— Вам повезло. Если б в моей семье были такие же понятия… Но, к сожалению, мы жили очень замкнутым мирком.
— Наверное, ваши работали где-нибудь в промышленности?
— Нет, они фермеры. Две недели каникул были для пас единственной возможностью поехать за границу и хоть что-нибудь увидеть.
Адлер снова наполнил стакан Максвела. Превосходное ячменное виски еще больше подогрело в Максвеле желание обернуться космополитом.
— Я унаследовал участок в тысячу акров, притом в совершеннейшей глуши, — продолжал Максвел. — И мое будущее было полностью предопределено всем устройством тамошней жизни. Ведь и поныне можно попасть в рабство у земли, как в средневековье.
— Что вы имеете в виду под рабством?
— О какой же свободе может идти речь, когда над тобой довлеет неизбежность. А тратить силы на отчаянные попытки одолеть серость жизни нет смысла, потому что ничего, решительно ничего нельзя в ней изменить. Если бы я пошел предназначенным мне путем, то мог бы точно предсказать свою судьбу на пять лет, на десять, до конца жизни. Даже пришлось бы выбирать жену не по своему желанию, а ту, которую подставит сама система жизни; я не хотел этого, не хотел, чтобы и мои сыновья были обречены жить в подобной тюрьме, которая так страшит меня самого.
— Какой же вы нашли выход?
— Я снялся с места и пошел в море. Море было моим Катманду[1].
— Ну и как, успешно?
— Нет. Оказалось, один замкнутый круг сменился другим. Но ведь должно же быть в жизни то, что предназначено познать и открыть именно тебе.
— Да вы просто купец-авантюрист, — рассмеялся Адлер, — только родились не вовремя. Признаться, и у меня бывают подобные порывы. Но, вероятно, от того, что меня воспитывали в более либеральных традициях, я чувствую не столь сильную потребность в протесте. Однако расскажите мне, как же вы все-таки попали в эту страну.
— Наш корабль стоял тогда в Буэнос-Айресе. Я подхватил какую-то инфекцию и провалялся в госпитале около месяца. Для поправки здоровья мне кто-то предложил съездить сюда на отдых, но я решил здесь остаться.
— Вас очаровала эта страна?
— Скорее привлекла возможность быстро сделать деньги, но мне действительно очень поправился и сам край, а теперь нравится все больше. Здесь все покамест сохранилось почти нетронутым.
— Да, да. Ну а как же вы начали свое дело?
— Наверное, вы не помните, что пять лет назад под мостом Рио-Гранде не было сетки, и грузовики, которые сваливались с него, уносило рекой. Так вот я занимался тем, что покупал затонувшие грузовики по сотне долларов за пару и ремонтировал их.
— И теперь у вас целый автопарк.
— Около сорока штук!
— Дела идут хорошо?
— В общем-то справляюсь, хотя у нас проблемы с рабочей силой.
— Неужели? А какие?
— Мы имеем первоклассное техническое обслуживание. Очень хороших механиков. Но вот шоферы подводят. Совершенно неуправляемый народ. Занимаются, когда и где только могут, контрабандой и к тому же еще пьют. У нас невероятное количество несчастных случаев.
— Вы не должны с этим мириться!
— Да я и не хочу. Но что делать? Пока мы не нашли способа заставить их подчиняться дисциплине. Это наше самое больное место.
— Вам следует поступить так, как мы в свое время. Наймите промышленного психолога. У нас вначале тоже возникали трудности с местной рабочей силой, но теперь никаких проблем.
— А не могли бы вы сказать, к кому мне обратиться? Буду очень вам признателен.
— К сожалению, этот человек приезжал к нам из Германии и уже уехал обратно. А здесь, в Южной Америке, вам не найти таких специалистов. Но если вы посчитаете нужным, я буду рад показать вам свод его заключений и рекомендаций.
— Большое спасибо.
— Давайте поговорим теперь конкретно о деле, — сказал Адлер. — Хотя ваши водители оставляют, конечно, желать лучшего, сама ваша фирма имеет прекрасную репутацию. Было бы хорошо, если мы с вами сможем сотрудничать. Вы, наверное, имеете представление, чем занимается наша компания.
— Кто ж не знает.
— Сахар, хлопок, цитрусовые, овцы и лес. Единственное, куда мы не хотим входить, это перевозки. В настоящее время у нас контракт с Каррансой. Но, как вы можете себе представить, это нас не очень радует.
Максвел был уверен, что «Гезельшафт» вот-вот окончательно обовьет Каррансу своими сетями, сожмет его, как питон добычу, и раздавит. Компания сбивала цены на все товары, которые производил Карранса, она могла себе это позволить, будучи достаточно сильной, чтобы идти на временные убытки.
— Говорят, Карранса катится к полному краху.
— Но еще недостаточно быстро. Кроме того, у меня есть основания подозревать его в саботаже.
— Вполне логичное подозрение. Невозможно рассчитывать, что работать на вас он будет с большим энтузиазмом.
— К тому же он обслуживает грузовиками нашего единственного серьезного конкурента — колонию «Маргаритка».
