– Я так понимаю, ты ныряла навестить сирен. Весьма любопытно.
Она кивает кому-то у меня за спиной, и не успеваю я пошевелиться или сжать кулаки, как мир скрывается под капюшоном.
Я прерывисто дышу, ощущая запах дыма и отравы. Руки и ноги начинают ныть, наливаются внезапной усталостью, а колени ослабевают. Я пытаюсь закричать, пытаюсь бороться, но резкий запах наконец достигает легких.
И я проваливаюсь в пустоту.
Глава 20
Я ПРОСЫПАЮСЬ С ПРИВКУСОМ ПЕПЛА во рту. Корабль качается на волнах, и меня шатает из стороны в сторону. Секунду я сижу в замешательстве. Я на «Фантоме»? Мы еще в пути? И тут на меня налетает шквал обрывочных воспоминаний. Зловеще безмолвный подводный мир, где мама спрятала свой сундук… Сирены и то, что в моих жилах течет их кровь… Карта и письмо, оставленные мне по наследству тайны… А потом еще и призрачная тишина на «Фантоме», когда я влезла на борт и бродила в поисках команды, Сета, хоть кого-нибудь…
И, наконец, та женщина.
Дыхание вдруг пресекается, и я хватают ртом воздух, вспомнив, как перед глазами все потемнело и как я ощутила резкий привкус отравы на языке, отчего сознание помутилось и ускользнуло. Как долго я лежала без памяти? Где я?
Я промаргиваюсь, вращая глазами, свыкаясь с непроглядной темнотой вокруг. Руки, связанные за спиной у запястий, покалывает от онемения. Я силюсь пошевелить ногами, но они в той же манере связаны у лодыжек. Я лежу возле кучи бочек, опершись о них спиной, и кости ломит от жесткого дерева. Пытаюсь перевернуться, и в боку все воет от боли.
Я все-таки переворачиваюсь на другую сторону, хотя от боли искры сыпятся из глаз. Но путы не поддаются. Я поднимаю взгляд на полоток, сдерживая слезы. Живот все еще крутит от того, чем они меня накачали. Разум не прояснился, и лицо той женщины, ее черты и голос, ускользают от меня, словно мираж. Меня охватывает паника, когда я замечаю, что мамина книжка пропала. А значит, ее вместе с картой и письмом забрала та женщина или какой-нибудь ее пособник. Я шепчу ругательства, силясь вырваться из пут, и от отчаяния на глаза наворачиваются слезы.
Я прислушиваюсь, нет ли рядом звука шагов, приглушенных звуков разговора. Хоть какой-нибудь подсказки, где я и кто меня окружает. Тут через дверь доносится старинная излюбленная авантюристами моряцкая песня. Сперва я слышу заводилу, а ему уже вторит команда. Слова неутомимо и ритмично повторяются, три куплета, снова и снова, по кругу, сплачивая команду. Это рабочая песня. Из тех, что как-то пели контрабандисты, затаскивая груз в потайную пещеру на Розвире.
Контрабандисты…
Они не знают пощады. И скорее скинут за борт труп, чем позволят кому-то сбежать с корабля и унести с собой его секреты. Сглотнув, я снова налегаю на путы, оглядываясь в поисках подсобных предметов. Заперли меня в какой-то кладовой с узенькой дверью сбоку от меня и грудой бочек за спиной. Острых предметов поблизости нет, а мои клинки при мне вряд ли оставили.
Я сижу, уставившись невидящим взглядом во тьму. И вдруг, в какой-то момент… она как будто смотрит в ответ.
– Положение, похоже, весьма затруднительное, – доносится чей-то голос, окутывая меня, словно дым.
Нахмурившись, я всматриваюсь во мглу, а тени в углу еще сильнее сгущаются, струятся рябью и все больше чернеют. От затылка и вниз по спине пробегают мурашки, а мое нутро, все мое естество так и кричит – беги!
Я снова делаю попытку вырваться из пут, ослабить веревки, но тут в комнату – статный, высокий, в обыкновенном человеческом обличье – входит юноша. Вот только… входит он не через дверь. А как будто появляется из полумрака теней.
– Кто… как?
Он усмехается, и меня мгновенно пробирает ужас.
– Как – это сейчас не главное.
Он подходит ближе, мягко ступая сапогами по истертым деревянным половицам. Лицо его я с трудом различаю, но мне хватает одного взгляда на его рост и манеру держаться. Так беззаботно он меня разглядывает. Словно волк караулит добычу.
– Я бы с большим удовольствием выслушал твою историю.
Я сглатываю и в отчаянии делаю последнюю попытку вырваться из тонких веревок. Он действительно вышел из тени, из ненасытной пасти окружающей тьмы. Но передо мной явно не ведьма – они ведь женского пола. А у аптекарей, насколько я знаю, нет возможности овладеть подобной силой за счет своих зелий. О подобной магии я даже не слышала.
– А что я, да ничего особенного. Просто оказалась в плену. Не вовремя попалась кому-то под руку.
Его улыбка напоминает оскал; он опирается о стену напротив.
– Предпочитаешь, значит, говорить полуправду.
– Я предпочитаю знать, с кем вообще говорю, прежде чем что-то сказать, – огрызаюсь я, но страх уступает место панике, и я подтягиваю колени к груди, стараясь отодвинуться как можно дальше в этом крохотном закрытом пространстве.
Да где же все остальные? Где Сет? Где та женщина, которую я видела перед тем, как в глазах потемнело?
