— Конечно, — протянула она, как-то беспомощно кивая. — Я буду.
Я поднялся и расправил одежду, после чего подал руку девушке:
— Что же, познакомьте меня с вашим братом. Там и решим, что делать дальше.
Больше Аврамова не возражала. Послушно вложила свою руку в мою, и мы вернулись к дому в сопровождении химеры. Возле ступеней пёс, на прощание лизнув меня в ладонь, скрылся в кустах.
А мы переступили порог особняка.
Великолепнейшая иллюзия. Я ещё раз убедился, насколько же сильна хозяйка, когда на меня разом обрушились звуки и запахи.
От двери уходил вдаль коридор, освещённый слабым светом настенных ламп. Густой ковёр покрывал пол, стены украшали картины, перемежаемые дверьми. Каждая из них была открыта, отбрасывая свет и рисуя им узоры по всему пространству.
Тяжёлый, но приятный, аромат стоял в воздухе, обещая те самые развлечения на любой вкус. Так, пожалуй, могло пахнуть пороками.
В принципе, я уже знал, кого увижу. Ощутил чужое присутствие в сумрачном мире. Да и браслет среагировал, предупреждая меня. Но всё равно выныривающие из теней две фигуры заставили немного напрячься. Девушка махнула рукой, и теневики исчезли.
Аврамова точно обладала приличным запасом средств, чтобы держать охрану, состоящую из теневиков.
— Нам туда, — сказала девушка, указывая на лестницу в конце коридора, ведущую наверх.
Невольно заглядывая в распахнутые двери, я отметил несколько лиц, постоянно мелькающих в светских хрониках. Благодаря страсти патриарха к утреннему чтению, я машинально запомнил их.
Надо бы посвятить день изучению представителей высшего света. Всё же соседи, можно так сказать.
Здесь действительно был ассортимент утех. Игорные столы, курительные комнаты, будуары с музицирующими девицами, одетыми весьма условно. Пожалуй, здесь каждый смог бы найти себе занятие и утешение.
Но я скорее отправился бы в научный салон и поговорил с коллегами. Снова вспомнив об алхимике с Сытнинской улицы, я мысленно строго себе велел наведаться к нему в ближайшее время. Работа с металлом, которая мне предстояла, могла сильно быть облегчена алхимией.
— Только прошу вас, — Аврамова остановилась на полпути наверх и умоляюще посмотрела на меня. — Будьте… аккуратны. Иван редко общается с людьми и… Может быть резок. Но он это не по злому умыслу!
— Не беспокойтесь, у меня тоже нет злого умысла, — заверил я.
Мои слова заставили её нахмуриться. Елизавета почувствовала подвох, но формально я не сказал ничего дурного.
— И ещё, — добавила она после короткой паузы. — Не смотрите на его ноги. Он очень этого не любит.
Даже понимая, что всё это её личные переживания, я начал жалеть о совём приходе сюда. Ну нельзя же так настойчиво представлять человека каким-то диким. Любой воспитанный человек не станет себя вести с калекой неподобающе. И безо всяких предупреждений.
— Елизавета… — я вздохнул и отогнал все лишние мысли. — У меня может создаться впечатление, что вам это не так и нужно. Простите за грубость, но вам стоит немного расслабиться. Всё будет хорошо.
Аврамова поджала губы, удерживая вырывающиеся наружу резкие слова. Возмущённо пораздувала ноздри и всё же взяла себя в руки.
— Вы правы, граф, — сказала она таким тоном, будто я лично искалечил её брата при рождении. — Я излишне тревожусь. За близкого мне человека, что, надеюсь, меня извиняет.
— Бесспорно, — слегка поклонился я. — Но поверьте, я умею находить общий язык с людьми.
Девушка скептично хмыкнула. Но выражать своё мнение по этому поводу не стала, к моему немалому облегчению. Сделала приглашающий жест в нужную сторону и, наплевав на этикет, пошла впереди.
Второй этаж дома отличался от первого. Здесь, сразу после лестницы, располагалась просторная гостиная с камином и рядами книжных стеллажей. На полу валялись шкуры медведей, а на стенах чучела диких зверей. Скорее всего, охотником был князь Львов, истинный хозяин этого места.
От гостиной в обе стороны расходись крылья, и мы направились в правое, через анфиладу комнат различного назначения. И в конце остановились перед закрытой дверью.
Аврамова взялась за ручку и обернулась ко мне.
— Полагаюсь на вашу честь, ваше сиятельство, — торжественно объявила она. — Сначала зайду я. И позову вас, как Иван будет готов.
— Польщён, — не удержался я от шпильки. — Минуточку. Нужно обсудить кое-какие детали.
— Детали? — то ли удивилась, то ли возмутилась девушка. — Вы же сказали, что вам нужно поговорить с Иваном.
— Обязан предупредить, что гарантию дать я не могу, в любом случае. Как результата, так и что я вообще за это возьмусь, — я говорил специально громче, чем было необходимо. — Помогать тому, кому это не нужно, не в моих правилах. И я сейчас не про вас, Елизавета, — уточнил я. — Это ясно?
— Ясно, — опешила хозяйка и отступила от двери.