Колония была кооперативным объединением местных мелких фермеров; это больное, обреченное создание, плод незрелых решений последнего правительства, сейчас стремительно приближалось к банкротству.
— Карранса держится независимо, — сказал Максвел, — это единственное его достоинство. Если можно это считать достоинством.
— Я хочу, чтобы вы заняли его место, — сказал Адлер. — Как вы на это смотрите? У него сто сорок грузовиков. Мы бы передали вам контракт. И даже подумали бы, как финансировать эту сделку.
— Он никогда не уступит, — возразил Максвел. — Это для него вопрос чести. Он скорее умрет, чем пойдет на это.
— Но все равно подумайте о нашем предложении. Можно найти выход. Карранса почти уже загнан в угол. Каждый день наживает себе все новых врагов. Я слышал, что теперь он не в состоянии даже расплачиваться с полицией. А это уже верный признак конца.
— Говорят, у него какие-то сложности с женщинами, — сказал Максвел. — Не думаю, чтобы Карранса мог сейчас с успехом вести войну на два фронта.
— Значит, имейте в виду, — сказал Адлер, — как только вы решитесь, дело перейдет в ваши руки. — Поколебавшись, он добавил: — Можно было бы устроить так, чтобы вы обеспечивали нас грузовиками и техническим обслуживанием, а мы бы на время контракта взяли на себя ваших водителей. Им бы пошел на пользу наш курс подготовки персонала. Действительно, вы не узнаете их, когда они к вам вернутся, это я вам гарантирую.
3
Случай, происшедший уже на следующий день, заставил Максвела призадуматься над предложением Адлера. Может быть, в сотрудничестве с «Гезельшафтом» и есть выход из трудностей с шоферами.
В то время Максвел обслуживал строительство поселка для нефтяников, которое вели американцы в джунглях в сорока пяти километрах от города. Разборные домики подвозили по железной дороге на открытых платформах почти к самому поселку, но американцы решили нанять шестнадцать грузовиков Максвела для перевозки мебели и других вещей первой необходимости: холодильников, стиральных машин, всякой аппаратуры, которую рискованно отправлять транзитом по железной дороге.
Сложность возникла в восьми километрах от лагеря у моста на Рио-Гранде, подъезд к которому так узок, что железнодорожное полотно и автомобильная дорога подходят друг к другу совсем вплотную и буквально протискиваются вместе. Ширина этого длиннейшего в Латинской Америке моста позволяла ехать только в одном направлении. Светофоры, установленные по обоим его концам, редко когда работали, но даже если и случалось такое, па них особенно не обращали внимания, в результате там возникали постоянные заторы, вспыхивали скандалы из-за упрямых отказов уступить дорогу, иногда происходили и настоящие стычки; все это превращало переезд через реку в довольно опасное занятие.
Максвел знал по опыту, что, если предоставить шестнадцати грузовикам самостоятельно пересечь мост, то это займет несколько часов, поэтому он решил послать туда своего управляющего Адамса, чтобы тот организовал переправу, но из-за укуса какого-то насекомого Адамс слег, и Максвелу пришлось отправиться самому. Недалеко от моста находилась железнодорожная станция, и, решив заехать туда, чтобы выпить что-нибудь прохладительное, Максвел был удивлен, заметив состав с разборными домиками, который должен был пересечь мост еще полчаса назад. Станция, обычно заполненная местными жителями, приходившими сюда поглазеть на проезжающие поезда, была неузнаваемо пустынна, не было видно ни одного продавца с напитками. Максвел поехал дальше к мосту, но дорога вскоре оказалась забитой оставленными машинами. Пройдя сотню метров, он увидел один из своих грузовиков, но дверь была заперта, и шофера нигде не было видно. Он обратился к американцу, рабочему-нефтянику, который, невозмутимо жуя резинку, сидел одиноко в своем «джипе», застрявшем среди других машин.
— Из-за чего затор? — спросил его Максвел.
— Два парня затеяли дуэль на мосту.
Это объяснение нисколько не удивило Максвела. Дуэли были неотъемлемой частью местного колорита; тех, кто в них участвовал, казалось, снедало одно желание: как-нибудь пооригинальней и эксцентричней решить между собой спор; так, на прошлой неделе двое сцепились на том, кто же из них прыгнет в глубокий пруд, хотя оба не умели плавать, и в результате оба утонули. Поэтому столь простая причина задержки успокоила Максвела: вопрос чести обычно разрешался здесь довольно быстро, и движение на дороге скоро должно возобновиться.
В то время как он медленно шагал по направлению к мосту, его неожиданно подхватила толпа спешивших на дуэль зрителей из ближайшей деревни Пайлон; все они были в приподнятом, праздничном настроении. Как-никак представился случай пошутить, посмеяться, повстречать знакомых и погладить украдкой кругленькие бока. День стоял замечательный, мягкий, солнечный; свет щедро заливал все вокруг, и прекрасное стальное плетение моста сияло, как кудрявое облако, высоко над рекой. Максвела несло вместе с толпой к въезду па мост: дух веселья, царивший среди окружающих, пе