Приехала Анька!!!
Боже мой, как же я ей рада!
Анька — это самое неповторимое существо в мире.
Я прилетела с одним небольшим чемоданчиком и маленькой сумочкой.
Анька прилетела с тремя чемоданами, ноутбуком, двумя сумками размером с мой небольшой чемодан, тремя пакетами, в которых были виски, духи и еще какая-то дребедень из «Дьюти фри». А в руках она держала большого плюшевого шарпея.
Не знаю, с кого Маршак писал свои стихи, но если бы они не были написаны, то их бы написала я: «Анька везла багаж: три пакета, чемодан, саквояж, корзину картинку картонку и плюшевую собачонку».
Я всегда поражаюсь: ну как с такими деньгами и не выглядеть настоящей леди?
Естественно, в аэропорту я ей это сразу и сказала:
— Ань, не быть тебе леди. Ни-ког-да!
Анька вздохнула и посмотрела на плюшевого шарпея.
— Ну, он ведь классный, правда?
— Да зачем он тебе?
— Он на меня так смотрел, — ответила Анька и скорчила жалостливую, грустную гримасу, изображая, как этот шарпей смотрел на нее с витрины.
— А виски? Три пакета. Бутылки тоже на тебя смотрели?
— Виски я купила для тебя.
— Для меня? — удивилась я и отобрала у нее шарпея. — Я никогда не пила виски. Тебя что, в самолете подменили и ты забыла вкусы единственной подруги?
— Ничего я не забыла. Только вкусы надо иногда развивать. Весь цивилизованный мир пьет виски. И мы тоже должны стать частью этого мира.
— Понятно. Видимо, в самолете ты сильно ударилась головой.
— Прекрати иронизировать! — возмутилась Анька. — Ты даже спасибо мне не сказала. И приехала я тоже для тебя. Между прочим!
Вранье. Чистой воды враки. Никогда и ни за что нельзя заставить Аньку сделать то, чего она сама не хочет.
Кстати, я перечитала немало книг по психологии, чтоб научиться с ней правильно общаться.
Правильно — это значит не в ущерб себе. Или даже можно сказать, себе на пользу.
Я прекрасно знала, что она клюнет на домик с бассейном, за который не надо платить.
Анька была разочарована: я обещала ей трехэтажный особняк, а жить нам предстояло в обыкновенном, в один этаж, доме. Но я сказала, что если ей действительно понравится в Африке, то мы в любой момент снимем более дорогое жилье, и Анька быстро успокоилась.
Когда все чемоданы были распакованы и все вещи уложены в шкафы, я обняла плюшевого шарпея и сказала подруге:
— Я хочу замуж.
Анька пила кофе и чуть не поперхнулась.
— Прямо сейчас?
— У меня не было секса вот уже месяц, — объяснила я.
— А при чем тут муж?
— Я хочу нормального ежедневного секса, — еще раз попыталась объяснить я свою проблему.
— Нормальный ежедневный секс можно получать и не от мужа. Кстати, а почему бы нам с тобой не поехать в какой-нибудь паб или клуб и не познакомиться с этим… южноафриканским сексом? — предложила Анька и, похоже, сама от своей суперской идеи чуть не улетела в облака.
— А на чем мы поедем? — спустила я ее с небес на землю.
Здесь стоит объяснить, что ЮАР — очень специфическая страна: в ней нет общественного транспорта.
Тут есть небольшие маршрутные такси, на которых разъезжает все черное население. Вообще, это зрелище не для слабонервных. В обыкновенную маршрутку, как кильки в банке, набиваются по двенадцать-пятнадцать человек и в скрюченном положении добираются куда надо.
Белые люди в таком транспорте не ездят. Белые люди ездят на машинах. На своих. Слава богу, брат, узнав, что у Аньки есть права, согласился купить нам машину. Поэтому первым делом на завтра у нас была покупка машины. Но, видимо, Анька забыла, что мы пока не на колесах.
— Можно попросить Ингу, — предложила я.
— Да, похоже, тебе совсем невтерпеж. Хорошо, звони. Честно говоря, мне она даже немного понравилась. Такая тихая, спокойная, уравновешенная особа. Может, ты ошибаешься и она совсем не стерва?
— Я когда-нибудь ошибалась?
Анька задумалась.
— Да так сразу и не вспомнишь…
— Нечего вспоминать. Я ошибалась много раз в жизни, но в людях — никогда.
— Ладно, не буду спорить. Звони Инге.
Не прошло и получаса, как Инга была у нас.
— Девочки, только давайте договоримся сразу: я не осуждаю вас, вы не осуждаете меня. Что бы с нами ни произошло, все остается между нами. Ты, — обратившись ко мне, сказала Инга, — не рассказываешь Денису обо мне, я ничего не рассказываю о тебе. Если ты откроешь рот, то открою его и я, и уж поверь мне, я не только расскажу, а еще навру ему с три короба. И поверит он мне. Можешь в этом не сомневаться.
Анька подошла ко мне, похлопала по плечу и сказала:
— Да, Лорик, в людях ты разбираешься. Теперь я в этом уверена на все сто.
В машине Инга сказала:
— Значит так, девочки. Денису я сказала, что мы едем по магазинам, а потом пойдем в тихое место попить кофе. Говорю теперь и вам, чтоб вы были в курсе, где мы.
