В течение трех недель моя мама продала достаточно товаров, чтобы попросить Джо прислать еще: пять наборов по 3,95 доллара, несколько наборов по 1,98 доллара, "которые лежат в кухонном шкафу без этикеток, так что наклей на них этикетки". И еще, дорогая, наполни около 6 маленьких баночек крема в большую банку в шкафу (помнишь, как я это делал) и наклей на них этикетки от крема для глаз - совсем крошечные, которые лежат в твоем комоде, вторая снизу, а также еще 2 мандариновые пудры, но заверни их поплотнее, так как в прошлый раз они немного пролились". Я могу представить себе ее облегчение и даже восторг, когда она добавила: "Правда, дорогая, я делаю здесь свои расходы". Она подписала: "С океанами любви и поцелуем на каждой волне".
Мы пробыли там еще три недели - шесть недель в общей сложности - и вернулись домой в середине марта. Это определило образ жизни на следующие несколько лет.
К 1939 году мы с мамой стали приезжать во Флориду раньше и оставаться там дольше. Мне уже исполнилось шесть лет, и я был достаточно взрослым, чтобы ежедневно с 8:30 до 19:00 посещать Нормандскую школу на соседнем Нормандском острове - все дети, чьи родители жили в отеле, ходили туда же, - и достаточно взрослым, чтобы писать отцу, рассказывая, как я по нему скучаю.
"Дорогой папа, - написала я. "Я посылаю тебе немного волшебного песка, чтобы ты мог попросить своих офисных людей занять твое место и сказать им, что ты никогда не был в Майами и что твой мальчик очень скучает по тебе, и ты должен приехать сюда. Спасибо, папочка. Целую тебя", - и я закрыл остаток страницы крестиками.
Песок, должно быть, подействовал, потому что дальше я написала: "Совсем скоро у меня будет день рождения, и я так рада, что твои бизнесмены разрешили тебе приехать сюда на мой праздник. Сейчас мне нужно идти в школу, папочка, поэтому я не могу написать все поцелуи, но когда ты придешь, я подарю их тебе по-настоящему. Твой большой мальчик, Леонард".
А в следующем письме я пожаловался, что это несправедливо, "потому что ты прислал мне только один поцелуй, а ей ты прислал много писем, а мне - только одно. Я очень скучаю по тебе".
Мои родители действительно отправляли "много писем" туда и обратно. Но моя мать больше не посылала "океаны любви и поцелуй на каждой волне". (Письма моего отца к матери исчезли, но отец хранил всю мамину переписку).
Вместо этого она рассказала о последней эволюции своей стратегии "Tell-A-Woman": она разослала открытки - почти 150 штук - с сообщением о своем прибытии в отель "Чарльз" в Майами-Бич. Она также платит одной из своих клиенток - даме с впечатляющим именем "старые деньги", как она выразилась, - 20 процентов от своего дохода за то, что она "разговаривает с дамами, а я делаю все остальное". Она с радостью отметила, что нашла местные источники баночек и масел, которые были намного дешевле, чем в Нью-Йорке. Она напомнила моему отцу, чтобы он прислал "этикетки для крема для глаз, а также лицевые этикетки, так как они мне скоро понадобятся".
Поездка во Флориду была абсолютно правильным решением, - написала она. "Поверьте, я много работаю, чтобы свести концы с концами, но Флорида - самое подходящее место для косметики. Женщины здесь любят тратить деньги".
По мере того, как длился февраль, обсуждалось и другое решение, которое она обдумывала относительно будущего их брака.
МР. ЭСТЕ ЛАУДЕР
Мой отец был терпеливым человеком, чье острое чувство юмора уравновешивало целеустремленность моей матери. Однажды он сказал друзьям: "Я иду туда, куда идет она. Мы всегда идем на компромисс". А в другой раз он пошутил: "Нет, конечно, мы не так часто встречаемся. Всего шесть вечеров в неделю".²⁶
Он был доверенным лицом и надежным союзником моей матери, но его терпение истощилось.
Многие деловые контакты моей матери возникли благодаря общению. "В любой момент я приглашала потенциального покупателя к нам домой на ужин или, не задумываясь, назначала встречу в ресторане", - позже писала моя мама. "Мой муж предпочитал менее суетливую жизнь. Я любила вечеринки, а он предпочитал ужинать дома, слушать радио, читать - и уж точно не ходить в гости шесть вечеров в неделю".
Были и другие, более глубокие различия, признавала моя мама. "Когда я входила в комнату, он всегда откладывал газету в сторону и всегда, всегда останавливал свои дела, чтобы выслушать меня. Но я просто не могла сделать то же самое для него на том этапе нашей жизни. Когда он хотел поговорить, я обычно уходила в другой мир, размышляя, проектируя, планируя, размышляя над дюжиной проектов, вихрем проносясь в голове".
Моему отцу было нелегко. После закрытия Apex Silk Company мой отец попробовал заняться другими делами. Он открыл небольшую сеть ланчеонов под названием "Дипперс". (Мороженое было восхитительным.) Но в условиях, когда экономика была на волоске - она не восстанавливалась до тех пор, пока Соединенные Штаты не вступили во Вторую мировую войну, - ничего не получилось. Должно быть, ему было обидно и страшно не иметь возможности обеспечить свою семью, быть низведенным до роли помощника жены, называться "мистером Эсте Лаудером".
