Отец перехватывает мой взгляд, он едва держится на ногах. С трудом дыша, с такой резкой, тяжелой одышкой, как будто вся его воля к борьбе, вся выдержка выходца с острова почти иссякла. Но он поднимает голову и смотрит Сету в глаза, напрягая последние силы истерзанного тела.
– Ты ее не получишь. Встань сзади, Мира. Дай мне клинок.
Я мотаю головой, в висках стучит ярость, и, взяв отца за плечо, я пытаюсь оттолкнуть его назад. Подальше от Сета и воплей в тумане. Острых клинков, опасности и смерти.
– Нет. Ни за что, – шиплю я. – Они тебя и пальцем не тронут.
Воздух прорезает крик, и я мечусь, пытаясь определить, откуда он донесся. В паре шагов я вижу Элайджу, сцепившегося с каким-то мужчиной. Он выворачивает ему руку, раздается хруст, потом вопль, и Элайджа затаскивает мужчину в сумрак теней. В считаные секунды тени его выплевывают, и наземь падает уже неподвижное тело. В следующий миг Элайджа появляется за спиной у тройки других, и они разбегаются. Мирриам тоже рядом, ловкая, словно танцовщица, режет глотки направо и налево.
Туман рассеивается, и я мельком вижу, что Джоби с Каем устремляются к Реншоу. Агнес отбивается от златоволосой женщины, а «Фантом», догадываюсь я, охраняет лишь Перл. Все слишком рассредоточились по пристани. В душу закрадывается страх – за них, за то, что может случиться.
– Не надо так рисковать, – слабым, надломленным голосом просит отец, цепляясь за мои руки. – Не подставляйся, только не ради меня.
Схватив отца за руки, я теряю из вида и Сета, и всех остальных.
Борьба вокруг как будто меркнет, растворяясь в тумане. Передо мной лишь отец. Надо срочно перебросить его на «Фантом». Где он будет в безопасности, подальше от бойни.
– Я целый океан пересекла ради тебя. Даже не вздумай подвергать себя опасности из-за меня. Ни сейчас, ни в будущем. Мне же только удалось тебя спасти. И расставаться с тобой я пока не готова.
Его лицо смягчается, и он гладит рукой мою щеку.
– Готова-готова. Ты уже…
Вдруг его глаза, ласковые, нежно-голубые глаза, искажает боль.
– Отец!
Ноги у него подкашиваются, и он падает под собственным весом. Чуть ли не задыхаясь, я вижу, как на груди у него расцветает кровавый цветок. На том самом месте, куда попала пуля.
– Нет, нет, нет…
Я зажимаю рану руками, пытаясь остановить кровотечение. Удержать тепло внутри него, сберечь его душу.
Но крови слишком много. Она все течет и течет. Мне ее не остановить. Не выходит…
Черты его лица разглаживаются, и у меня невольно вырывается всхлип. Я обнимаю отца, придерживая его за голову, и слушаю его последние слова.
– Давно пора было отпустить тебя с Розвира, Мира. Нельзя было удерживать тебя на острове. Сейчас самое время. Давно пора, моя милая. Море дает, море и отбирает.
Я мотаю головой, сильнее обхватываю его руками.
– Нет, тебе еще рано. Мы доставим тебя на «Фантом». Тебе еще рано…
– Я тебя люблю.
И свет в его глазах угасает.
Глава 35
Я ПРИЖИМАЮ ОТЦА к груди. Зову его по имени. В надежде вдохнуть в него жизнь, в надежде, что кто-нибудь, хоть кто-нибудь его вернет. Нет, нет, нет, его время еще не пришло.
– Мира, я… Пытался тебя предостеречь.
Я поднимаю невидящий, затуманенный взгляд; надо мной стоит Сет. В глазах его читается потрясение. Потрясение от причиненного им самим горя.
– Ты с таким же успехом мог сам взять винтовку. И выпустить пулю. Как если бы ты сам его убил, – тихо говорю я, и боль разрывает меня надвое.
А из боли вырывается ярость. И выплескивается вся на него.
– Это все ты устроил. Ты.
Ярость накаляется до предела. Я перехожу на вопль. Кричу ему в лицо. Хватаю клинок, сжимаю рукоять руками в отцовской крови…
И метаю в него.
Клинок вонзается Сету в плечо, точно в то место, которое рассекла ему пуля в море у Финникина пролива. Взревев от боли, он роняет собственный кинжал. Хватается рукой за мой клинок, глубоко вонзившийся в плечо, и отшатывается. А я медленно встаю, вся в крови – на одежде, на коже, везде, – и тяжелым шагом похожу к нему. Сет, отпрянув, бледнеет и что-то невнятно бормочет.
– Неужели испугался, Сет? – ласково спрашиваю я, упиваясь его ужасом.
Будто я – само воплощение моря. Всей его ярости. Всех его бурь.
– Ты понимаешь, что ты наделал?
Он распахивает глаза, как будто видит меня в первый раз. Будто впервые, заглянув мне в душу, видит горькую правду. Что на самом деле я не совсем человек. Что я беру свое начало в море, равно как и на суше. Что таких, как он, мои сородичи топят в пучине.
И последние чувства к нему отсекает клинок. Он для меня ничто. Обычный лжец и вор, из-за которого я вся в отцовской крови. Из-за него отец погиб буквально в двух шагах от меня.
Я стискиваю рукоять клинка и вырываю лезвие из плеча. Сет падает на колени, мертвенно бледный, и настоящий, истинный ужас искажает его черты. Он во все глаза смотрит на меня, снизу вверх.
Я уже дважды его спасала, этого парнишку, что перекраивает истину, словно поэт. Но на этот раз спасать его придется от меня. Я наклоняюсь ниже, чтобы он меня услышал. И, приставив клинок к его горлу, говорю тихо, чтобы каждое слово выжглось клеймом.
