– Могу себе представить, – отвечаю я, вспомнив удушливую тьму и тень, обвившую горло. Я тогда чуть не захлебнулась этой тьмой. – Пожалуйста, возьми курс на остров. А с ним мы сочтемся.
Мирриам потирает лицо и поднимает взгляд на звезды. Затем на четверть оборота разворачивает штурвал и твердо держит «Фантом», пока корабль меняет направление. Паруса над головой трепещут и хлопают, и я ставлю ноги пошире, устойчивей.
– Нас еще не так тряхнет; возвращаемся против течения. Эли скоро нас нагонит, так что держи штурвал крепче. Объяснишь ему, почему мы сошли с прежнего курса.
Я подступаюсь, хватаю штурвал и ощущаю напористую тягу моря под килем. Мирриам показывает, на какие созвездия ориентироваться, чтобы не сбиться с курса. Крепко вцепившись в штурвал, она отражает первый вал и объясняет, как это делается.
– Спасибо.
Перед уходом Мирриам кладет мне руку на плечо.
– Как бы там ни было, надеюсь, родных тебе удастся спасти.
Я остаюсь одна среди нескончаемой ночи и раздумываю над ее словами.
Море обращается против нас, как и предсказывала Мирриам, – волны разверзают пасть, громадные и прожорливые. Я стою, стиснув зубы, в лицо летят острые, как иглы, брызги. Но я держусь стойко и твердой рукой веду «Фантом» вперед.
Не знаю, сколько минует часов. Знаю только, судя по скольжению луны в ночном небосводе, что заря все ближе. Руки болят, от усталости мутится в голове, но я знаю, что только мне, и никому другому, нужно с этим разобраться.
Я достаю из-под рубашки карту и раскладываю ее поверх штурвала. Впервые за долгое время я осталась одна, и другого шанса ее изучить уже, возможно, не будет. Море на карте яростно беснуется, отражая бурный водоворот вокруг. Прищурившись, я с удивлением замечаю среди бегущих волн и сам «Фантом». Темнеющий в лунном свете. До Везучих островов еще далеко, но я вижу, что Мирриам действительно взяла курс на Пенскало. Я обвожу пальцем побережье, выискивая какой-нибудь тайный порт или укромный островок вне поля зрения дозорных.
И пока я ухожу в свои мысли, размышляю, как спасти отца с Брином, и разглядываю карту, удерживая штурвал, тени вокруг начинают сгущаться. Я наскоро запихиваю карту обратно за пазуху, и тут из бездонного мрака ночи доносится знакомый голос:
– И снова здравствуй, Мира.
Глава 26
– ЛОРД ТРЕСИЛЬЕН, – ВЫРЫВАЕТСЯ У МЕНЯ.
Эхо его шагов раздается на палубе, как отдаленные раскаты грома. Он подходит ко мне и вглядывается в океан.
– Или лучше Элайджа?
Он улыбается и поворачивается ко мне.
– Может, и то и другое.
– Так, значит, ты правитель острова и в то же время преступник, тот самый Элайджа, чьи портреты дозорные развешивают по всему Порт-Тренну?
– Только по Порт-Тренну? – Он вскидывает брови; все в нем говорит о властной надменности, кроме озорного блеска в глазах. – Как унизительно. Придется потрудиться.
Я смеюсь.
– А еще благодаря тебе я здесь, а не в плену у Реншоу на корабле. Значит, мне следует быть признательной? Или ты тоже собираешься отправить меня в тяжелом бальном платье на мачту?
Он подходит ко мне со спины, тянется через меня к штурвалу. Накрывает мои руки своими ладонями. Сердце вздрагивает, в груди разгораются тлевшие угольки.
– Я никогда не поступлю с тобой, как Реншоу. Я планирую завоевать твое доверие, Мира. А не злоупотреблять им. Не возражаешь, если я помогу тебе за штурвалом?
Дыхание у меня пресекается, и я моргаю, глядя на ночное небо.
– Пожалуйста.
Он встает позади, изредка наваливаясь на меня, и кончиками пальцев нежно придавливает мои руки, направляя корабль в ночи. Мы вместе рассекаем бурные волны, и он объясняет каждую поправку в курсе корабля. Я чувствую, как жар вырывается из груди и мягко, нежно растекается по телу. Я опираюсь на Элайджу и, всего лишь на миг, поддаюсь влиянию момента. Мысленно представляю, как его руки отпускают штурвал. И опускаются все ниже, по линии талии к бедрам.
Но тут же вытягиваюсь в струнку, вновь от него отстраняясь, и разгоняю туман в голове. А он, как будто прочитал мои мысли и знает, где именно я представляла себе его руки, хитро посмеивается и шепчет мне на ухо:
– Знаешь, как бы оно тебя ни раздражало, бальное платье тебе очень даже к лицу…
Я мотаю головой и, выныривая у него из-под рук, отскакиваю на несколько метров. В обаянии ему не откажешь, но я знаю, как он опасен. А карта, за которой он охотится, все еще у меня, и только я могу ее прочесть. В свете луны его улыбка походит на хищный оскал. Я скрещиваю руки на груди и усилием воли подавляю пламя, которое он во мне распалил. Он опять меня дразнит, уже в который раз.
– Тебя все это веселит, как я посмотрю? Для тебя все на свете – лишь часть игры? Корабль, бойня, кровопролитие…
– Без этого не обойтись, – перебивает он, и его улыбка тает на глазах. – Надо же было вызволить команду из ее цепких лап. А еще мы заключили сделку, Мира. И я должен был сдержать свое слово.