В то же время моей маме было нелегко. Окруженная хором отговорок со стороны благонамеренных родственников и друзей, призывавших ее бросить это хобби - "возиться с чужими лицами" - и вернуться к роли жены и матери, все больше сомневаясь в способности Джо запустить успешный бизнес, отчаянно боясь, что ее заставят вернуться в Квинс, моя мать рассматривала свой начинающийся бизнес как единственный спасательный круг, единственный способ реализовать амбиции, к которым она так долго стремилась. Ничто не могло ослабить ее хватку. Ничто не могло встать на ее пути. В ее глазах в то время любой, кто не мог ей помочь, тянул ее вниз - и мой отец в том числе.
29 марта 1939 года она написала моему отцу авиапочтой из Майами-Бич: "Дорогой, честно говоря, я уже на дереве, так как чувствую, что ты не сможешь содержать меня одну без помощи моего бизнеса, а я хочу иметь дом, где я буду знать, что каждый месяц мне будут оплачивать газ и электричество, а также давать деньги на еду. Я хочу иметь все необходимое, что муж должен давать своей жене, и я готов платить за роскошь, но я знаю, что это невозможно сделать, так как за 9 1/2 лет ты сказал, что мы попробуем и, возможно, справимся, но, дорогая, я не могу больше пытаться. Я знаю, что развод причинит боль и тебе, и Леонарду, и, возможно, мне, но, черт возьми, дорогая, тебе даже трудно содержать себя, как же ты сможешь содержать Леонарда и меня?
"Иногда я готов на многое закрыть глаза, но то лето, которое я пережил 2 года назад, не имея в доме 2 центов на булочку, и разбить детский банк ради нескольких центов, навевает воспоминания, которые я не могу забыть. И если я вернусь назад, то боюсь, что мне придется работать до конца жизни, чтобы получить несколько предметов роскоши или жизненной необходимости".
В течение следующих десяти дней письма почти ежедневно летали туда-сюда между Нью-Йорком и Флоридой. С каждой идеей отца о том, как заработать деньги - открыть бизнес по производству ремней, заняться косметикой, - ее отношение становилось все жестче.
11 апреля она написала: "Ну, с прошлой недели я думала, думала и думала, а потом спрашивала, спрашивала и снова думала, пока наконец не решила, что лучше развестись, так как я знаю, что если вернусь, то не буду счастлива - как в прошлом году, если честно, я жалела, что не вернулась и не развелась [тогда]. Но я думала, что ошибалась, а ты был прав, но теперь я точно уверена, что хочу этого, потому что ты пишешь мне, что хочешь, чтобы я вернулась на 100 %, чтобы объединить наши доходы. Дорогая, я не могу этого сделать, потому что я не зарабатываю достаточно, чтобы начать объединять и откладывать резерв, чтобы ты когда-нибудь занялась бизнесом, и, возможно, у тебя получится, а если нет, что ж, я буду на много лет старше, устану, и у меня будет довольно тухлое будущее, делая процедуры для лица, чтобы свести концы с концами, поскольку ты никогда не давала мне уверенности, что способна содержать семью, и в довершение всего ты обещала пойти в школу и научиться новой профессии, но поскольку человек в школе, похоже, не поощрял тебя, ты отказалась от этого.
"Вы также написали мне, почему я [хочу] сначала попробовать развестись, чтобы поэкспериментировать над своими чувствами. Что ж, в течение 9 с половиной лет я проводила эксперимент и в конце концов пришла к выводу - я не могу больше жить так, как жила, в нищете, - пока не поднялась и не вернула нас туда, где я сейчас".
Она добавила: "Я не очень хорошо себя чувствую и не знаю, когда мне можно будет перестать стоять на ногах, расслабиться и отдохнуть. Но жить с тобой - я не представляю себе такого будущего, только такое, как у твоей матери: работать, беспокоиться, скупиться, зависеть от других - о, нет, только не от меня.
"Я буду усердно работать для своего ребенка и для себя, пока не увижу обратного. Так что давай останемся друзьями, и если когда-нибудь ты исправишься, а мы оба этого хотим, мы снова сможем быть вместе".
Убедившись, что в одиночку она сможет добиться большего, моя мать подала на развод в Майами-Бич, штат Флорида, 11 апреля 1939 года.
Глава 3. Красота – твой долг
С моим отцом, Джозефом Лаудером, в Майами, Флорида, 1939 год.
Семейная фотография Лаудер
Мне только исполнилось шесть лет, когда мои родители развелись. Отец приехал во Флориду в марте, чтобы отпраздновать мой день рождения и попытаться убедить маму изменить свое решение; когда он уехал, я так плакала, что едва могла дышать. Поэтому родители решили не говорить мне о своем решении расторгнуть брак. Когда мы вернулись в Нью-Йорк, мы с мамой сами переехали в другой жилой отель в Верхнем Вест-Сайде. Она сказала, что мой отец больше не будет жить с нами, потому что ему нужно переехать в центр города, чтобы быть рядом со своим бизнесом. Это была фраза: "чтобы быть рядом со своим бизнесом".