С восходом солнца в городе становится людно. По звукам сплетен и глухого ворчания я выхожу на рыночную площадь в конце одной из улочек. Продавцы открывают палатки, женщины с огромными корзинами наперевес встают поодаль перекинуться парой слов. Вокруг туда-сюда шныряют детишки с ямочками на щеках, держа в руках буханку хлеба или сладкую булочку. На крышах толкутся чайки, клянча объедки. В воздухе витают запахи завтрака, и рука сама тянется к животу. Надо продать немного бусин и купить себе поесть. А там уже освоиться на местности и запастись необходимой провизией. На этом острове жители гораздо зажиточней нашего. Сразу видно, что торговля тут идет бойко, в руках людей мелькают монеты, упитанные плечи покрыты роскошными тканями. Не то что на убогих островах вроде Розвира. Эннор каким-то образом сам себя обеспечивает.
Неподалеку девушка с длинными темными волосами играет на скрипке и подбивает прохожих подкинуть ей монетку-другую в раскрытый футляр. Бархатная подкладка у него ярко-алая, но старенькая и потрепанная, как бывает у любимых вещей. Я останавливаюсь рядом, заслышав знакомый мотив, под который мы танцуем по праздникам. Она ловит мой взгляд и подмигивает. Это застает меня врасплох.
Я снова сливаюсь с толпой, и в животе уже урчит. Нельзя долго стоять на месте, а то еще поймут, что я нездешняя. В голове всплывает предостережение Сета, и я сознаю, что не хочу ни с кем заводить разговор, даже самый обыденный.
Слоняясь мимо выстроенных в ряд магазинчиков, я вдруг оказываюсь у аптекарской лавки. Ни разу раньше их не видела. Прижав ладонь к стеклу, я рассматриваю витрину с зельями в стеклянных пузырьках и баночках, светящимися изнутри, будто яркие драгоценные камни. На горлышках у некоторых привязаны ярлычки с названиями вроде «Сияние росы» и «Крапивный бальзам».
Аптекари, насколько я знаю, создают свои снадобья из чистой магии с примесью других ингредиентов. Даже проклятия, по слухам, могут намешать. Магию они берут у ведьм и вплетают ее в свои зелья с настойками обывателям на продажу. Сами ли ведьмы создают чистую магию или откуда-то ее добывают, я не имею понятия. Знаю только, по рассказам матери с отцом, что они ею владеют. На Розвире мы не могли себе позволить аптекарских зелий, да и ведьминских услуг вообще. Наша знахарка обходится самодельными снадобьями.
Мимо меня, распахнув дверь, проносится какая-то женщина, и я отхожу в сторону. Не хотелось бы попасться под руку тем, кто создает из чистой магии проклятья.
Я подхожу к пыльному магазинчику с пестрым, как сорокино гнездо, ассортиментом любопытных диковинок на витрине. Сжимая в кулаке мешочек бусин, я прикидываю их на вес. Раньше я уже сбывала товары под пристальным взглядом дозорных на ярмарках, заключала сделки, поплевав на руку, и Брин похлопывал меня по плечу, если удавалось сторговаться в пользу острова. Но этот магазинчик, этих людей я не знаю. И Брин меня тут не направит.
Я ступаю через порог, и над дверью звенит колокольчик, эхом отзываясь в тишине. Прилавок, полированный и продолговатый, находится в дальнем углу, а за ним – дверной проход. Но взгляд притягивает нечто другое. Стены вокруг увешаны полками с целым ворохом сокровищ давно минувших дней. Россыпь камушков цитрина лежит рядом с зеркальцами-пилюльницами не крупнее моего большого пальца. Одна из стен увешана шляпами с отделкой из черненых перьев экзотических птиц, а слева, на низеньком столике, стоит баночка с какими-то угольно-черными жучками. Никогда не видела коллекции чуднее этой, даже в комнате сокровищ Агнес.
На одной из полок я замечаю тонкий вытянутый ключ цвета непроглядных океанских глубин. Он поблескивает и прямо светится изнутри, будто покрытие на выступах вот-вот растает. Я подхожу поближе и протягиваю руку – потрогать и понять, от чего он.
– Я бы на твоем месте не стал, – доносится чей-то скрипучий голос.
Я резко оборачиваюсь и вижу за стойкой мужчину. С белыми, как облака, волосами и много повидавшим, сведущим взглядом за оправой очков.
– Простите, я…
– Нет-нет, – посмеиваясь, отвечает он и опирается руками о прилавок. – Я ради твоего же блага говорю, а не воровства боюсь. В этом ключе заточено проклятие. Довольно редкое, ведьма постаралась. Если ключ возьмет не истинный владелец того, что заперто под замком, его жилы пропитает яд.
Я опять бросаю взгляд на ключ, и в этот раз его свечение уже не кажется таким заманчивым.
– Последнего, кто до него дотронулся, целый год преследовали жгучие кошмары. Довели ее до безумия, а потом и в море завели – пыталась смыть их в пучине. Истинным владельцем она не была, и я до сих пор могу лишь гадать, от чего этот ключ. Может, от двери? Или от сейфа? Как знать. Так что, как видишь, – он на время умолкает, копаясь в каких-то бумагах, – трогать этот ключик не стоит.
Я поджимаю губы, отпрянув от полки. Есть на Энноре такие вещи, вроде этого ключа или аптекарской лавки, за пределами моего понимания.
– Зачем тогда его выставлять? Раз он проклят?
Он хмурит брови, так что лоб его прорезает морщина, и я задумываюсь, не сболтнула ли лишнего.