Я уклончиво пожимаю плечами, пытаясь понять, что же он задумал. При каждой нашей встрече он открывается мне с разных сторон. На Энноре из тени вышел незнакомец, владеющий опасной магией, а за столом у Реншоу сидел уже высокомерный юный правитель, отлично чувствовавший себя среди головорезов. Может, он и помог мне сбежать, но не исключено, что я теперь в еще большей опасности.
– Мирриам рассказала, что ей приказали подобрать меня на Энноре и чем-нибудь занять, а самим узнать меня за это время поближе. Все это неслучайно; ты с самого начала планировал выяснить, что спрятано в могильнике сирен.
– Я планировал помешать Сету заполучить это и, следовательно, передать в руки Реншоу, – не раздумывая отвечает он. – Если это та самая карта, о которой я думаю, то она слишком ценная, чтобы достаться кому-то вроде нее.
Я достаю карту и разворачиваю.
– Какая карта, вот эта? Самая обычная карта. На каждом корабле такая есть. Что в ней может быть ценного?
Его губы складываются в улыбку, но в глазах она как будто не отражается. Взглянув на меня, он медленно моргает, и тот же инстинкт, который велел мне бежать из кладовой, заставляет меня содрогнуться. Я с трудом унимаю пробившую руки дрожь. Кем бы он ни был – жуликом, лордом, лжецом, мореходом, – никого опаснее я еще не встречала. И при этом меня все равно к нему тянет.
– Мы оба понимаем всю ее ценность. И твою ценность тоже.
– А насколько ценна кровь в пузырьках, которую переправляет для тебя Мирриам? Какое драгоценное создание для этого убили?
– Ты меня за чудовище держишь?
– Ты хочешь чего-то от сирен, и это что-то в моих руках. А их бы ты тоже убил ради крови? Ради их магии?
Он на секунду умолкает, глядя во тьму морского прибоя.
– Кровь эту добыли в гнусном гнезде виверн с Хребтов. На них пошел ковен охотников после того, как ведьмы узнали, что эти твари вырезали целый город. Целый город, Мира. Тысячи людей. Виверны же не ради пропитания охотятся. И добычу не убивают, а играются с ней, иногда по нескольку дней. Они охотятся для развлечения.
От таких подробностей меня передергивает. Ни отец, ни мать об этом не упоминали.
– А что вообще такое виверны?
– Они похожи на летучих мышей. Только громадные и жуткие. В отличие от драконов огнем не дышат и поодиночке не живут. Стадные твари. И да, ведьмы используют их кровь для зелий: для порчи, заговоров, проклятий. А я забрал остатки, чтобы развезти нашим аптекарям и перепродать остальным. – Он вздыхает. – Наверное, в моем понимании это значит обратить зло во благо. Аптекари замешают их кровь в свои зелья, и зелья эти пойдут на лечение и спасение жизней. А городам и деревням эти виверны больше никогда не навредят. Ну что, ответил я на твой вопрос? Менять мне курс или ты все-таки хочешь попасть на Пенскало?
Он перехватывает штурвал и, слегка нахмурившись, выравнивает курс корабля. Я открываю рот, но не нахожусь что ответить. Увидев пузырьки с кровью, ряд за рядом выложенные в трюме «Фантома», я прониклась уверенностью. Что тот, кому они принадлежат, человек коварный, бездушный и жестокий. Но теперь я уже сомневаюсь. Я потираю руки от холода под внезапно налетевшим ветром. Моя мать была сиреной. Одной из тех, за кем охотятся ради крови. И ради выживания убивала людей.
Делает ли это из нее чудовище?
Я впервые тщательно его рассматриваю, окидываю взглядом очертания его фигуры, широкие плечи, сшитую на заказ куртку, скрывающую мускулистые руки. Волосы у него не просто темно-каштановые, как мне сперва показалось. В них проглядывают пряди светлые, как дуб, и угольно-черные; они красиво очерчивают его волевой подбородок. Губы задумчиво поджаты. На щеках – еле заметная щетина. Я опускаю взгляд ниже, на небрежно застегнутую белую рубашку под черной курткой, наполовину распахнутую, и ощущаю запах костра. Звезд, теней и кромешной ночной темноты. Мельком глянув на меня, он снова отворачивается к океану. Но теперь я успеваю рассмотреть, что глаза у него вовсе не черные. И нет в них ни бесцветности, ни холодности. Только темно-серая бездна, как море в тихий облачный день. Предвещающий грядущие бури и несомненно богатый улов.
– О чем думаешь, Мира? – спрашивает он низким, вкрадчивым голосом, и я явно различаю нотку нерешительности.
Словно он видит мой оценивающий взгляд и хочет оправдать ожидания.
Я растерянно моргаю, не сводя с него глаз, и замечаю еле уловимое эхо прежней лукавой улыбки, как будто призванной скрыть его настоящие мысли. Перебирая собственные мысли, я корю себя за то, что поддалась его обаянию, позволила себе решить, будто не так уж он опасен, как мне сперва показалось.
– Думаю, что ты мне так и не сказал, кто ты на самом деле, – говорю я, переводя дыхание. – Только обрывками. Что это твоя команда и что ты сказал им отвезти меня по указанным координатам. Что ты не чураешься кровопролития, особенно если речь о неприятельском судне. Что твоя магия ни на что не похожа, я о таком даже не слышала. Ты не из аптекарей. И не можешь быть ведьмой. Ты… я даже не уверена, что ты человек.