ия для русских!» в 1998 году поддерживало всего 43 %, а в 2003 — уже 61 %. Эти цифры говорят очень о многом[40].
…надо правильно понимать, что такое национализм. На индивидуальном уровне это любовь к своему народу и забота о нем. Но на массовом уровне это инстинкт самосохранения нации, который молчит, когда все благополучно, но просыпается, когда народу грозит опасность (что и отражается в приведенных цифрах). Вот эта природа национализма как инстинкта отталкивает многих полуобразованных, подобно Путину, задавленных «культурными штампами» людей, пугает, смущает их. Ибо полуобразованному человеку никак не понять, что инстинкт, данный самой матерью-природой, всегда превыше культурных штампов, выдуманных людьми.
Моя истинная Родина, благодаря которой я являюсь собой, без которой я не я, — это не территория, не ландшафт и тем более не строй или государство, а моя Русская Нация!».
…в своей книге я постарался сформулировать доктрину русского национализма с учетом всего трагического опыта ХХ века — в России и во всем мире. Постарался обойти основные подводные камни, подстерегающие неопытного националиста, а именно, увлечение:
— империализмом (мы противопоставляем идее империи[41] — идею русского национального государства);
— социализмом (мы рассматриваем национал-социализм как дело далекого будущего, путь к которому лежит через победу и расцвет национал-капитализма и национал-демократии[42]);
— расизмом (поскольку в неизбежной борьбе с глобализмом, американским империализмом и сионизмом нам приходится искать союзников не только и даже не столько среди собратьев по расе, хотя на внутриполитической арене мы, несомненно, расисты: такая вот диалектика)[43].
Как показывает история, люди способны объединяться, как правило, на одном из двух оснований: либо на национальном, либо на социальном, классовом. Это естественно: ведь человек от рождения принадлежит к некоему социуму, он изначально находится в мире, разграфленном национальными параллелями и социальными меридианами. Все остальные принципы объединения людей, например, религиозный, — лишь производные от названных двух.
Национальный и социальный принципы организации общества противоречат один другому и один другого стремятся исключить. Это тоже понятно: ведь в основе каждого из них лежит защита и поддержка только своего социума: либо своей нации, либо своего класса. Классовую борьбу ведь не Маркс с Энгельсом выдумали, да и битву наций и рас мы наблюдаем с тех, по крайней мере, пор, как кроманьонец насмерть сражался с неандертальцем, а то и с более ранних времен.
Классовая борьба способна взорвать национально однородное общество.
Битва наций раздирает страны, сумевшие погасить социальные конфликты.
Чтобы сплотить нацию, нужно заставить ее забыть о классовом антагонизме.
Чтобы объединить класс, нужно заставить его забыть о существовании внутри него разных наций с их разными, порой противоречивыми, интересами.
Обыкновенный человек, то, что раньше называли «обыватель», живет, не думая о необходимости какого-то объединения кого-то с кем-то зачем-то. Ему, наоборот, хочется, чтобы его оставили в покое: дали бы заработать и не читали бы мораль. Ему все равно, на кого работать — на своего же русского или на армянина, еврея, чеченца или японца — лишь бы платили хорошо. Он купит бананы у «лица кавказской национальности» только потому, что до русской торговки идти на пять шагов дальше. Он — если это в его власти — за взятку даст прописку и место для ларька приезжему грузину. Если он будет продавать жилье, он посмотрит не на национальность покупателя, а на сумму прописью. А если он бизнесмен, он заключит выгодный договор с представителем любой нации, не задумываясь ни о российской экологии, ни о российских экономических интересах, ни о государственной безопасности и тому подобных национальных приоритетах. И вообще никакая общественная идея не застрянет в его душе, если она не способна сегодня, сейчас помочь ему в решении конкретных проблем.
Демократы твердят нам: обыватель, «маленький человек», всегда прав; это его право — святое право — жить, как ему хочется и зарабатывать на всем, что еще не запрещено. Демократы — большие «защитники народа».
И только в праздничек, «поддав» как следует, обыватель кричит, что Россию продали; что сердце родины — Москва — уже не мать русских городов, а Новый Вавилон; что чеченская мафия нахально хозяйничает в Твери, что армяне душат Ставрополье; что импорт совсем задавил российскую промышленность; что наглость еврейской прессы и таковых же банкиров нестерпима; и что русских в России, превращаемых в бесправное быдло, некому защитить.