Именно это мне и было нужно. Я ласково улыбнулся, взялся за ручку и открыл дверь.
— Поэтому беседовать мы будем наедине. Войдёте — разговор закончится, и я уйду, — быстро сказал я, проникая внутрь и захлопывая за собой дверь.
Подождал несколько секунд и повернулся. Аврамова то ли была в шоке, то ли послушалась, но в комнату не стала врываться.
По одному взгляду на обитель человека можно многое о нём сказать. По предметам, которые расставлены вокруг любимого места. Те, на которые постоянно падает взор. По самому любимому месту тоже, а его всегда выдаёт некоторая обособленность. И протёртый ковёр рядом.
Я осмотрелся стремительно. Обвёл всю комнату внимательным взглядом и остановил его на том, кто здесь был единоличным хозяином.
Он сидел возле окна. Там, где и были следы от колёс каталки, стоящей рядом. На широком подоконнике, служащем столом, уютно светила лампа и лежали книги. Корочки пестрели примерно всеми известными мне науками. Стопку книг венчал надкусанный пряник.
В отличие от сестры, Иван не скрывал свой истинный возраст. Так что передо мной предстал молодой мужчина, но крайне утомлённый. И правда близнец — та же выдающаяся внешность, слегка экзотическая. Такая же родинка на виске.
Ожидая увидеть измождённого и худого калеку, я приятно удивился, что это оказалось не так. Крепкий и подтянутые везде, не считая ног.
На ноги я, конечно же, в первую очередь и посмотрел несмотря на наказ Аврамовой. Во-первых, мне нужно было оценить масштаб повреждения. Во-вторых, я хотел проверить, настолько ли он чувствительный к вниманию, как говорила Елизавета.
Если уж браться за дело, то нужно быть уверенным, что оно того стоит.
— Доброго вечера, — вежливо поздоровался я и сразу спросил: — Ну что, вы желаете встать на ноги или и так сойдёт?
В-третьих, я хотел наглядно понять, насколько мощный передо мной одарённый. И конечно же, его магия вспыхнула моментально.
Иван, не удосужившись ответить на приветствие, обрушил на меня силу разума.
Глава 14
— Ух! — передёрнул я плечами и уважительно кивнул.
Действительно силён. Прямо чертовски хорош, причём в одной направленности, что подтвердило все мои соображения о причине высокого ранга Ивана. Годами он тренировался понимать людей, считывать их и распознавать верно.
Он смог бы причинить вреда не больше, чем пробудившийся менталист во всех прочих сферах этого аспекта.
Мне же он продемонстрировал ровно то, зачем я сюда пришёл — всю силу своих намерений, переданную через поток силы.
Я практически не рисковал. Моей защиты хватило бы отбить первую атаку нескольких высокоранговых магов. Все артефакты, что я создавал для себя, пока работал над заказами, теперь являли что-то вроде большой сети, каждый элемент которой подстраховывал другой. Магия, хранимая в этих вещах, и тактические схемы, заложенные в них, позволяли выдержать поистине страшный удар. То есть дать время, чтобы предпринять что-то.
В каких-то случаях мой родовой перстень, например, мог отразить атаку. Это изменение я внёс в него после работы с маяком. Очень уж этот принцип понравился.
Так что даже если я ошибся, то с менталистом уровня Ивана я бы справился. Ведь самая частая стратегия у магов, первый удар которых не удался — в разы усилить следующий. Иначе говоря, исчерпать приличный запас источника. Который нужен одарённому, в том числе и для защиты.
Хорошо быть артефактором, короче говоря. А уж универсалом вдвойне. Если раньше я лишь понимал, как управлять разными аспектами, то теперь я знал, как ими владеют. А значит, и все слабые стороны.
Слабая сторона менталиста в том, что приходится тратить больше сил для по-настоящему мощного воздействия. Мозг вообще штука такая, очень энергозатратная и без магии.
Но лучшее оружие против магов разума — честность. Мне нечего было скрывать, оттого и все усилия ушли бы впустую. Именно честность, и перед собой в первую очередь, — залог такой уверенности, которую не способна поколебать ни одна манипуляция, будь то дар или обычная психология.
По этим причинам мне было даже немного жаль менталистов. Они пропускали через себя такое количество чужих страхов и надежд, пытаясь их разобрать, что путались в своих. Да и утомительно это, не то слово.
— Показал я вам то, что вы хотели? — хрипло спросил калека, криво усмехаясь.
— Это впечатляет, — искренне признался я.
В моей голове до сих пор плавали отголоски его надежд и страхов. Он чётко прочитал мои намерения и выложился по полной, даже немного перестарался.
Я подошёл, положил руку ему на плечо и влил каплю силы жизни, чтобы он смог быстрее восстановиться.
— Благодарю, — с облегчением сказал Аврамов.
Мне не нужно было скрывать, что я универсал. С его способностями он это понял сразу. Но мою тайну он не станет выдавать. У него была своя, гораздо страшнее. Она мне тоже открылась, отсечь что-то при подобном выплеске магии просто невозможно.
— Интересный вы человек… — многозначительно протянул он.
— Александр Лукич, граф Вознесенский, — наконец-то представился я, совсем позабыл о манерах, так увлекло меня любопытство.