— А куда мы едем на самом деле?
— Ой, на самом деле мы едем в один потрясный ночной клуб. Там такие мальчики!
Я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Как будто пришла на дискотеку с мамой и родительница при мне начала заниматься любовью с каким-то сопляком. Да еще и заставляла меня наблюдать за этой сценой.
Но Инга была абсолютно спокойна и даже напевала себе под нос какую-то мелодию.
— Теперь так, — вдруг резко прервав свое пение, сказала она, — много не пейте, чтоб не терять контроль, и самое главное — к черным даже не приближайтесь.
— Почему? — спросила Анька.
— Потому что. Всё. Это закон такой. Помните игру такую: черно-белое не носить, да-нет не говорить. Так вот: с черными — нельзя. И точка.
Спорить мы с ней не стали.
Клуб находился в самом центре Йоханнесбурга.
Мы заплатили за вход, нам сразу выдали по стаканчику какой-то жидкости неопределенного цвета, и мы зашли внутрь здания.
Большой, просто огромный, высокий холл.
Дизайн был потрясающим. Большая часть клуба была разделена перегородками из глыб разнообразных форм на множество небольших открытых комнаток. Кое-где виднелись водопады и странные экзотические растения в кадках, а то и просто растущие будто из пола.
По всем стенам высотой примерно в три этажа лилась вода и собиралась в небольших фонтанчиках, которые находились у каждой «каменной» комнатки. В фонтанах плавали желтые и красные рыбки.
Так и хотелось попросить у персонала сачок, поймать одну и проверить, умеет ли она исполнять желания.
На первом этаже было много уютных диванчиков, на которые можно было приземлиться. А в самом центре находилась большая танцплощадка.
Лестницы, расположенные по всему периметру клуба, вели на второй этаж, где стояли диваны и журнальные столики.
Бар находился на первом этаже, рядом с танцплощадкой.
Официантки — все как на подбор восхитительно сложенные темнокожие девочки с красивой грудью были одеты в незатейливые цветастые юбки из африканского шелка. Помимо юбок на них были бусы — много-много рядов разноцветных стекляшек — и браслеты на руках и ногах. И все! Нет. Еще у них были цветы в волосах. Все было яркое, но подобрано в тон.
Девушки стояли только при входе и всем раздавали напитки. В баре было около десяти барменов, которые работали очень быстро и утоляли жажду тусовщиков.
Напиток, который нам выдали, был сладким и терпким, но таким убойным, что минут через десять я почувствовала, как у меня начинают подкашиваться ноги.
Музыка была отвратительная. Бумц-трамбц, бумц-трамбц. Танцевать под нее было невозможно, можно было только попеременно дергать то правой, то левой коленкой.
Когда я осушила второй бокальчик и предложила где-нибудь присесть, Инга сказала:
— Никаких посиделок, мы сюда не за этим пришли. Значит так. Идем, выбираем себе мужчину и тусуемся с ним.
— А где выбираем? — спросила я.
— А где тусуемся? — спросила Анька.
— Выбираем вон там, — ответила Инга и показала в круг, где стоял народ и дрыгался. — А для тусовки есть разные места. Для начала, для знакомства, можно опуститься на какой-нибудь диванчик, так сказать, для аперитива, а если захочется чего-нибудь большего, вон там, — она показала на дверь за баром, — есть очень уютные кабинки. Они немного тесные, но на полу такой шикарный мягкий ковер, что можете не переживать. Вам понравится. Вот, возьмите презервативы и засуньте в лифчик.
Мы с Анькой сделали так, как она нам сказала.
— Да, девочки, и ровно в двенадцать встречаемся у машины. Сверим часы. Так, на моих девять часов тридцать семь минут. На ваших?
— Столько же, — ответила Анька.
— Ага, — кивнула я.
— Ну что, тогда по матрешкам? — спросила она.
Мы кивнули.
— Только держите себя в руках. Много не пейте, и чтоб ровно в двенадцать были у машины.
— Надеюсь, в двенадцать ноль один машина не превратится в тыкву? — спросила я у Аньки, когда Инга, уже дрыгая ногами под дзынь-бумс, пошла в самое сердце танцевального круга.
— Превратится. И машина в тыкву, и наша Инга в порядочную домохозяйку…
— Ладно, что будет — то будет. Пойдем.
— О, как тебя приперло-то, — услышала я от Аньки…
Попадать в ритм было ужасно трудно. Нога почему-то разъезжались и немного подкашивались. Я попробовала качать бедрами, но это выглядело немного пошловато. Тогда я просто встала и на «трамбц» кивала головой, а на «бумц» делала щелчок пальцами правой руки.
Осмотреться и оценить танцующих было крайне тяжело, потому что народу вокруг было очень много. Очень скоро я почувствовала, что к моей заднице сорок восьмого размера кто-то прижался. Повернуть голову я не успела, потому что неизвестный нежно обнял меня сзади и поцеловал в шею. Оглядываться не было никаких сил, потому что мне стало настолько приятно, что я готова была сбросить при всех одежду, не стесняясь ни сорок восьмого размера, ни целлюлита, который к нему прилагался вот уже почти десяток лет. А незнакомец тем временем на «бумц» правой рукой гладил мою левую грудь, а на «трамбц» левой рукой через молнию джинсовой юбки пытался протиснуться туда, куда посторонним вход запрещен.