На одной леденящей душу открытке из моей коллекции изображена огромная толпа в Вене, собравшаяся поприветствовать Адольфа Гитлера после того, как нацисты аннексировали Австрию в 1938 году. Камера наведена на лицо женщины средних лет, ее внешность обычна, но выражение лица восторженное, правая рука вытянута для приветствия фюрера. Держа в руках эту фотографию и читая надпись на обороте, я перенесся из своего кресла в ту толпу. Мне не нужно было читать об этом книгу: благодаря открытке я был там. Это была фотожурналистика в лучшем ее проявлении.
Теперь вы понимаете, почему я подсел - и почему моя жена, Эвелин, называла мою коллекцию открыток своей любовницей.
(В итоге у меня накопилось более 125 000 старинных открыток. Большинство из них было передано в Бостонский музей изящных искусств, а отдельные коллекции - в нью-йоркскую галерею Neue Gallerie, основанную моим братом Рональдом, и в библиотеку Ньюберри в Чикаго. Вы можете ознакомиться с их подборкой в книге "Эпоха открыток: подборки из коллекции Леонарда А. Лаудера" (The Postcard Age: Selections from the Leonard A. Lauder Collection).
"МЫ МОЖЕМ ЭТО СДЕЛАТЬ"
Открытки стали "проходным наркотиком" к моей следующей коллекционной страсти: американские плакаты.
Свой первый плакат я приобрел в 1943 году, когда мне было десять лет. Управление военной информации (OWI) выпустило серию патриотических плакатов. "Свободные губы топят корабли", "Еда - это оружие, не тратьте ее зря" и, конечно, "Мы можем это сделать" (она же "Рози Риветер"), а также тысячи других лозунгов были воплощены в драматичных, ярких образах, которые поразили мое воображение. Один из самых запоминающихся: моряк, чей корабль был торпедирован, отчаянно тянется из темных вод под зловещим предупреждением из двух слов о последствиях сплетен об отходе конвоя: "Кто-то проболтался!"
Моей целью было собрать как можно больше военных плакатов, изданных OWI. Часами добираясь на метро и автобусах в отдаленные районы, я посетил все офисы OWI в Нью-Йорке в поисках недостающих номеров в серии. Это была не рутина - это был квест!
Я считаю себя патриотичным американцем, страстно любящим Соединенные Штаты. Во многом это связано с плакатами, которые я собирал во время войны, и укрепилось благодаря моему опыту службы в ВМС США.
Когда в 1945 году закончилась война, мне было двенадцать, и я собирался поступать в среднюю школу. На какое-то время мое увлечение плакатами сошло на нет.
Однако, сам того не осознавая, плакаты преподали мне важный и долгоиграющий урок: самый успешный плакат - это тот, который вызывает немедленную реакцию. Чем меньше слов содержал плакат, тем он был эффективнее.
Плакаты помогли мне развить чутье, которое я применяю в Estée Lauder для распознавания отличной рекламы: Должна ли картинка быть подкреплена горой текста, который вы никогда не запомните? Или картинка сама по себе может рассказать историю? На мой взгляд, существует прямая линия от "We Can Do It" к рекламе Clinique "Twice A Day".
Я помню точный момент, когда мой интерес к плакатам возродился. В 1977 году в Музее американского искусства Уитни проходила выставка под названием "Америка на рубеже веков". В углу одной из галерей была спрятана группа журнальных плакатов 1890-х годов.
В конце девятнадцатого века большинство журналов покупалось в газетных киосках, которые были почти на каждом углу. Обложки журналов были черно-белыми. Чтобы увеличить продажи, ведущие журналы приглашали известных художников для создания цветного постера к каждому номеру, который выставлялся в газетном киоске.
Дух этих живых снимков покорил меня. Они отражали уверенную в себе, кажущуюся беспроблемной Америку, передавая свежесть, невинность и волнение того времени. Сразу же после этого я решил собрать коллекцию этих работ, которую с самого начала собирался отдать в музей.⁷ (К счастью, моя семья была бесконечно терпелива, терпя мои отлучки по вечерам и выходным, а также растущие кипы плакатов в шкафах и под кроватью).
Мне нужно было многому научиться. Я бесконечно читал на эту тему. На основе этих знаний я начала обрисовывать, как будет выглядеть коллекция. Я определил изображения, которые считал необходимыми, а также общее "ощущение", которого я хотел добиться в завершенной коллекции. К тому моменту, когда я купил первый плакат, я уже настолько тщательно сформировал коллекцию, что каждое добавление заполняло определенный пробел - и, конечно, в дополнение ко многим замечательным сюрпризам. Например, туристические плакаты, которые бельгийский художник Анри Кассирс создал для компании Red Star Line, перевезшей более двух миллионов пассажиров из Антверпена в Нью-Йорк в период с 1873 по 1934 год, я впервые увидел в виде открыток, которые купил много лет назад по двадцать центов за штуку. Оказалось, что эти открытки были верхней половиной ежедневного меню в первом классе. Вы отрывали верхнюю часть и отправляли ее домой как приветствие с корабля. Мне нравилось соединять эти точки.
