— Значит, ты ничего никогда не слышал об этом озере?
— Нет.
— У него плохая слава. Если, например, поедешь с лодочником и свалишься в воду, он тебя не станет спасать. Так рассказывают. А если никого нет вокруг, то он еще и затолкает тебя под воду.
— То же самое говорят о Титикаке. Мораль — никогда не езди с лодочником.
Максвел повернул голову, чтобы проверить направление. Из-за острова появилась рыбачья лодка. Один человек греб, а другие забрасывали в воду восьмигранную рыболовную сеть.
— Рыбаки везде очень суеверны, — сказал Максвел. — Лучше им не встречаться, когда у них неудачный лов.
— Никто из них не выходи в туман, — сказала она. — Потому что их должно быть видно с берега.
Максвел снова повернул голову, чтобы посмотреть на лодку. Она направлялась к берегу.
— Куда мы плывем? — спросила Роза.
— В укромное место. Зачем же, думаешь, мы взяли лодку?
— Ты говоришь про остров?
— Про него.
— Нас увидят.
— Только через сильный бинокль.
— Там привидения.
— Не пытайся отговорить меня. Здесь везде привидения. Если я не могу остаться у тебя на ночь, то пусть это будет тогда на острове.
— Он слишком далеко. Ты будешь без сил, когда мы доберемся туда.
— Не буду. Это я тебе обещаю.
— Но ведь они увидят нас.
— Даше они не могут увидеть другую сторону острова. Их взгляд не может проникнуть сквозь камень. Роза, ох Роза, ты ведь не хочешь сказать мне нет, верно?
— Я и не говорю нет. Только я не хочу неприятностей.
— Никаких неприятностей не будет.
— Мы должны будем поехать сразу же обратно, чтобы успеть на автобус.
— Да, мы поедем сразу же обратно, чтобы успеть на автобус. Есть еще какие-нибудь возражения?
Она покачала головой.
— Больше не могу придумать.
— Но ты ведь хочешь быть со мной, верно?
— Да.
— А я было подумал, что уже потерял тебя. Я хочу доказать, что для меня ты значишь.
— У тебя на это будет всего несколько минут. А тут нужны часы и часы.
— Ну вот мы и добрались, — сказал он. — Теперь наш час.
Она все еще немного нервничала, глядя на рыбачью лодку, скользившую по неподвижной глади воды уже совсем близко к Тапачуле. С расстояния вид домов упростился до цепочки правильных геометрических фигур.
— Отсюда нас не видно, — сказал Максвел, — Мы здесь скрыты с тобой ото всех, как ночью за стенами спальни.
Остров оказался выступающей из воды частью горного кряжа, на скалистой поверхности которого сохранились руины какой-то забытой цивилизации, развалины окружены были плотным кольцом колючих кустарников. С противоположной стороны тянулась черная полоса ровного берега не шире ладони; не было ни просвета в зарослях кустарника, ни пятачка земли, чтобы прилечь.
Они снова сели в лодку и поплыли обратно в Тапачулу, которая начинала постепенно вырастать перед ними из озера. Желтый бумажный змей вился и нырял над поселком, а над озером раздавался колокольный звон.
— Возвращайся со мной, — сказал Максвел.
— Как я могу?
— Давай возьму тебе билет на самолет на понедельник.
Она покачала головой.
— Я могу снять для тебя и твоей мамы дом где-нибудь в пригороде. Никто бы и не узнал, что вы там.
— Все бы узнали. Я бы не смогла спать по ночам.
— Мы поговорим еще раз в следующий выходной. А ты пока выясни, как мама на это смотрит.
— Мне кажется, тебе было бы лучше больше здесь не появляться, — сказала Роза. — Давай встретимся в столице. Мне спокойней, когда вокруг люди. Ты можешь найти меня в Промышленном банке. Но запомни, я теперь Роза Медина.
— Роза Медина, — повторил Максвел. — Промышленный банк. На углу улиц Кортеса и Комерсио.
— Правильно. Я там с восьми до четырех. Лучше звони утром, пока телефон не очень занят. А живу я вниз по этой же улице, у меня, правда, нет телефона. Сколько сейчас времени?
— Осталось десять минут, — сказал он. — Не беспокойся, я успею. Я могу забрать тебя в субботу, — сказал Максвел, — и мы бы вместе поехали куда-нибудь, например, в Потоси или в Главный заказник.
Роза кивнула, но он заметил, что она его почти не слушает.
— Ты бы хотела поехать?
— Это было бы чудесно, — сказала она.
— Значит, мы едем?
— Посмотрим. Позвони мне.
Они были уже в пятидесяти метрах от берега, когда несколько рыбаков, которые были заняты своими сетями, выпрямились и пристально на них посмотрели.
23
Контора Дуайта Морфи находилась в ста шагах от английского клуба в напоминавшем его расшатанном деревянном строении. Рента за эти дома была самая низкая в городе, и это привлекало благотворительные организации, которые были готовы закрыть глаза на облупившуюся краску, голые половицы, перебои в электроснабжении и плохо действующий водопровод.