Но следующим утром обыватель, как ни в чем не бывало, отправляется по своим делам: встает за прилавок в грузинской лавочке, покупает импортные продукты и шмотки, платит откуп чеченскому мафиозо, берет взятку от азербайджанского дельца, читает «Московский комсомолец» и хранит деньги в «Мост-банке».
«Это жизнь, ничего не попишешь», — говорит, вздыхая, обыватель. Он, как от зачумленного, отвернется от любого политического агитатора, он не пойдет ни на какое партийное собрание, он не даст ни копейки на какое бы то ни было общее дело и только пробурчит: «Не мешайте жить».
Когда-то, в XIX веке, считалось, что политические партии нужны, в первую очередь, как объединения единомышленников. Но в XX веке опыт Италии, Испании, Германии, СССР, Китая и других стран показал, что партия — это, прежде всего, незаменимый, уникальный инструмент организации общества и управления обществом. Это качественно новый, наиболее совершенный способ выражения того самого единства людей, которое обеспечивает стратегические интересы личности, в том числе нашего «обывателя». Именно партия снимает с обывателя бремя заботы и борьбы за национальные интересы и приоритеты. Именно партия позволяет, ради утверждения этих приоритетов, проникнуть во всей ячейки общества, мобилизовать каждую из них для необходимой ассенизационной и созидательной работы. Именно и только партия может ограничить безумный разгул коррумпированной бюрократии и компрадоров, вообще разгул тотального эгоизма,
Да, власть партии необходима. Но не партия власти, объединяющая случайных людей, всеми правдами и неправдами выбившихся наверх, не сплоченных высшей идеей, — нет, такая «партия» может только усугубить анархию, подстегнуть вакханалию общероссийской грабиловки. Положить начало процветанию России сможет только такая партия, которая придет к власти, используя энергию идеи, не только понятной большинству населения страны, но и наиболее актуальной, конструктивной, объединяющей.
Лозунги нашего дня: национальные приоритеты во всем прежде всего; корпоративное государство, в котором сословия и классы не враждуют, а сотрудничают; демократические свободы; неприкосновенность частной собственности и свобода предпринимательства; социальные гарантии населению; полный разгром преступников, порядок в стране и на каждой улице.
…количество национальных государств в мире неуклонно и неудержимо растет (в начале ХХ века — 55, в конце — свыше 200 таковых). А количество многонациональных стран так же неуклонно сокращается. За сто лет распались: Оттоманская, Австро-Венгерская, Британская, Французская, Португальская, Бельгийская, Японская, Германская, Российская империи, а также Третий Рейх, СССР, Чехословакия и Югославия. На очереди некоторые другие. Попытка Америки собрать осколки этих государств в некую мировую суперимперию, как уже видно, кончится крахом: национальная ситуация в Европе, в России, в мире и в самой Америке — залог тому.
Патриоты считают необходимым и возможным приоритетное укрепление и усиление государства во всех его внешних атрибутах: территория, армия, администрация, службы внешней и внутренней безопасности и т. д. При этом вопросы национального строительства либо принципиально игнорируются («какая разница — еврей, русский, татарин, немец: лишь бы России служил»), либо отодвигаются на второй, третий, десятый план («вот восстановим мощь державы, а там займемся русским вопросом» или, еще чаще: «будет могучая Россия — будет хорошо всем, а значит и русским»).
Теоретическое развитие этой модели вполне допускает, увы, и такой вариант, при котором русские в могучей, процветающей, единой и неделимой России вынуждены задаваться вопросом «кому на Руси жить хорошо?», оказываются обречены на зависимое, угнетенное положение эксплуатируемого народа, а значит — на деградацию и постепенный уход с исторической арены. Практическим воплощением именно этого варианта был в действительности СССР, чьи поразительные и очевидные всемирно-исторические достижения, осуществленные за счет русского донорства, подорвали потенциал нашего народа настолько, что и Советский Союз развалился, и народ (разделенный на части, кстати, в соответствии с планом строительства СССР) зримо деградирует и вымирает. Однако: с позиций патриотов СССР предстает вершиной славы и могущества именно русского народа, зенитом его исторического расцвета. Вопрос о цене расцвета патриоты не ставят и ставить не хотят. От объективных причин распада СССР они просто отворачиваются[44]. Гарантируя этим «развитие» по замкнутому кругу.
Важно подчеркнуть, что в отличие от исконных русских слов «Отечество», «Отчизна» (