– Положим, я заинтересованное лицо.
Он убирает руки в карманы, и я рассматриваю, во что он одет, изучаю смутный контур лица. В поисках подсказок, кто он и зачем пришел. А еще – как он просочился в комнату сквозь стену.
– Как ты нашла тот сундук?
Я удивленно моргаю. Откуда ему знать, что мама мне оставила на дне океана?..
– По чистой случайности.
– Без посторонней помощи?
– Просто врожденное везение.
– Ну что ж. Видимо, мы не сдвинемся с места без… убедительных доводов.
Сердце колотится как сумасшедшее и рвется из груди, когда он, оттолкнувшись от стены, подходит ко мне. На секунду мне удается разглядеть его лицо. И хотя оно наполовину скрыто в тени, его черты мне явно знакомы. На первый взгляд даже прекрасны. Я уже его встречала.
– Откуда ты? – пытаюсь я его отвлечь, отодвигаясь, насколько могу.
Мне бы только вспомнить обстоятельства нашей встречи.
– Может, сперва ответишь на мои вопросы, а взамен я расскажу, откуда я сам?
Я делаю вид, что раздумываю над его предложением, а сама смотрю, как тени вокруг сгущаются, покрывая мои голени и подбираясь выше, к самым бедрам…
– Нет, – ощериваюсь я.
– Ответ неверный.
Тени подскакивают выше, давят на меня со всех сторон, и едва я успеваю сделать вдох, как бархатная тьма заглатывает меня целиком, и я задыхаюсь…
– Отвечай.
Тьма вгрызается мне в глотку, затекает в легкие, словно яд, разливаясь по венам…
Эти тени, то, как он прошел сквозь них в комнату. Это истинная магия. Чистая и необузданная. Наподобие витавшей в воздухе магии, какую я учуяла на Энноре.
Точно, Эннор.
Этот юноша… тот самый, что меня выслеживал. Дразнил меня своими темными ресницами и лукавой ухмылкой, своей убийственной походкой, а потом еще подсказал мне, где нанять команду.
Это он.
За дверью тихонько звякает связка ключей. Затем раздается свист, и замок открывается. А тени тут же рассеиваются.
Я кашляю, как будто чуть не захлебнулась, и с облегчением хватаю ртом воздух. Озираясь, я ищу глазами юношу и мглу темнее бархата… но его уже и след простыл. В глаза мне бьет свет фонаря в чьей-то пухлой руке.
И я ловлю на себе взгляд обыкновенных серых глаз.
– Девчонка очнулась! – окрикивает он кого-то через порог и снова оборачивается ко мне. – Вставай, у капитана к тебе разговор.
– А парень, который только что тут был…
– Нет тут никого, только ты.
Он подносит к моим щиколоткам нож и разрезает веревки.
Не успеваю я как следует встать на ноги, а он уже выволакивает меня из кладовки, подальше от глазастых теней. Мужчина с фонарем подталкивает меня в спину, чтобы я скорей шагала вперед. Я пытаюсь запомнить наш путь. Но в змеящемся по чреву корабля низеньком коридоре нет ничего, кроме закрытых дверей и прибитых к стене фонарей.
Мы останавливаемся у двери в конце коридора перед висящей на двери латунной табличкой с мерцающей гравировкой:
«Капитанская каюта».
Мужчина протягивает руку над моим плечом и стучится.
– Входите.
Небрежно развязав мне руки, он толкает меня за порог, и дверь за мной закрывается. Я поворачиваюсь и, потирая занемевшие запястья, разглядываю капитанскую каюту.
Одна стена усеяна перламутровыми ромбовидными окнами, и за ними простирается небесная синева. Другую стену загромождают полки с книгами в темно-красных переплетах и скатанными пергаментами, торчащими из каждой щели. Посреди каюты начальственно высится полированный стол, начищенный до зеркального блеска, с виду даже влажный на ощупь.
Взгляд мой падает на конторку возле окна, за которой сидит та самая рыжеволосая женщина. Она откидывается на спинку кресла, и я вижу, что стол перед ней завален картами и чернильницами. А посреди всего этого беспорядка лежит лист пергамента.
Мамина карта.
– Что вам от меня нужно? – спрашиваю я, стараясь не смотреть на конторку, хоть мне и хочется сейчас же схватить карту и кинуться в распростертые объятия моря.
Для нее, насколько я могу судить, эта карта представляется пустым листом пергамента, как и сказала сирена. Но судя по тому, что она его сразу не выбросила, эта женщина знает: перед ней не обычный пергамент.
Словно прочитав мои мысли, она с играющей на губах улыбкой наклоняется и по-хозяйски накрывает карту рукой. Ногти у нее накрашены под цвет волос.
– Мира. В другой жизни мы бы уже давным-давно познакомились. И наверняка бы стали друзьями. Или даже союзниками. Такая жалость.
Я невольно делаю шаг вперед.
– Что вы хотите этим сказать?
– Как прискорбно, что ты меня совсем не узнаёшь. И что твоя мать решила не прививать тебе наш образ жизни. – Она обводит каюту рукой и, сжав ее в кулак, подносит к самому сердцу. – А вместо этого решила укрыться на вашем крошечном печальном островке.
Нахмурившись, я делаю еще шаг вперед и опускаю руки на спинку стула во главе стола.
– Твоя мать была мне очень дорога. – Капитан постукивает пальцами по пергаменту. – И она мне кое-что оставила. В этом подводном могильнике, откуда была родом.