Максвел обошел две глубокие, желтого цвета лужи и, миновав три пролета лестницы, оказался в комнате Морфи, где тот сидел среди беспорядочного нагромождения всякого конторского хлама, двух старых пишущих машинок и картотечных ящиков. На крышке его стола под слоем морилки проступало выведенное трафаретом имя фабриканта, производящего тракторы. Максвел слышал, что Морфи сам делает для себя мебель. Этот Морфи оказался человеком с такой умиротворяющей манерой держать себя, какую Максвел никогда ни у кого не встречал; он был по-американски высок и сухощав, рукопожатие сильное и добросердечное, голос мягкий и ровный. Но к тому же в нем чувствовался и деятельный характер. Максвел застал его за починкой настольной лампы. Он быстро с ней покончил, проверил и с удовлетворенным кивком отставил в сторону. В течение первых десяти минут пребывания Максвела в его кабинете телефон звонил трижды, и он отвечал неторопливо, голосом бесконечно терпеливым и смиренным. Служащие беспрестанно входили и выходили без всяких церемоний, оставляя или забирая какие-то бумаги, пакеты, или просто здоровались, идя мимо его комнаты. Каждого он приветствовал ласково, как брата или сестру, и обязательно за что-нибудь благодарил.
— Доктор Рибера сказал мне, чтобы я зашел к вам, — сказал Максвел.
— Очень рад. Как поживает доктор Рибера?
— Кажется, прекрасно.
— Очень отзывчивый человек. Я испытываю к нему огромное уважение. Он относится к наиболее привлекательному типу молодых государственных деятелей. Я рад, что он попросил вас заглянуть сюда.
— Это был скорее наказ, чем просьба. У меня возникла одна проблема, которую, как он сказал, только вы сумеете разрешить.
— Буду рад вам помочь.
Снова зазвонил телефон. Морфи успокаивающе проговорил что-то в трубку, потом доверительно объяснил Максвелу:
— Звонила моя жена, чтобы я не забыл сделать для нее покупки.
У Максвела возникло ощущение, будто Морфи пустили его за порог своего дома.
— Она занята сейчас переводами, — продолжал миссионер, — а мне не составит труда зайти по дороге в магазин… Ну так расскажите, что у вас за проблема.
— Я стал владельцем участка земли между Рио-Негро и Рио-Гранде, — сказал Максвел. — В данный момент там ничего пока не делается. Так вот, по-видимому, туда переселилось много живущих по реке индейцев. Ведь теперь их гонят со всех остальных мест.
Морфи кивнул.
— Племя макас, — сказал он. — Великолепные рыбаки. И к тому же очень привлекательны собой. Результат разумного питания.
— На них постоянно нападают команды рыболовецких судов, которые промышляют на этой реке. До меня дошли слухи, что они бросают в каноэ ручные гранаты и используют пулеметы.
— К несчастью, это не только слухи, — сказал Морфи, — это происходит уже довольно давно.
В комнату вошла маленькая девочка с корзинкой фруктов. Морфи выбрал апельсин. Погладив девочку по голове, он протянул ей монету, сняв ее сверху небольшого столбика, выложенного на столе. У Максвела создалось впечатление, что отсюда никого никогда не прогоняют.
— Положение макас отражает судьбу любого примитивного народа, — сказал Морфи. — Никому не дано задержать прогресс, но процесс изменений может принимать довольно жестокие формы.
— А вы можете предложить какой-то более безболезненный путь?
— Возможно. Вы знаете Адлера из «Форсткультур Гезельшафта»? У меня был с ним разговор. Он спрашивал совета по тому же самому поводу. Мы обсуждали всевозможные варианты. У меня возникло ощущение, что ему было больше сказать, чем мне. — Мягкий смешок Морфи походил скорее на вздох. — Он очень гуманный человек, вы не находите?
Максвел хмыкнул, что можно было бы принять за знак согласия.
— Тысячи квадратных километров земли расчищены от леса. Это правильно и неизбежно, но это лишило туземное население естественных источников питания. Что же в результате произошло? Чтобы жить, они были вынуждены убивать скот поселенцев, и, совершенно естественно, последовали ответные меры. В индейцев стреляли, их отравляли, бомбили с воздуха, заражали микробами смертоносных болезней, в общем, уничтожали всеми способами.
Морфи был преисполнен беспристрастного понимания противоречивых и трудных положений, в которых оказываются различные представители рода человеческого. Индейцы — божьи создания, таковы же их убийцы. Он делал попытку понять и тех и других в поисках путей миротворения.
— Пока мы не смогли найти решения, которое бы полностью нас удовлетворяло, — сказал Морфи, — Доктор Рибера, видимо, сказал вам, что с помощью нескольких великодушных друзей мне удалось устроить приют для этих бедных людей, и там они могут привыкнуть к условиям нашего общества. Однако масштабы расчисток леса столь велики, что мы не в силах справиться с их последствиями для индейцев, и Адлер пришел нам на помощь, подав, как мне кажется, великолепную идею. Она касается тех индейцев, живущих вдоль реки, о которых мы с вами говорили. Он предлагает их использовать для привлечения туристов.
— А разве тут водятся туристы?
— В данный момент их нет, верно, но Адлер полагает, они бы стали приезжать, будь у нас что им предложить. И я с ним согласен.