– Я держу не лавку диковинок и драгоценностей. Хотя и такие встречаются. Я покупаю все, что мне приносят. За честную цену, а потом, бывает, в течение месяца приходит владелец и выкупает вещь за большую цену. Если же нет, – он пожимает плечами, – тогда распоряжаюсь ей, как мне вздумается. А что касается ключа… надеюсь, что в один прекрасный день объявится его владелец и я наконец-то узнаю, что скрывается под замком.
Я киваю, запоминая его слова, и отхожу подальше от полок. Если его интересуют вещи как таковые, то, может, краденый груз ему вообще не нужен? Я стискиваю в руке мешочек и тихо размышляю. Взвешиваю риски; стоит ли продать все здесь или нет. Получится ли честно сторговаться? Не сдаст ли он меня хозяину Эннора или, еще хуже, дозорным?
– Хочешь что-то продать?
Я пожимаю плечами и окидываю взглядом захламившие комнату вещи. Чернильницы с серебряными чернилами, миниатюрные резные человечки. Украшения – какие-то блестящие, другие потускневшие от времени, одно даже с мерцающим, румяно-розовым камушком. Клинки с костяными рукоятками, порой настолько заостренные, словно сами жаждут крови. Я оборачиваюсь на витрину в окне, обманчиво пыльную и неприметную. Где выложены слишком желтые, явно не драгоценные жемчужины. С изъеденной молью шляпой, отнявшей весь ее лиловый глянец. И тут я понимаю – этот магазинчик легко пропустить. Если намеренно его не искать.
Тут я отвлекаюсь на какое-то оживление за окном и вздрагиваю от неожиданности, завидев копну каштановых кудрей. По площади, руки в карманы, ссутулившись, идет Сет. Он останавливается перед девушкой, играющей на скрипке, и шепчет ей что-то на ухо. Она хохочет, запрокинув голову. Я сжимаю губы, размышляя, что он задумал и откуда ее знает. Я наблюдаю, как скрипачка убирает свой инструмент, защелкивает футляр и уходит. Сет, нахмурившись, все это время что-то ей говорит. Девушка мотает головой, но он тащится следом и хватает ее за плечо.
Возможно, он пытается найти, куда наняться, как якобы и собирался. Но возможно и то… что он прекрасно знает остров и местных, просто виду не подавал.
По спине бежит холодок, и меня пробирает дрожь.
Надо скорее выбираться отсюда.
– Я действительно хотела кое-что продать.
Я отрываю взгляд от Сета со скрипачкой и обращаюсь к хозяину лавки. Я улыбаюсь, осторожно, поскрипывая деревянными половицами, подхожу к прилавку и приоткрываю мешочек. Ослабляю шнурок, и по комнате разносится звук струящихся стеклышек, посыпавшихся, словно драгоценный сияющий водопад. Будто кто-то сгреб их из сокровищницы на дне океана.
Хозяин ненадолго умолкает. Потом склоняется над мешочком, упершись руками в стол.
– Занятно.
Я вскидываю плечо.
– Ваша цена?
Мы какое-то время торгуемся, и погоня за желаемой суммой распаляет мне кровь. Должно хватить на дорогу по координатам из маминой книжки и немного припасов. Мы договариваемся, и хозяин расплывается в улыбке, а я, по обыкновению сплюнув на ладонь, протягиваю ему руку. Секунду помедлив, он стискивает мою руку в своей. Затем ссыпает на прилавок рядом с бусинами плату. Я благодарю про себя Кая с Агнес за то, что отдали мне свою долю. Теперь мне точно хватит, я уверена.
– Тебе здесь лучше лишний раз не высовываться, – мягко добавляет хозяин лавки. – А вот ко мне заглядывай, если будешь опять промышлять мародерством. Редко встретишь храбрецов, кто приезжал бы торговать на Эннор.
Я кидаю на него свирепый взгляд, но хозяин только пожимает плечами.
– Я не расспрашиваю, откуда все эти вещи ко мне попадают. Но и сам никому не рассказываю.
– Даже если в дверь постучатся дозорные?
– Особенно если дозорные явятся. Хотя они на Эннор даже сунуться не смеют, – замечает он, и в глазах его мелькает искра. – Но мой тебе совет. Не задерживайся тут надолго. Здешние воды не дозору подчиняются.
Кивнув, я выхожу на улицу, и в ушах звенит предостережение Сета, а теперь еще и хозяина лавки.
Глава 9
ЗАКУПАЯСЬ ПРОВИАНТОМ, я ловлю на себе чей-то взгляд. Прямо как будто дырку сверлят в спине. Я только сейчас замечаю, что острову вообще присуща странная настороженность. И задумываюсь: может, это я выделяюсь, поскольку все здесь друг друга знают в лицо и сразу определяют постоянных или новых торговцев?..
Преодолевая страх, я подхожу к столпившимся неподалеку женщинам с корзинами в руках и сплетнями на языках. Но те, прищурившись, умолкают, стоит мне спросить, как добраться отсюда в другие места и не бывают ли здесь мореходы.
Я решаю попытать удачи у палатки торговца и в обмен на информацию отсыпаю ему несколько монет в протянутую руку. Но и он молчит как рыба, прищурив глаза.
Только обойдя торговую площадь кругом, я понимаю, что за мной следят. Высокий незнакомец с темными волосами идет за мной по пятам и останавливается, стоит мне подойти к палатке за яблоком или перекинуться парой слов с очередным торговцем. Парень широкоплечий и вышагивает так, будто прошел специальную выучку и способен принести смерть. Я пытаюсь сбить его со следа, но в итоге сдаюсь. Прячусь за углом, зажав у бедра клинок Агнес. И когда он преспокойно выходит ко мне, я встаю у него на пути.