(В итоге я передал около двухсот американских плакатов в дар Метрополитен-музею в Нью-Йорке. Вы можете увидеть их подборку в книге "Американские художественные плакаты 1890-х годов в Метрополитен-музее, включая коллекцию Леонарда А. Лаудера").
Это была идеальная тренировка/практика для того, чтобы сделать окончательный шаг: коллекционировать произведения изобразительного искусства.
"КЛЕЙ ДЛЯ КОЛЛЕКЦИОНЕРОВ"
Я заинтересовался современным искусством еще в начальной школе. Я был без ума от кино и два-три раза в неделю ездил на метро один - в те времена у детей была необычайная свобода - чтобы посмотреть классические фильмы в Музее современного искусства. Если я приходил рано или у меня оставалось время после окончания фильма, я бродил по галереям. Тогда я не открыл для себя кубизм, но испытал огромное удовлетворение от того, что смакую картину снова и снова и делаю ее "своей"⁸.
Моими любимыми работами были "Прятки" Павла Челитчева, "Вечный город" Петера Блюма и, особенно, "Ступени Баухауза" Оскара Шлеммера, которые висели над главной лестницей при входе. Все эти картины объединяла новая точка зрения, новый способ взглянуть на вещи, так непохожий на фотографию.
Возможно, это и было тем семенем, из которого проросла моя любовь к кубизму.
Еще один важный момент произошел в 1966 году, когда компания Parke-Bernet, крупнейший аукционист изобразительного искусства в США до приобретения ее Sotheby's, выставила на торги коллекцию питтсбургского промышленника Г. Дэвида Томпсона. Это была необыкновенная коллекция искусства двадцатого века. Я ходил в Parke-Bernet два или три раза, просто чтобы посмотреть на работы. Это показало мне, как один коллекционер может собрать большую группу картин разных художников и при этом оставить на них свою личную печать. Какими бы разными они ни были, их связывало то, что я стал называть "клеем коллекционера"⁹.
В глубине души я думаю, что задавался вопросом, почему эта великая коллекция была разделена для продажи частным владельцам, когда она могла бы стать ядром нового музея или добавить сил уже существующему.
Моя первая крупная покупка на аукционе - коллаж Курта Швиттерса, немецкого художника-абстракциониста первой половины двадцатого века. Я помню, как сидел в торговом зале, поднимал руку и ужасался каждому шагу. Я не мог поверить, что предлагаю такие деньги - 3 500 долларов были для меня огромной суммой, - но я был очарован тем, как Швиттерс соединил различные предметы и материалы в единое целое, что было одновременно и понятно, и непонятно. Я мог смотреть на этот коллаж часами.
Я должен был получить его.
ТРИ "О"
Каждый заядлый коллекционер собирает свою коллекцию по разным причинам: кто-то делает это для инвестиций, кто-то - для конкуренции с другими людьми, кто-то - для того, чтобы позлорадствовать над своим кладом. Есть история об одном японском коллекционере, который так любил своего Моне, что попросил похоронить его вместе с ним.¹⁰
Не я.
Я коллекционирую по двум причинам. Во-первых, ради острых ощущений от создания полной коллекции. Тому, кто не является сумасшедшим коллекционером, трудно понять, насколько это захватывающе, когда ты можешь заполнить недостающий элемент коллекции. Это как вставить ключевой кусочек в пазл или разгадать сложную подсказку в кроссворде. Когда все точки соединяются, и все приобретает смысл, испытываешь глубокое чувство радости.
Заметьте, я сказал "полная коллекция", а не "энциклопедическая". На мой взгляд, избирательность всегда играет важную роль в формировании единой коллекции. В работах, которые я отверг, не меньше смысла, чем в тех, что попали в окончательный вариант; я выбрал их - или не выбрал - за их качество, композицию и историческую ценность. Эти решения отражают мое личное видение коллекции в целом.
Вторая причина, по которой я коллекционирую, - это сохранение и передача собранного мною материала нынешнему и будущим поколениям. Для меня высшее удовлетворение заключается не в обладании, а в создании достойной музея коллекции и ее передаче.
Путь к созданию целостной коллекции часто бывает неблизким - по крайней мере, так было в моем случае. Когда я начал покупать "серьезное" искусство, это была настоящая солянка из художников и вещей, которые мне нравились: Густав Климт, акварели Эгона Шиле и последний этюд к картине Шлеммера "Ступени Баухауза", которую я любил в детстве.
Я был готов влезть в долги, чтобы купить свою первую картину Климта. Хотя у меня был достаточно хороший доход, у меня действительно не было средств, чтобы коллекционировать искусство, которое я любил. Но моя мама говорила: "Ты жалеешь только о том, что не покупаешь". Я не хотела жалеть о том, что потеряла этого Климта.
Развитие невоспитанного, необученного глаза - это путешествие. Вы проходите путь от симпатии к хорошему, цените лучшее и любите лучшее. Мой брат Рональд, один из величайших коллекционеров нашего времени, сформулировал свой подход к коллекционированию так: "Три О": О!