра — скрыт под бинтами, толку от которых не было никакого: кровь все равно проступала. Обезболивающее и антибиотики, что купил Старик, почти не помогли. От боли хотелось выть и лезть на стену.
Утром они прибыли в город. Старик поддерживал его, чтобы он не упал. Теперь следовало решить, куда ехать: к Пройдохе или к Третьей. Скорее всего, Пройдоха бесследно исчез. С другой стороны, нет уверенности, что Третья не вызовет психиатричку, едва его завидев.
Они сели в такси и поехали в редакцию. Старый Пройдоха был на месте и отлично выглядел. Пройдоха засыпал их вопросами, но он не стал отвечать ни на один. Вместо этого достал газетную вырезку и спросил, нет ли в заметке знакомого имени. Пройдоха внимательно изучил листок и покачал головой. Пройдоха хотел было выбросить заметку, но он не позволил. Пройдоха лгал. А еще он был в отличной форме. Ни кругов под глазами, ни скорбной физиономии. Разве что перчатки остались. Кажется, Пройдоха узнал один маленький секрет.
Они снова сели в такси. Теперь поехали к школе. Он боялся, что Третья ушла в отпуск — уроков давно нет, но она была на месте. Сидела в кабинете и что-то печатала.
Он закрыл дверь и вытащил пистолет.
— Крикнешь — и я выстрелю, — сказал он.
Третья побледнела. Он достал из кармана заметку и приказал читать вслух. Он уже не помнил текст, но заметит, если Третья собьется или сделает паузу перед словом.
Третья прочла заметку и взглянула на него.
— Что с тобой происходит? — спросила она.
— Хотя бы одно имя показалось тебе знакомым?
— Да, разумеется. Но…
— Замолчи. Я знаю этого человека?
— Ты хотел с ней встретиться, но тебя не пустили. Затем в Пансионат заявился твой друг |||||||||||||||. Задал кучу вопросов, украл рисунок.
— Ты поедешь со мной в Пансионат. Руку с пистолетом я суну в карман. Если ты попытаешься сбежать или позвать на помощь — убью. Просто сделай так, как я прошу, и никто не пострадает.
Машина дожидалась их на парковке. Водитель курил. Они сели на заднее сиденье. Старика и девочку он не взял.
Такси остановилось. Он всучил водителю пару смятых купюр и дождался, когда Третья выйдет из машины. Потом вышел сам.
— Нас могут не пустить, — сказала Третья.
— Сегодня отличная погода. Я видел столики для шахмат во дворе.
Обитатели Пансионата в самом деле вышли подышать свежим воздухом. Он сразу увидел |||||||||||||||. Она сидела с идеально ровной спиной. Они подошли ближе. Трение карандаша о бумагу. Справа две законченные работы. Слева — пачка чистых листов и стаканчик острозаточенных карандашей.
Крепко сжимая руку Третьей, он обошел стол. ||||||||||||||| в самом деле не походила на клиента дома престарелых. Скорее на обслуживающий персонал. Или гостью. Карандаш больше не выводил линию за линией, шуршание грифеля по бумаге смолкло. А затем она подняла голову. Их взгляды встретились. На секунду он увидел, что скрывается за радужной оболочкой, словно за плохо сшитой карнавальной маской. И, без сомнения, оно узнало его.
Еще немного, и эта милая женщина бросится на него, чтобы воткнуть прекрасный, остро отточенный карандаш ему в горло. А Пройдоха напишет об этом в газете. Впрочем, он и так напишет.
Он вытащил пистолет и выстрелил, целясь самой молодо выглядящей пациентке Зеленого луга в лоб.
Затем наставил пистолет на санитара.
— Мне нужны все рисунки этой женщины, — сказал он. — Уж будьте так добры, дайте на них взглянуть.
Обитатели Пансионата даже не поняли, что произошло. Он крепко держал Третью. Остался один патрон. Если придется стрелять, кого выбрать? Ее или санитара? Третья всегда была добра к нему. А санитар даже не слал открыток на Рождество.
Скоро он получил коробку. Санитар до смерти перепугался, наверное, принял его за психа. Он вышел на улицу, отпустил Третью. Вот-вот явится полиция, но время еще есть. Рядом стояла церквушка, туда он и двинул.
Он зашел в церковь и сел на скамью. Коробку рисунков положил на колени.
Он думал, как ||||||||||||||| хотела ребенка. Думал, про великолепную детскую комнату, которая должна была обрести хозяина или хозяйку, но пустовала месяц за месяцем. ||||||||||||||| был нужен ребенок, о котором можно заботиться. Она так горько плакала, и нечто услышало ее. Оно привело ей девочку, дочь булочника. Чтобы они жили вместе. Долго и счастливо.
Оно привязалось к ней. И пока жива |||||||||||||||, люди будут пропадать.
Он вспомнил слова Бродяги о хищном цветке. Может, она сама еще ребенок и лишь хочет играть с другими мальчиками и девочками? А как обычно поступают с игрушками дети? Они их ломают.
Он думал о «Музее дверей» и эксперименте с Китайской комнатой. Он думал про образец номер один и препарат |||||||||||||||. И девочку с полумесяцем на мочке уха. Что, если он ошибся, напав на ложный след?
Что, если существуют комнаты, из которых невозможно сбежать?
И что, если комнатам тоже снятся сны?
Он решил, что посидит еще чуть-чуть, а потом отправится посмотреть на дверь у самого входа. Кажется, раньше ее там не было. Впрочем, он не был в этом уверен. Он теперь ни в чем не был уверен.
Сейчас. Еще пять минут, и он встанет, пойдет к выходу и откроет дверь. Еще пять минут, и он будет готов.
Эпилог
Машина то набирала ход, то замирала в пробках. Это сильно раздражало, но ничего не поделаешь, приходилось мириться. Они выехали пораньше, но визит в больницу спутал все карты.
Саша держала на коленях книгу «Приключения Тома Сойера». Она пролистала страницы. Все имена и фамилии были старательно заштрихованы черной ручкой, вот так: |||||||||||||||. Несколько вертикальных линий, проведенных словно по линейке.
— Пап, зачем мы его навещаем? — спросила Саша.
— Когда-нибудь ты это поймешь, милая.
Саше было непривычно называть друга мамы «папой», но она старалась. А еще история с книжками не выходила у нее из головы.
— Зачем ему книги? Он их все равно не читает.
— Для него это единственная связь с миром, детка, — ответил папа с водительского сиденья. — Не стоит ее обрывать.
Саша задумалась. Брат — на самом деле это не настоящий брат, конечно, но опять же мама просила называть его так, — был старше ее. В прошлом месяце ему исполнилось двадцать. Он жил в больнице, а на его лбу, обычно закрытом челкой, имелся шрам в виде прямоугольника. Вроде карты, только без масти. Саша случайно увидела шрам, но ни мама, ни папа не рассказали, что это значит и значит ли что-нибудь вообще. А еще брат носил повязки на руках, и Саша понятия не имела, что под ними скрывается. Однажды, когда они его навещали, пришло время пить таблетки, но брат выбил капсулы из руки врача, и им с мамой тотчас пришлось уйти.