– Этого я тебе никогда не забуду. До самой гробовой доски. Хорошенько запомни меня. И мое лицо. Ты падешь от моей руки. Я отниму у тебя все самое дорогое.
Сет что-то мямлит, бессвязные слова путаются и размываются, и я уже заношу было руку пролить его кровь.
– Мира, нет.
Кто-то хватает меня за руку и оттаскивает прочь. Обернувшись, я вижу единственного человека, кто мог заставить меня передумать. И с беспросветной обреченностью в лице она выталкивает Сета из-под моего клинка.
Мирриам.
Я оглядываюсь и вижу, что кругом все пристально за мной наблюдают. Реншоу со своей командой. И Элайджа со своей. Агнес и Кай, оба измазанные в крови.
Сет, пошатываясь и постанывая, отползает, оставшиеся люди Реншоу подхватывают его и отступают. Я с содроганием осознаю, что большинство из них погибли от рук Элайджи с остальными. Старая мощеная пристань вся усеяна их телами, а Сета с Реншоу теперь сопровождают всего трое. Туман понемногу отступает, тянется все ближе к морю.
Реншоу кивает мне, и на секунду в ее взгляде проносится нечто сродни ужасу.
– Посмотри на себя. Точная копия матери. Такая же свирепая. Такая же дикая.
Я скалю зубы, чтобы показать ей, насколько именно я похожа на мать. Не на ту она напала. Я дергаюсь вперед, кровь вихрем мчится по венам, пронзительно-кипящая, пропитанная накопленной яростью, и я в любой момент готова броситься на Реншоу, голыми руками вырвать ей сердце…
Тут на пристани раздается стрельба. Капитанша пронзительным криком окликает команду и пригибает голову под свистящими пулями.
Отпрянув, я вижу, как целая волна, лавина дозорных устремляется на нас из тумана.
– Мира! – зовет меня Элайджа.
Он стоит на коленях, склонившись над моим отцом. И устремляет на меня взволнованный взгляд.
– Мира, все кончено. Ты нужна отцу. Пора отсюда убираться. Сейчас же.
Буря во мне мгновенно утихает, и внутри все покрывается льдом. Я нетвердым шагом подступаю к отцу; прямо над ухом проносится пуля. Кровь, словно яд, клокочет внутри, ноги подкашиваются, и я падаю возле него на мостовую. Отец весь как будто усох, лежит, беззащитный, на холодной мостовой. Я заключаю его в объятия, а рядом на колени падает Брин. Из груди вырывается скорбный вопль, и я сижу, повесив голову, хотя Элайджа уже сгребает отца на руки и командует бежать. Соленые, как само море, слезы затмевают все вокруг. Сначала мать, теперь и отец.
Всех моих родных уничтожили.
Я уже не помню, как встаю на ноги. Помню только надежные руки Элайджи, который возвращается за мной, и палубу «Фантома» под ногами во время побега. Корабль отходит от причала, и я, обернувшись, ловлю взгляд капитана Леггана. Пронзительный, как будто он меня проклинает, а дозорные тем временем выстраиваются в ряд и вскидывают винтовки.
Затаив дыхание, я ничком бросаюсь на палубу, в полной уверенности, что нам конец. Раздается стрельба, и пули градом осыпают нас, гулко свистят над головой. Зажав уши, я зажмуриваюсь и вжимаюсь в палубу. Тут нас окатывает порывом ледяного ветра, паруса раздуваются, и корабль уносится прочь, на безопасное расстояние.
Я выдыхаю, поворачиваюсь к Агнес с Каем. Оглядываюсь на тело отца, бережно положенное на палубе. И они без единого слова заключают меня в объятия.
Я смотрю перед собой невидящим взглядом, а Пенскало исчезает среди волн и тумана, и нас окружает синева океана. Я не могу пошевелиться. В голове пустота. Я прокручиваю в уме тот момент, когда отец запнулся и упал. Все как будто не по-настоящему. Слишком уж все однозначно. Слишком бесповоротно.
Мой отец, мой якорь, погиб.
Глава 36
МЫ ОДЕВАЕМ ЕГО В БЕЛЫЕ ОДЕЖДЫ и тщательно прикрываем рану в груди. Все приходят в дом для собраний, как на каждое празднество. И на каждые похороны. Перед погребением мы выжидаем два дня, чтобы подготовиться самим. И за это время Агнес почти от меня не отходит. Перебирается ко мне в дом, рассказывает разные истории, когда мне не спится. Заваривает чай и сидит со мной в тишине. Помогает осознать случившееся. Напоминает мне, что я не одинока.
Потом, на третий день, Кай заносит в дом для собраний гроб. При виде его меня пробирает дрожь – от ужасающей красоты узора. И оттого, с какой заботой Кай вложил в него историю жизни отца. Морские волны с нежными лепестками приморской армерии по краям. А сбоку выгравированы глаза – глаза моей матери. Впервые за много дней я даю волю слезам, и они льются водопадом, способным затопить все вокруг.
Я подхватываю угол гроба и несу его наравне с остальными, кто заплывает на кораблекрушения. Моими сестрами и братьями в буре. Все семеро идут как один. Мы относим гроб к скалистому обрыву Розвира. Где растет морская армерия и откуда отец сможет свободно любоваться океаном. Во главе идет Брин; вид у него после тюрьмы до сих пор изможденный. Он произносит теплую речь об отваге отца. О том, как он всех нас защитил. Мы беремся за лопаты, засыпаем гроб, и по щекам моим струятся слезы. А гроб с изображением истории жизни отца теперь покоится глубоко под землей. Агнес стискивает мою ладонь, и все уходят, чтобы я могла с ним проститься.